Примерно в том же русле протекли первые два года отцовства. Максимум вливаний, минимум мельканий. А на третий год «семейной» жизни драгоценная жена потребовала развода, раздела имущества и доплаты на детей, которых она отказалась передавать под мою опеку.

Адвокат, нанятый ради такого мероприятия, выпал в осадок от объема притязаний любящей жены. Вместе с моим партнером, Денисом Шаховым, они неделю крутили пальцами у висков. Рассказывали, по какому маршруту лучше всего послать мою благоверную.

Но стоило двум похожим на меня ангелочкам изобразить огорчение – деньги мигом превратились в фантики. Неприлично большая сумма со счета компании перекочевала на счет Натальи Арбениной-Сукачевой. И по решению суда я превратился в воскресного папу, которому составляли списки подарков, устанавливали график выгула наследников и запрещали вмешиваться в воспитательный процесс.

Немного обидно.

Не слишком обременительно.

Но, как оказалось, всего на пару лет.

Сразу после пятилетия наших ангелочков личная жизнь бывшей жены забурлила. Тихие воды материнства расступились перед ней, как море перед Моисеем, ведущим евреев из рабства. И роль родителя-одиночки внезапно обрушилась на мои неподготовленные плечи.

«Костя, это дети. Они будут жить с тобой», – прозвучало жестко. Без прелюдии и моральной подготовки.

«Объявление о поиске няни рекомендую не снимать. Пусть твоя секретарша мониторит ежедневно. А лучше – найми специального человека, который будет искать нянь!» – тут же поступило ценное указание.

«И постарайся не повеситься. Папа у них один. Другого несч… счастливчика я на эту должность не найду. А сама пока занята». Будто знала какую-то тайну, Ната погладила меня по щеке и бросила хмурый взгляд в сторону детей.

Месяц прошел с тех пор, а все помнилось, как сейчас. И шок. И отголосок слабоумного счастья. И жгучее предчувствие надвигающегося апокалипсиса.

Если бы я только знал, во что влип!

– Ну, как там наша новая нянечка, нормально? – вырвав из невеселых мыслей, уточнил садовник, Палыч.

Он со своими гигантскими ножницами как раз добрался до беседки, куда я временно передислоцировался из кабинета.

– Три часа. Полет нормальный. – С трудом удержался от того, чтобы поплевать через левое плечо.

– А детки здоровы? Никто ни на что не жаловался? – недоверчиво переспросил Палыч.

– С виду обычные. – Волнение на миг кольнуло за ребрами. И отпустило. – За завтрак две кружки вдребезги. Овчарка охраны с утра забилась в будку и лает, не выходя из своего укрытия. А соседка уже трижды прочла «Отче наш» возле забора.

– Да, здоровенькие… – Палыч оттянул ворот рабочего комбинезона и с опаской глянул на дом. – Но новенькая, говорите, не сбежала… пока, – произнес так, будто в терпении молодой няни было что-то сверхъестественное.

Может, и не стоило обращать на это внимания. За прошедший месяц мы все стали немного того. Но я все же набрал охрану и уточнил у дежурного:

– Варвара Николаевна еще никуда не телепортировалась?

– Никак нет, Константин Сергеич. Играет вместе с вашими детьми во дворе, с другой стороны дома. – Голос Бориса, именно он сегодня был на смене, звучал непривычно громко и даже радостно.

– И что… дети не попытались ее тогось, как обычно… – Язык не повернулся продолжить.

– А! Нет! С этим полный порядок! Ритуал посвящения прошел по всем канонам. Мы, как могли, пытались пресекать безобразия. Только вы же знаете…

Я не видел лица Бориса, но верил, что он не лжет. Первые два раза я тоже пытался спасать нянечек. Подставлялся вместо них по полной программе. Однако малолетние демоны все равно придумывали, как добраться до своих жертв.

Как итог, разрушений было в разы больше, а к концу дня дама все-таки увольнялась.

– То есть жевательная резинка в волосах, дохлая мышь на пороге детской комнаты и падение в бассейн? – перечислил я основные пункты обряда.

– Ага. Лишь трупика сегодня не было, – удивил Борис. – То ли дети не нашли, где мы похоронили вчерашнюю мышь. То ли их поставщик не смог доставить новую тушку. Не знаю.

– Да, еще бы узнать, что это за «поставщик»… – задумчиво протянул я.

– Зато с бассейном все получилось отлично! – с прежней веселой интонацией продолжил Борис. – Такая ласточка, что мы сами засмотрелись.

– Какая еще ласточка? Ласточек мне не хватало…

– Да вы сами скоро узнаете, – тут же оживленно добавил охранник.

И только я спросил: «То есть?» – рядом с беседкой появилась третья тень.

– Добрый день, а вы, значит, здесь? – выкручивая длинные светло-русые пряди, удивленно произнесла няня.

Та самая! Мокрая до нитки. Вся.

– Э-э… Да. На свежем воздухе работается лучше.

Я переглянулся с Палычем. Тот мгновенно с деловым видом щелкнул садовыми ножницами.

– Понятно. И не мешает никто. – Няня сощурила свои зеленые, как у кошки, глазищи. И плотно сжала губы. Пухлые, малиновые.

Такие, что не залипнуть было сложно.

– А вам как работается? Всё хорошо? – Стараясь придать себе максимально серьезный вид, я сдвинул очки на кончик носа.

– Замечательно! – У няни, казалось, вот-вот пар из ушей повалит.

– И двойня слушается? – Мой взгляд скользнул по ее лицу. По шее.

– Очаровательная двойня!

– Э-э…

Взгляд опустился ниже. Туда, где тонкая блузка облепила белье и его содержимое. Тут же стало понятно, чему так радуется охрана. А с языка чуть не сорвалось неожиданное: «Да, двойня очень хороша!»

Варя

Я, конечно, мечтала о высокооплачиваемой работе, и желательно сразу после защиты диплома. Денег у нас с мамой было не так уж много, чтобы позволить себе отдых. Однако то, что придется работать няней в доме Константина Демоновича Арбенина…

Мозг отказывался усваивать такую новость.

После собеседования я два часа гуляла по городу, продумывая отказ. Один раз даже набрала сообщение секретарше Арбенина: «Прошу простить, не смогу работать у вас». Но, так и не отправив, стерла.

Мама известие о работе восприняла как само собой разумеющееся.

– Ты у меня такая умница, отличница. Естественно, он не мог тебе отказать!

То, что за две минуты молчания определить уровень моего интеллекта было нереально, маму не смущало. Эту часть разговора она будто бы пропустила мимо ушей. И тут же принялась звонить Нате – делиться радостной новостью.

– А если я не хочу на него работать?

Сразу вспомнились синие глаза, мощный подбородок и ямочки. Будь они неладны!

– Как это не хочешь? – удивилась мама. – А сестре кто поможет? Ты же знаешь, какая у нее ситуация.

– Мам…

Я не испытывала восторга от господина Люциферовича, но и Нате полностью доверять не могла. Слишком много лет она не вспоминала о нас. Жила своей жизнью. Без поздравлений, звонков, без цветов на могиле отца.

– Вдруг этот нелюдь и правда детей заберет? – Всплеснув руками, мама присела ко мне на диван. – Это ведь и наши малыши! Твои племянники!

– …которых я ни разу не видела.

– Ну так вот увидишь! Хоть ты… – Всхлипнув, мама пустила слезу.

– Я им даже признаться не смогу. – Совсем растерялась. – Арбенин сразу меня уволит. А как поступит с Натой, даже гадать не хочется.

– И не говори. Не нужно рисковать. Когда достанешь бумаги из сейфа, мы сами детей заберем. Нечего им расти с этим ужасным человеком. Только детство портить!

– А если у меня ничего не получится? – Язык не повернулся признаться, что и под дулом пистолета не полезу ни в какой сейф. Ни ради племянников. Ни ради сводной сестры.

Неправильно это было! Гадко. Да и вряд ли у Наты хватило знаний понять, что там за бумаги и какую опасность они представляют для бывшего мужа.

– Хотя бы попробуй. – Мама сложила ладони в молитвенном жесте. – Я как вспомню нашу Наточку, когда ваш папа привел ее в эту квартиру… Такую маленькую девочку. Одинокую, брошенную… До сих пор сердце от жалости разрывается.