Отчасти именно поэтому у нас нет и никакой «традиции» в привычном для Запада и даже Востока понимании.

С другой стороны, привычен аргумент либералов о том, что русские люди давно уже ничем не отличаются от европейцев, и только правительство нам мешает.

Мол, нет у нас ни патриархальной семьи, ни «чувства хозяина», ни связи народа с почвой (!), ни ещё чёрт знает чего. По проценту разводов мы впереди всех, как и по уровню самоубийств. Зато уровень рождаемости у нас низкий.

Следовательно, констатируют либералы, у нас не может быть никаких «традиционных ценностей», кроме тех, что навязало наше правительство.

Ну, что на это можно сказать?

Во-первых, правительство у нас под видом «традиционных ценностей» навязывает новомодные придумки американских консерваторов, к русским традициям и Традиции в целом не имеющие никакого отношения.

Если бы у власти в стране действительно были традиционалисты, – нам бы сейчас навязывали на государственном уровне инцест в разных формах, педофилию в качестве лучшего полового воспитания, кровную месть, матрицид и самоубийства чести. И вместо того, чтобы отговаривать подростков кончать с собой из-за неудачи на экзамене или несчастной первой любви, – учителя бы сами инструктировали своих воспитанников на предмет лучших способов уйти из жизни.

С точки зрения традиции суицид – абсолютно нормальное явление. В России культура самоубийства по разным поводам развита не меньше, чем в Японии или Корее. Кстати, мы стоим на первом месте по числу самоубийств как в абсолютном, так и в относительном исчислении, далеко обходя других лидеров списка – Республику Корею и Японию. Обходим мы их также и по числу самоубийств среди подростков. Впрочем, мы лидируем во всех возрастных категориях уже последние тридцать лет (до этого статистика не публиковалась).

Самоубийство – очень традиционная и очень распространённая в России практика. Точно так же как и неполная семья.

В отличии от украинцев или кавказцев, жители Русской равнины вели хуторное хозяйство, жили крохотными поселениями, занимались в основном охотой и собирательством.

Так, до XVI века основным продуктом питания для русских было бобровое и птичье мясо, и лишь в наименьшей степени – хлеб.

Это вызывало явление отходничества, когда мужчины надолго покидали свои дома сначала для занятия собирательством (эта практика дожила на Русском Севере до нашего времени; там и сейчас мужчины и женщины на месяцы уходят в тайгу на сбор ягод), а позднее и для работы на государственных и частных заводах, бурлачества или батраческого труда на поместных землях.

Девственность в Центральной России имела очень низкую ценность, на Русском Севере – вообще отрицательную. Точно также как смена половых партнёров для молодых девушек не стигматизировалась (слово «блудница» обидным не было; оно обозначало, что девушка «блуждает» в поисках мужа).

Вот так мы и приходим к весьма парадоксальному выводу: как ни крути, Россия осталась очень традиционной страной. Просто традиции у нас специфические (как, впрочем, и у других).

Наш высокий уровень самоубийств, высокий уровень разводов, психических расстройств, развитая культура насилия, вообще многие явления отечественной жизни происходят не оттого, что мы ушли от наших традиций, – наоборот, это и есть наши традиции.

Так, те же психические расстройства в традиционной культуре во многом не стигматизированы, особенно в нетяжёлых формах.

Скажем, человек с симптомами лёгкого ПРЛ мог бы без проблем вписаться в традиционное общество, но с трудом вписывается в общество современного капитализма.

Разумеется, отечественные традиции сохранились даже вопреки многим разрушительным действиям властей, в некотором роде приспособившись к ним.

Во многом этому помогло то, что в России традиции не институциализировались, как это было на Западе или, скажем, в Японии.

Отсутствие институциализированной традиции в нашей стране заставляло некоторых либеральных публицистов и вовсе утверждать, что никакой традиции у нас нет: мол, если дедов дом три раза горел (частая проблема на Руси) и отстраивался ещё при жизни деда, – как могут внуки хранить хоть какую-то память о дедовых временах?

Однако традиция – это не формальная и абстрактная «память». Это живое действие. Это передача огня, а не поклонение пеплу (особенно примечательно в примере с домом).

Совершенно буквально это проиллюстрировал Юкио Мисима: чтобы сохранить традицию, надо сжечь храм.

По этой же причине в «Жизни на продажу» того же Мисимы хранительницей традиции внезапно (именно внезапно) оказывается девушка-хиппи Рэйко, которая, казалось, никак не могла бы справиться с такой ролью.

Традиции в других странах оказались выхолощены во многом именно потому, что были институциализированы, и враги их сразу знали, куда бить.

В России традиция была стихийна, она мимикрировала, точно трикстер, под господствующий нарратив, во многом определяя его.

Как писал советский философ Михаил Лифшиц, классика в трудные годы ищет «щель», где может укрыться, чтобы потом выйти на свет. Классика в лифшицианском понимании не тождественна традиции, но во многом ей дружественна.

Российская традиция никогда не институциализировалась, а потому она вечно находится в становлении. Она вечно молода, для неё в некотором роде продолжается «мифическое время».

Это значит, что мы так и живём в эпоху богов и великих героев. Наша традиция начинается прямо здесь и сейчас, как начиналась она и сто, и триста, и тысячу лет назад.

Однако, мы отвлеклись.

Итак, перед вами – один из важнейших текстов русского традиционализма.

Текст это совершенно дикий. Найти такую дичь где-то ещё было бы очень затруднительно. Написан он одним знахарем из Горловки около 1996 года, что уже символично ввиду последних событий.

В сущности, этот текст не только доказывает тот факт, что многие традиционные практики колдовства и магии были живы в русскоязычной (и не только) части Украины ещё на рубеже восьмидесятых и девяностых годов прошлого века. Вкупе с остальными текстами «аксёновского корпуса» он вполне тянет на «русское Хагакурэ».

На самом деле трудно представить более дикую и более традиционную книгу на русском языке.

Здесь текст публикуется с некоторыми сокращениями, однако самую дичь мы оставили. Читать советуем всем и каждому. Вот тут – настоящие традиционные ценности, а не то, о чём говорят по телевизору.

За годы, прошедшие после Октябрьской революции, наш народ превратился в Иванов Непомнящих. Мы потеряли свои обычаи, традиции, культуру. Революция, коллективизация, войны, целина, освоение Сибири и Дальнего Востока – в результате нарушена связь поколений. Все те знания, которые переходили от отца к сыну и далее к внуку, в новых условиях оказались невостребованными. Над ними стали насмехаться как над суевериями. Вследствие этого наши прадеды, деды и отцы столько нагрешили на этой земле, а отвечать за эти прегрешения приходится внукам и правнукам. Ведь сказано в Библии: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня».

Прожитые годы уже не вернешь, а вот покаяться за них можно. Люди никак не хотят понять, что до тех пор, пока народ не созреет для покаяния и не начнет каяться, лучшей жизни у нас не будет.

Ведь до чего дожились. Человеку не с кем поговорить по душам, излить наболевшее, тогда и горе становится меньше. Всю жизнь мы куда-то торопимся, а остановиться и подумать над своей жизнью все как-то недосуг. Иногда делаем остановки на жизненном пути, когда теряем своих близких или друзей.

В нашей сегодняшней жизни у людей потеряны нравственные ориентиры. Не хотят верить в бессмертную человеческую душу. Человеческое тело возвели в культ, проводят непрерывно различные конкурсы красоты, тратят огромные деньги на их проведение, отрывают людей от Бога.

Большинство заболеваний, неудачи в жизни и на работе идут от «нечисти». Чтобы у вас все было хорошо, необходимо выполнять заповеди Божии, поститься и молиться. Все у вас будет восстанавливаться, только не сразу. Бог будет прощать ваши грехи, и у вас все наладится в жизни. Только над этим нужно трудиться, трудиться и еще раз трудиться. Само по себе ничто не изменится.