Мне кажется, что при желании все они могли. Решили бы вопрос не в ущерб карьере. Вон, Гурченко, решила же. И звездить ничего не помешало. А то, что сложилось с ребенком не слишком ажурно – это совсем другая история.

Так вот. Просто те, советские актрисы, детей не хотели. А творчество – это отмаз такой. Иначе не поняли бы люди. Вот творчество – это да, причина. А – не хочу детей – это как же можно?

А сейчас не хотеть детей – нормально, не стыдно и не кошмар. Нет и нет. Свобода. Кто хочет – заводит. К остальным претензий нет.

Согласитесь, лучше завести ребенка, если действительно этого хочешь. А не потому, что так положено. Не из-за стакана воды, и не из-за других из пальца высосанных причин. Не для того, чтоб обеспечить заботой и уходом свою старость. Не для того, чтобы реализовать нереализованные амбиции и педагогический талант. А от большого желания дать жизнь малышу.

Женщина имеет право хотеть или не хотеть, рожать или не рожать. И не стесняться своего выбора.

Была на творческом вечере Ларисы Рубальской, приуроченном ко дню ее рождения. 77! А какая женщина! Стихи читала, пела, приплясывала. И зал пел и приплясывал вместе с ней.

Кстати, мероприятие было в Зале Церковных Соборов под Храмом Христа Спасителя. Очень красивое место. И удобнейшие кресла на объемную попу! Рекомендую.

Так вот. Среди приглашенных и пришедших поздравить артистов был практически забытый певец "яблок на снегу" Михаил Муромов. Да, я что-то слыхала раньше, что он сильно пьющий. Эта тема всплывала параллельно с незабвенным Евгением Осиным. Дескать идут по одной дороге. Осин уже добрался до финиша. А Муромов еще идет.

Он был пьян.

Это было прекрасно видно и понятно не только мне, имеющей в анамнезе бывшего сильно пьющего мужа, но и каждому зрителю. Он говорил свое поздравление сумбурно, заплетающимся языком, делал нелепые жесты руками и ногами, шел походкой нетвердой и приплясывающей.

А потом ему дали спеть одну песню. Хотя все остальные пели по три. Но тут, видимо, и так напряг. И он запел "Странную женщину". Я никогда эту песню вживую не слышала, да и не сказать, что она мне особо нравилась. А тут произвела просто сногсшибательное впечатление. Не совру, если скажу, что половина зала рыдала. Я тоже. Столько чувства, такой голос!

Да, песня на прекрасном тексте, великолепная музыка. Но мастерство артиста не поддается сомнению. Это было великолепно!

Закончив песню, Муромов покачиваясь отошел от микрофона, сделал два нелепых книксена и шатаясь пополз со сцены. Я все боялась, что он что-то учудит, но обошлось. Рубальская обняла его, он благодарно повис у нее на плече. И вдруг из зала вышла дама и вручила цветы Михаилу. То все Ларисе несли, а тут вдруг ему. Он обалдел, конечно. Наверное, давно такого не случалось.

Святая женщина Рубальская. Понятное дело, она Муромова пригласила из жалости, чтоб дать подзаработать в наши непростые времена. Как отсвет былого доброго, что между ними было.

Я испытывала крайне противоречивые чувства: отвращение и благодарность за великолепное исполнение.

Как это ужасно. Тебе судьбой, или Богом, или кем-то там еще свыше дан Дар. Талант, способность, гениальность. И ты его так легко спускаешь в утиль. Пропиваешь. Становишься просто отвратительным пустым бухариком.

И сколько их таких, пропивших свой талант и красоту! Тот же Михаил Ефремов, Домогаров, Даль, Панин и многие-многие еще. Имя им легион.

Ладно, когда пьет простой человек. Не ладно, конечно, а локальная трагедия его семьи. А тут трагедия огромного числа поклонников и почитателей таланта.

Как страшно пьянство.

Я сделала неожиданное открытие. В непосредственной близости от станции Мытищи пять (!!!) мужских парикмахерских, ныне гордо именуемых барбершопами, прости господи, и только одна женская. Да и то, работающая с клиентами обоих полов. Среднеполая?

Вот это современное деление цирюлен по полу клиента, конечно, уморительно смешно. Кафе для мальчиков. Гастроном для девочек.

Продолжаю.

Итак. Сдала собакена на стрижку. Думаю, что бы мне тоже не привести себя в порядок? Времени хоть отбавляй, собак обычно стригут до двух часов. Иногда дольше, если надо сногсшибательный эффект.

Иду по улице. Раз – барбершоп, два, три!!! Сказать, что я поразилась – не сказать ничего!

На минуточку. Мытищи – это, к сожалению, не столица моды и гламура. Среди населения значительна доля выходцев из бывших советских республик. Аборигены, в значительной своей части, – брутальные труженики промышленных предприятий. И вдруг такое количество сервиса, именно на мужчин заточенного! Значит есть спрос?

Пардоньте! А что, на женскую красоту спроса нет? Что с вами, бабоньки? Что с вами, мужики?

Раньше мужчина шел в парикмахерскую, когда густая челка начинала мешать смотреть телевизор или попадала в рот во время еды. Под покровом ночи он стыдливо пробирался в обитель тупых ножниц и заказывал стрижку "покороче". Сейчас перед началом процесса мастер с клиентом сорок минут обсуждают предполагаемую форму бороды.

Когда я упустила этот появившийся перекос в человеческих и мужских ценностях?

С трудом мне удалось найти и для себя кресло под солнцем и остричь надоевшее. Но осадочек остался.

У меня есть одна огромная проблема, выходящая боком пенсионерскому бюджету. Я обожаю всякие ненужные, но милые штучки для уюта интерьера. Всякие статуэточки, салфеточки, вазочки, сувенирчики. Все умопомрачительно славное, абсолютно ненужное и не слишком дешевое.

Ходить по ярмаркам или магазинам этой самой продукции – просто пытка. Я хочу все! Или хотя бы половину! Да, оно мне не нужно, но очень нравится! И хочу!

Подушечки с котятами, полотенца с собачками, оригинальные кашпо (у меня нет цветов!), прихваточки для посуды, просто что-то славное для красоты – ааааа, хочу-хочу-хочу!

Приносишь домой, любуешься, даже пользуешься некоторое время, а потом очередная ярмарка и новый ворох безобразия. Остановиться просто невозможно. А эти коварные производители тачают и ваяют все интереснее и интереснее, все оригинальнее и завлекательнее.

Даешь себе слово – только одна вещь! Выбираешь вроде бы самое красивое, платишь, а через 20 метров видишь вещицу еще лучше! И так до бесконечности. Квартира, конечно, всем этим хозяйством забивается. Статуэтки собирают пыль, прихваточки вешать некуда. А руки и сердце все равно тянутся к сувенирно-декоративной продукции!

Рыдаю.

– Заказываю продукты, – сказал сын-программист, – Тебе чего?

– Ничего, я на диете, – гордо ответила я.

Сын вздохнул, окинул грустным взглядом просторы моего тела, все холмы и перелески и задумчиво сказал.

– Как не вовремя. Тут каждый день может стать последним: то коронавирус, то мобилизация. Поела бы?

– Не соблазняй, пожалуйста! – гневно прервала я поток заботы, – Не ем, значит не ем!

Программист помолчал, а потом изрек:

– Слышала такую мудрость: "Тело – это храм. Но мы вспоминаем об этом, только когда пора ставить свечи!"?

– Думаешь все настолько критично? – с испугом вскрикнула я и побежала к зеркалу. Это прекрасное полноростовое зеркало, доставшееся нам вместе с остальным имуществом при покупке квартиры. Рост зеркало прекрасно отражало. А бока мои уже некоторое время колыхались за его пределами. Чтобы увидеть запад и восток приходилось перемещаться вдоль стеклянного полотна.

Ну, много. Да, излишне много. Но неужели пора ставить свечи?

А ведь ничто не предвещало!

Конечно, стройнягой я не была, но держалась в пределах разумного. Образ жизни обязывал. А потом… Потом я жила с мужчиной, который ел. Знаете, как спутницы алкоголиков спиваются, так я не спилась, а съелась! Невозможно не потянуть что-нибудь в рот, когда холодильник забит вкуснятинками и деликатесами.