– Вырастешь, будет своя квартира – заводи, кого хочешь! И не реви! Мне твоего никчемного отца хватает. Не реви, говорю. Бери меня за руку и пойдем домой.

Девочка Лида стояла перед коробкой с месячными котятами и жалобно хныкала, выпрашивая у матери разрешения забрать маленький пищащий мохнатый комочек. Этот серенький в черную полоску малыш пытался выбраться из картонного «домика», наступая на спящих братьев и сестер. Он издавал такой пронзительный звук, что Лида не могла успокоиться. Но мама, цветочница со стажем, была против животных в доме. Да и вообще, она их не любила из-за нехороших воспоминаний из детства, когда из-за младшей сестры, принесшей домой двух помоечных щенков, круто попало Вере, как старшей сестре, не доглядевшей за младшей.

– Не ной. Замолчи. Не хнычь, я сказала, – Вера торопилась домой. Сегодня в цветочном ларьке была ревизия, и хозяйка выявила приличную недостачу.

– Эта старуха разукрашенная меня достала, – Вера с ребенком вошли в подъезд. – Каждый раз берет из кассы… Но наконец попалась. Теперь я ее прикрывать не стану.

Пока Вера открывала дверь ключом, Лидочка перестала плакать.

– Заходи. Мой руки и за стол, – скомандовала мама, занося огромные пакеты.

– Не хочу, – Лида сняла туфельки и аккуратно поставила в угол.

– Поогрызайся мне тут, – Вера отправилась в кухню.

Чуть позже позвонил телефон, и Вера узнала, что ее увольняют, потому что та «разукрашенная старуха» донесла на нее, сказав хозяйке неправду. Расстроившись, женщина положила трубку и села на диван.

– Мамочка, не плачь, – Лида пришла утешить маму. – Посмотри, какую красоту я для тебя сделала.

Девочка заботливо раскрасила фломастером две последние тысячные купюры, которые нашла в мамином кошельке, за что и поплатилась. Вера лупила дочь нещадно, не слушая ее мольбы. Она наказывала Лидочку, а сама думала о напарнице, из-за которой Веру оклеветали. Закончив с воспитательной миссией, женщина закрылась в кухне и проревелась как следует.

В девять вечера пришел Андрей, как всегда, в легком подпитии. На этот раз Вера не смолчала.

– Твои дружки все деньги женам отдают, а ты, щедрая душа, угощаешь их за свои.

– Имею право, – Андрей снял пропахшую мазутом ветровку и повесил поверх чистого женского плаща.

Вера сорвала вонючую куртку, бросила на пол и наступила на нее.

– Завтра квартплату оплачивать нечем будет, а ты все пьешь!

– Так возьми и заплати своими.

– Меня уволили.

– За что?

Рассказав мужу о проблеме, Вера услышала идиотскую насмешку:

– Сама проворовалась, а валишь на Зойку.

– Да как ты смеешь? – втянула губы жена.

– Да брось. Зойка уже мне доложилась.

Слово за слово, и в доме разразился буйный скандал. Родители кричали так, что Лидочке пришлось спрятаться в шкаф и закрыть уши, чтобы не слышать душераздирающие вопли. Завершением часовой ссоры были две пощечины и захлопнувшаяся дверь. Лида поняла, что в прихожей стало тихо, и опустила руки. Вылезая из шкафа, она услышала доносящиеся из кухни шмыганья. Мама опять плачет, но Лида не осмелилась подойти к ней и пожалеть, потому что кожа на попе до сих пор горела.

Вскоре родители развелись, и Вера стала еще противнее. Она всей душой ненавидела Андрея, свою бывшую коллегу по цветочным горшкам и даже маленькую Лидочку, которая ни в чем не была виновата. Устроившись кассиршей в продуктовый магазин, Вера познакомилась с охранником – сорокалетним Васей, лысым и немного сморщенным. Бывшим любителем ставок. Хотя… бывших в таких делах не существует.

Вася показался ей милым, даже очень милым, когда в первый же день во время перерыва предложил выкурить по сигаретке.

– Значит не жадный, – подумала Вера и любезно согласилась, хотя никогда не баловалась этой пакостью. Стоя за углом обшарпанного здания, она откровенно пялилась на широкоплечего Ваську и так же откровенно с ним кокетничала.

– А я тут полгода всего, – охранник часто потирал правое крыло носа, переминаясь с ноги на ногу. – С предыдущей работы уволился, чтоб быть поближе к людям.

– И где же вы работали? – Вера крутила пальцами не подкуренную сигарету, улыбалась и маняще хлопала накрашенными ресничками.

– В тюрьме, – сплюнув на два метра в сторону, Вася прищурился. – А вы замужем? – решил задать прямой вопрос, не найдя заветного колечка на худеньком безымянном пальчике.

– Уже нет, – Вера закусила губу.

– Это радует, – докурив, Василий пригласил кассиршу вернуться в магазин.

День за днем между работниками продуктового расстояние сокращалось, путем задушевных бесед о смысле жизни и семейных ценностях. После полного проникновения в одинокую женскую душу в сумрачной подсобке Вася по праву заполучил место в квартире Веры – спать на одной койке с ней. Притащив свой скромный скарб в квартиру, охранник тут же познакомился с девочкой Лидочкой и предложил жить дружно. Лида, будучи ребенком, доверчивым и ждущим возвращения отца, с радостью приняла предложение и запрыгнула малознакомому дядьке на руки.

– Он будет замечательным отцом, – пронеслось в голове Веры. – Надо ему сынишку родить.

Сдерживая слезы счастья, она подняла пакет с грязными носками и майками, всунула белье в стиральную машину и позвала будущего мужа ужинать. Через два месяца счастливой жизни с тайным аферистом женщина не нашла в шкафу заначку, самого Ваську, но зато обнаружила в себе его «зачаток». Оставив должность охранника, мужик скрылся из виду. Пришлось срочно избавляться от незапланированного дитя, заливать горе красным вином и жаловаться соседке на злую судьбу.

– Ты от тоски на него бросилась, – Катя отчитывала Веру, почесывая волосатую лодыжку. – Надо было сначала присмотреться, а не тащить к себе в дом.

– Он с первой минуты показался мне не таким идиотом, как Андрей, – скулила Вера, проводя пальцем по краю хрустального фужера. – Не пьет ведь.

– И что? Пусть не пьет, но оказался вором.

– Если бы ты знала, как хорошо мне с ним было…

– Все уголовники хитрые. Они брошенок на расстоянии чувствуют. Теперь будешь умнее. Хорошо, что с дочкой твоей ничего не сотворил.

– Кать, я вот все думаю, если бы у меня не было Лидки, то и жить было б легче. Андрей не хотел ребенка, а я, как дура, уперлась.

– Никогда так не говори. Ребенок уже есть, значит, тому и быть. Она – твоя поддержка.

– Она – моя обуза, – допив половину бокала полусладкого, Вера налила еще.

– Эта «обуза» в старости будет за тобой приглядывать, если уж на то пошло. Дети – наша опора.

Но Вера не слушала. Она вспоминала плечистого Ваську, его ласковые руки и манеру щуриться, когда вопрос был неуместен. Почему-то именно последнее ее сильно возбуждало. Спустя месяц, лысый был забыт, как и его руки. Вера сидела за кассой, выбивала чек покупателю и грустила. Скучно жить одной, хоть волком вой.

– Девушка, вы не додали два рубля, – усатый дед пересчитал сдачу и стянул роговые очки на кончик носа. – Я вам дал сто рублей, а вы мне – десять. Где еще два?

– Ой дед, не бузи, – в темпе прокрутив в голове цены на хлеб, молоко и пачку сигарет, Вера уткнулась в чек. – Вот, все правильно. – Отдала старику.

– Нет, не правильно, – набычился покупатель, положив руки на стойку. – У вас там акция. Я все подсчитал. Верните два рубля.

Очередь, собравшаяся за принципиальным дедом, начала возмущаться. Как эта нахалка с напомаженными губами посмела обдурить пенсионера? Да чтоб руки у нее отсохли и монеты поперек горла встали! Вера открыла нижний ящик кассы, достала деньги и с пренебрежением бросила на стойку. Дед взял их, положил в карман и посоветовал наглой женщине заняться самопознанием в местной психушке. Толпа радостно поддержала старика кивком десяток голов и парой оскорбительных насмешек.

Поздно вечером, сдав смену, Вера пришла домой, забрала у соседки дочь, поела, помылась, села на диван и стиснула зубы.

– Ненавижу, – прошипела она, представив старика, из-за которого остаток дня был испорчен, и та очередь, что осмелилась посмеяться над ней, была раздавлена бульдозером в ее неистовых фантазиях…