Воцарилась напряжённая тишина. Слова застывали у всех на губах тяжёлой невидимой пеной. Из человеческих пор выделялся страх.

Кто-то обратился к Майе, которая сидела, выпрямив спину, как истукан:

– Майя, ты с ней вместе училась. Есть какие-то сведения?

– Нет. Только то, что смерть насильственная. Об этом уже все знают. – Майя смотрела в одну точку. Не желала, чтоб её расспрашивали дальше.

Неожиданно поднялась девушка со стрижкой каре, чуть полноватая, решительная:

– Кто-то из вас общался с Викой после нашей последней встречи? Лично или в Сети?

– Нет…

– Нет…

– Нет…

Отвечали все по очереди.

Артёма подмывало спросить Майю, кто из них кто, но она сидела далеко от него.

Парень с царапиной на щеке предложил:

– Может, нам стоит связаться с её дедушкой, родителями? Поддержать.

– Виктор, даже не думай, – отреагировала девушка с каре. – Её дед сегодня приходил к нам в газету. Разговаривал со мной, хотя это было похоже на допрос.

– Что спрашивал? – разволновалась Майя.

– Всякие глупости. Например, не принимала ли Вика наркотики?

– Боже… – Тот, которого называли Виктором, схватился за голову. – Вика и наркотики. Это же бред! Да и так странно, что это спрашивает её дедушка. Он что, совсем с ней не виделся? Наркоман свою зависимость скрыть не может. Какой-то фарс. – Он говорил быстро, нервно, возмущённо, чуть заикаясь, но при этом зло.

– Ещё он очень интересовался, когда я видела Вику в последний раз. С трудом сдерживал ярость, как я поняла. – Девушка зачем-то подняла указательный палец.

– Соня, ты уверена, что её дедушка не в курсе, что Вика состояла у нас? – спросила Майя.

– Не похоже. Хотя до конца мы теперь не можем быть уверены ни в чём. Её дедушка – генерал полиции. Он нам не союзник. Его стоит остерегаться.

Шалимов с каждой минутой убеждался, что Майя, Соня и Виктор здесь лидеры. Остальные внимают. На Артёма никто из собравшихся не смотрел. Его это раздражало. Бунтарство бунтарством, но вежливость никто не отменял. Понятно, что они доверяют Майе и не позволяют себе подозревать, что она доверилась не тому человеку, но он же не пустое место!

Вдоль стен его кабинета тянулись стеллажи с книгами. Корешки разной высоты, как казалось сейчас Артёму, топорщились от изумления.

Майя раскраснелась. Он любил, когда на её щеках появлялся нежный румянец, но почему-то сейчас это показалось ему дурным знаком, признаком болезни.

– Виктор прав. Нам где-то необходимо собрать подробности. Я опасаюсь, что настоящие причины её смерти вполне могут скрывать.

– Кто нам предоставит эту информацию? – Соня злилась.

– А если её гибель – это предупреждение нам? Никто в этом направлении не размышлял? – Майя окинула взглядом всю компанию.

– Это вряд ли, – ответил Майе Виктор. – До этого они не дойдут. Да и мы осторожны. Что мы такого сделали, чтобы нас убивать?

– Точно? – Майя говорила всё громче. – Я бы не была так уверена. А если нам слить инфу в прессу? – Возлюбленная Артёма внимательно посмотрела на Соню. – Та же Вероника Трезубцева могла бы за это взяться? Провести журналистское расследование? Она же всё может! Сонь, дашь ей наводку?

– Вероника Трезубцева точно не возьмётся. – Соня отвела глаза в сторону.

– Почему? – Майя недоумевала. – Вы же работаете в одном издании? Не можешь её попросить? Или как там у вас это происходит?

– Потому что Вероникой Трезубцевой была Вика Крючкова…

Когда шок от услышанного прошёл и утихли возгласы «Да ты что?», «Ну надо же!», Короткова поведала, как всё получилось и почему и она, и покойница Вика держали всё в тайне.

Когда Соня читала Викин «Фейсбук», ей приглянулся слог девушки, зрелый, образный, лаконичный. В «Молодёжке» поощряли сотрудничество с внештатными авторами, и Соня предложила Вике попробовать. Никто не ожидал такого эффекта, такой популярности, такого отклика аудитории. Вика ни разу не заговаривала о гонораре, ей важнее было высказаться. Согласно журналистской этике, да и по просьбе самой Вики, Соня никогда не открывала подлинное имя Вероники Трезубцевой никому, даже главреду. Псевдоним Вика придумала сама. К гербу Украины это не имело никакого отношения. Просто ей так нравилось.

Никто не укорил Соню, что она скрывала это от общества. Волю Вики, тем более после её смерти, никто не смел оспорить.

– Ребята, – вдруг горячо заговорил Виктор, – Вероника Трезубцева не может исчезнуть. Мы обязаны подхватить. Давайте будем писать по очереди. Соня, как ты смотришь на это?

Соня какое-то время не отвечала. Потом выдавила:

– Её не заменишь. Она была уникальна. Но давайте попробуем, конечно. Однако не обещаю, что это появится на полосах.

– Можно я первой попытаюсь? – опередила всех Майя.

Никто против этого не возражал.

Затем кто-то спохватился, что до сих пор не помянули Вику как подобает. Скинулись. Артём тоже дал пару купюр. Виктор снарядил в магазин двух парней, на вид много моложе его. Они обернулись быстро. Пока их ждали, некоторые выходили курить. Майя подсела к Артёму, спросила, не возражает ли он против того, что они посидят сегодня чуть дольше. Выглядела она смущённо. Артём, разумеется, не возражал. Он уже привык, что она не оставляет ему выбора. Но её смущение тронуло. Она перенервничала и теперь искала в нём точку опоры?

Когда он узнал о Вике Крючковой больше, её смерть расстроила его сильнее. Как рано покинула этот мир талантливая девочка! Пока революционеры горячились, он почитал кое-что из Вероники Трезубцевой. Это и правда было здорово, оригинально, со вкусом написано. Ни одного лишнего слова. Вряд ли кому-то удастся заменить её. Даже Майе…

На стол накрыли быстро. Гонцы догадливо приобрели вместе со спиртным пластиковые стаканчики и тарелочки. Рюмки и бокалы в кабинете Артёма имелись, но он их не предложил. «Так быстрее закончат», – рассудил он. Да и на всех не хватило бы.

Его неодолимо тянуло к Майе, физическое желание настигло так сильно, что он почти не контролировал его.

– В прошлый раз Вика уговаривала нас активнее вести себя в Сети, создавать аккаунты, раскручивать блоги и прочее. Виктор прав. Мы просто обязаны в память о ней заняться этим, – поставила всех перед фактом Майя. Артём не отрывал глаз от её губ. Представлял, как бы они двигались в другой ситуации.

– Кто примет на себя роль координатора? – Короткова задала этот вопрос с совершенно определённой целью. Больше всего ее пугала бесконтрольность их сетевого протеста.

– Конечно, ты, Соня. – Виктор пил водку чаще, чем поднимались поминальные тосты. Наливал себе сам.

Застолье постепенно разгонялось. По кабинету пополз шум не связанных друг с другом разговоров. Разгорячённые алкоголем вольнодумцы мечтали, как они разорвут сознание народа и заставят его свергнуть ненавистный режим. Соня крепко держала нити беседы в своих руках. «Для неё органична роль идеолога. Это новое для неё или она всегда играла эту роль? – гадал Артём. – Ясно, что дальше разговоров они ещё долго не зайдут. Журналистка это осознаёт?»

– Просто так писать посты – дело малоперспективное, – поучала Короткова. – Такого в Интернете полно. Тут и навальнята стараются, и другие. Сейчас Телеграм в тренде. Надо там сконцентрировать все силы. Создать каналы и топить правду-матку. Сейчас правда-матка ценится. Особенно если есть намёки на инсайдерские источники.

– А где мы эти источники возьмём? – удивился, похоже, уже запьяневший Виктор Небратских.

– Это не имеет значения. Можно выдумывать всё, что угодно. Изображать осведомлённость. Главное – убедительность.

– Не понимаю. Это же легко проверить потом, – не успокаивался Виктор.

– Потом никто ничего не проверяет. Читают новые посты. Если мы хотим успеха, надо мочить чиновников и намекать, что перемены не за горами.

Слушая это, Артём дивился: вот она какая, оказывается, наша медийность, наше информационное пространство.

Неужели вся эта бессмысленная вакханалия способна отнять у него Майю, увести её туда, где он до неё не дотянется? Что делать? Сейчас воспротивиться или же прикинуться их союзником и вытаскивать любимую, постепенно переубеждая, шаг за шагом? Что он ей предложит взамен?