Незадолго до выхода Лебедев поставил боевую задачу: высадиться на берег, разгромить опорный пункт врага и по возможности захватить «языка». Выслушали молча, проникаясь важностью услышанного.

На море стоял штиль, ночь выдалась светлой, вошли в Мотовской залив. Вскоре причалили к галечному берегу, покрытому валунами, бот заглушил двигатель. По сходням за борт неслышно сошел передовой дозор с оружием наизготовку, за ним, цепочкой, остальные.

Вражеское укрепление находилось на высоте 670 указанной на карте, в восьми километрах от района высадки. Местность была пересеченной, дикой и пустынной. Спустя два часа, скрытно подошли к подножию высоты.

Лебедев приказал Мотовилину (в его группу входил Леонов) обойти ее с юга, старшине 1 статьи Червоному со своей – обогнуть опорный пункт с севера, после чего двенадцать разведчиков во главе с командиром начнут атаку с центра.

Самый длинный и трудный участок пути выпал на долю первой группы. Каменистая, покрытая лишайниками сопка, изобиловала валунами с осыпями, и когда она достигла верхнего яруса, бойцы Лебедева с Червоным уже заняли исходные позиции.

Виктор этого не знал, будучи уверенным, что перед укреплением они одни и, боясь отстать, неотступно полз вслед за Мотовилиным. Через полста метров главный старшина чуть приподняв левую руку, подался вправо. Поняв сигнал, Леонов пополз влево, к обломку скалы.

Чуть высунув голову, увидел вверху врагов – пять или шесть немцев. Рослых, в альпийских куртках и штанах заправленных в гетры*. Они стояли во весь рост с непокрытыми головами, руки спокойно лежали на висящих на груди автоматах. Доносился негромкий говор, наносило дразнящий запах сигарет.

«Твари», мелькнуло в голове. «Стоят на нашей земле как хозяева. А мы прячемся в камнях».

Со стороны укрытий подошел офицер, что-то гортанно сказав солдатам. Затоптав окурки те стали расходиться. Виктор, прильнув к винтовке, взял его на прицел.

– Не стреляй, – услышал сбоку голос Лебедева и вздрогнул от неожиданности. – Этого надо взять живым. Товсь!

Как потом выяснилось, командир из своего укрытия не видел егерей. Но и Виктор забыл о них. Более того, он забыл примкнуть штык к винтовке, когда бросился вперед, сближаясь с офицером. Тот выхватил пистолет, выстрелил, но промахнулся. Боец кубарем скатился в рытвину. Кругом поднялась пальба, эхом раскатываясь в горах.

Виктор не понимал, кто куда ведет огонь, растерялся и в то же время понимал, что нельзя прятаться. Вдруг группы пойдут вперед или отступят, а он останется один? Надо было действовать, а что делать – не знал.

– Коля, сюда! – крикнул ползущему в его сторону Даманову.

Бой между тем нарастал. Воспользовавшись тем, что егеря вели с десантом перестрелку, Лебедев повел своих разведчиков в обход укрепления. Ворвавшись туда с тыла, они подавили огневую точку, захватив в плен немецкого лейтенанта и открыли шквальный огонь из трофейного пулемета по лощине, где скапливались фашисты. Остальные оборонялись на вершине, сдерживая натиск врага.

Вскоре ранило в живот Колю Рябова, Мотовилин стал вытаскивать его из-под огня. Леонов с Дамановым и Харабрин прикрывали обоих огнем автоматических винтовок. Тем не менее, егеря приблизились настолько, что в ход пошли гранаты.

Леонов тоже достал одну из подсумка, попытался вставить запал, не получилось.

– Ручку, ручку оттяни вояка! – заорал Даманов.

Часто кивая, выполнил, повернул предохранительную чеку и метнул гранату в приближавшихся врагов. Через пару секунд, прилетев обратно, она упала рядом с Дамановым и взорвалась. Взвизгнули осколки, к счастью не задели. Тот успел вжаться в землю.

– Спасибо, кореш, удружил! – отплевался. – Перед броском встряхивай, чтобы зашипела!

Виктор учел, метнув еще две, спарено ударили взрывы.

– Майн гот! – завопил кто-то из егерей, их атака захлебнулась.

Не сговариваясь, отползли назад, к Мотовилину. Старшина был сам, Рябова с ним не было.

Умер Колька, – тяжело дыша, вщелкнул в СВТ новый магазин. – Завалил в промоине щебнем и камнями.

В это время за гребнем снова разгорелся бой, все четверо поспешили на помощь группам Лебедева и Червоного. Обогнув отвесную скалу, поднялись вверх и на гранитной площадке увидели трупы трех егерей. Чуть в стороне, лицом вниз, лежал наш разведчик.

– Сенчук!

Виктор сразу узнал друга, бросившись к нему, перевернул на спину. Глаза убитого были открыты, в лице не кровинки.

Саня, Сань, – стал тормошить, закипая слезами. Пришел в себя, когда на плечо легла тяжелая рука Николая Лосева. Его прислал командир.

– Будет, – потянул назад. – Слышишь, Виктор? Отходим к морю. Группа Лебедева уже пересекла ложбину. Живей!

Выстрелы между тем приближались к вершине сопки. С соседней высоты ударили минометы. Мотовилин, Харабрин и Даманов отошли, и что-то кричали, призывно махая руками.

Только теперь Леонов понял, они оставлены прикрывать отход и тело Сенчука не удастся забрать с собою.

По очереди, короткими перебежками, оборачивая и отстреливаясь, приближались они к низине, по которой отходили разведчики. Временами падали и в рикошетах пуль ползли друг за другом.

Когда, наконец, последними забрались на бот и тот отошел от берега, огрызаясь огнем, обессиленно повалились на палубу, запалено дыша. По кругу пошла фляга с водой. Спустя несколько минут к Виктору подошел Лебедев, присел рядом.

– Тяжело потерять друга (немного помолчал). Видел убитых егерей на гребне высоты? Саша первым туда поднялся и уничтожил троих. Сгоряча ринулся вперед во весь рост. Такая у него, знать, натура. Проложил нам дорогу, а сам погиб.

У тебя, Виктор, был очень хороший товарищ. Жаль, похоронить не удалось. Ни его, ни Рябова. Вот Рябов… Жили – дружили три Николая. Одногодки. Все с одного эсминца, в одной футбольной команде играли. А в базу возвращаются двое. Что поделаешь, брат? Война… К этому надо привыкать.

Похлопав по плечу, встал и отошел к командиру бота, стоявшему у руля.

На море лег предутренний туман, за бортом плескались волны, мерно стучал мотор, где-то кричала гагара.

Спустя несколько часов отшвартовались в Полярном.

Захваченного языка передали в штаб, двух легкораненых отправили в санчасть, отряд вернулся в свою казарму и завалился спать. Вскоре в разных местах кубрика раздался храп, к Виктору сон не шел.

Он переживал за погибшего друга, а еще корил себя. В первые минуты боя растерялся, неумело обращался с гранатой и едва не угробил Даманова. На душе было муторно и тоскливо. Долго ворочался с боку на бок, потом глаза стали слипаться, уснул.

На следующее утро, после завтрака, Лебедев, чисто выбритый и в ладно сидящем кителе, вместе с политруком Казанцевым собрал личный состав в ленкомнате.

Для начала предложил почтить минутой молчания погибших, все встали.

– Садитесь, – выдержал паузу.

А когда все опустились на банки* сообщил, командование объявило благодарность личному составу отряда участвовавшему в операции, а краснофлотец Сенчук посмертно представлен к правительственной награде.

Далее старший лейтенант провел тщательный разбор операции, отметив, что для первого раза бойцы действовали неплохо и назвал фамилии отличившихся. В их числе оказался и Леонов.

Не ожидавший этого Виктор покраснел и взглянул на сидевшего сбоку Мотовилина. Тот, перехватив взгляд, подмигнул. Мол, все правильно.

После того, как разбор закончился, Казанцев выступил с политинформацией, рассказав о положении на фронтах. А еще о подвиге сторожевого корабля «Туман» под командованием старшего лейтенанта Шестакова.

До войны это был рыболовный траулер, мобилизованный в июле на военную службу. С него сняли промысловое оборудование, вооружив глубинными бомбами, парой «сорокопяток»* и турельными пулеметами. Спустя месяц «Туман» вышел в свой первый боевой дозор, в район острова Кильдин.

В три часа ночи над кораблем пронесся немецкий самолет-разведчик, наведший на СКР три вражеских эсминца. Завязался жестокий бой. Силы были явно не равны, он продолжался два часа. На «Тумане» погибли командир с политруком, он получил множество пробоин, но не сдался. Ушел в пучину с поднятым военно-морским флагом.