В начале было слово, говорится в Евангелии (не лишним будет напомнить, что в оригинале употребляется греческий термин logos, – но это не только слово, но и мысль, разум, понятие, идея, причина). Бог, согласно Священному Писанию, сотворил человека, но человек, осознавший Бога, сделал Его частью своего бытия, частью своей культуры. Культура отделила человека от природы, сделала его особым, неизвестным в докультурный период существом, и стала специфическим способом его существования, моделью поведения. Появился Homo sapiens, творец и изобретатель – и в созданной им духовной, и в материальной жизни. Таким образом, мысль, logos, творит все духовные ценности и является основой материальных. В культуре произошло отделение рукотворного, искусственного от естественного, природного. Орудия труда, наскальные рисунки, язык, мифы, усложняющаяся социальная организация, мораль, наука, искусства, экономика – в конечном счете, всё это продукты творческого мышления и/или физического труда. Культура появилась тогда, когда были сделаны первое орудие, первый наконечник для стрел, первый наскальный рисунок и т. д. «Человеческая культура, как известно, показывает наблюдателю две свои стороны. С одной стороны, она охватывает всё приобретенное людьми знание и умение, дающее им возможность овладеть силами природы и получить от неё материальные блага для удовлетворения человеческих потребностей, – пишет Зигмунд Фрейд, – с другой стороны в неё входят все те установления, которые необходимы для упорядочения отношений людей между собой, а особенно для распределения достижимых материальных благ» [13]. Сотворенный человек стал творить самого себя и своё бытие, и этот бесконечный процесс творения и есть культура человека. Таким образом, культура – это, прежде всего, идеи и система разделяемых определенной группой (родом, племенем, народом, нацией, конгломератом наций) ценностей, их духовное и материальное воплощение, и наконец, способ человеческого существования, модели поведения. А продуктом культуры стала цивилизация.
Но можно ли утверждать, что любые феномены культуры носят прогрессивный характер? Вряд ли. И не только потому, что культура породила цивилизацию, часто враждебную человеку. Культура хороша только тогда, когда её проявления носят позитивный для человека характер. А если они не приводят к совершенствованию людей, а наоборот, ведут к их регрессу, то можно говорить об антикультуре или культуре со знаком минус. Но так как культура, как и всякое творение человека, носит относительный характер, то вопрос о том, чтὸ является признаком культуры, а чтὸ антикультуры всегда вызывал споры. Особенно они стали актуальны в последнее время.
Разделенные географически первобытные племена создавали разные, самобытные культуры. У них были различные культы, одежда, украшения, в разное время они учились охотиться, создавали для этого отличающиеся друг от друга орудия охоты, а затем земледелия. По-разному у них развивалась и социальная жизнь. Формирование и развитие различных культур предполагало их взаимное влияние и взаимопроникновение, а также борьбу и противостояние. Но в «техническом» плане они двигались в одном русле: создавали орудия труда в соответствии с потребностями и местными условиями. И в духовной сфере, в только появляющейся морали у них проявлялись большие различия. «Существует большая разница между культурами, – указывает Эрих Фромм, – в одних системах общественные структуры сами по себе способствуют формированию в людях зависти, жадности и желания жить за чужой счет (Курсив мой. – М.К.), а в других эти черты встречают осуждение» [14]. Естественно, эти черты характера отдельных индивидов, принадлежащих определенным народам, обретая распространенность, приводили к вражде и её крайнему выражению – деструктивной агрессии. Особенно это стало заметно с возникновением городов и ростом цивилизации. А западные общества сформированы и живут до наших дней именно на основе этих, тщательно скрываемых «ценностей».
Возникновение цивилизации, как уже было сказано, связано с созданием городов. Город уникален тем, что в нём социальные связи начинают доминировать над природными, и в нём общество начинает развиваться и функционировать по вполне определенным, сначала сложившимся стихийно, а затем разрабатываемым правилам. Город – это не просто скопище людей и их жилищ, это и достаточно сложная социальная организация, требующая административного управления, четкого разделения труда, которое началось еще в до-городской период, а также система отношений, связанных с господством и подчинением и социальным расслоением. Развитие полиса (города-государства) было необходимым условием расширения производства, основанного сначала на свободном, а затем и на рабском труде, а это, в свою очередь, требовало вести многочисленные войны для захвата рабов. На смену доверительным отношениям, основанным на обычаях и взаимопонимании, возникла четкая система господства – подчинения централизованной власти и подчинения большинства меньшинству. Город не только дал толчок развитию цивилизации, он сам стал цивилизацией. Но развивающий цивилизацию город определенно передал ей некоторые черты варварства, главная из которых – агрессивность.
«Культура должна мобилизовать все силы, – писал З. Фрейд, – чтобы поставить предел агрессивным первичным позывам человека и затормозить их проявления путем создания нужных психических реакций» [15]. И как бы оправдывая невозможность имплементации этого, указывает на неравенство как на препятствующий благотворному влиянию культуры фактор: «природа установила неравенство, снабдив каждого человека как органическими возможностями, так и духовными талантами в чрезвычайно неравномерной степени; а этому ничем нельзя помочь» [16]. Этот тезис оспаривал ученик Зигмунда Фрейда Эрих Фромм: «Человек создан по образу и подобию Божию, – следовательно, все люди равны, – писал он, – это – равенство по общим для всех духовным качествам, разуму и способности любить ближнего» [17]. Тем не менее следует признать, что пока существует природное неравенство, несмотря на влияние культуры агрессия всегда будет сопровождать цивилизацию. И все же Фрейд считал, что культуре удалось смягчить природу человека, направив агрессивные порывы на самого себя. «Какими средствами пользуется культура для того, чтобы задержать противостоящую ей агрессию, обезвредить её или, может быть даже, устранить?» – вопрошает он. И приходит к выводу, что культура всё же «побеждает опасные агрессивные страсти путем их ослабления, она обезоруживает их… [но!] оставляет под наблюдением инстанции, находящейся внутри самого этого индивида, наподобие оккупационной власти в побежденном городе» [18]. Таким образом, делает вывод Фрейд, освобождая социум от агрессивных побуждений индивида, культура переносит его агрессию вглубь самого себя, причиняя его психике непоправимый урон. Общество становится менее агрессивным за счет того, что оно начинает состоять из законченных невротиков. Возможно, Фрейд прав, возможно, действительно люди, благодаря культурным установкам, стали невротиками, но, с другой стороны, они стали людьми, потому что без культуры человек немыслим.
Культура, конечно, так и не справилась с этой, стоявшей перед ней задачей. Количество невротиков, может быть, и возросло, но агрессивности, на всех уровнях, меньше не стало. Культура (или цивилизация) не только не подавили агрессию человека, но и гипертрофированно перевели её в деструктивную форму. Эрих Фромм утверждает, что «менее цивилизованные общества (охотники, собиратели и ранние земледельцы) проявляют меньшую агрессивность, чем более развитые цивилизации» [19]. Он также приводит слова австрийского биолога Людвига фон Берталанфи, который утверждал, что «самые угрожающие формы агрессивности далеко выходят за рамки проблемы самосохранения и саморазрушения. Они коренятся в собственно человеческой форме жизни (то есть культурной, цивилизованной. – М.К.), которая выше биологической и специфика которой обусловлена способностью к абстрактному мышлению, к созданию собственного символического мира мысли, речи и общения» [20].
