Западноевропейская цивилизация, отличная от всех других, имела (и имеет) определенные специфические черты, среди множества которых можно выделить инициативность, некоторую бескомпромиссность, цивилизаторство, стремление эксплуатировать и распространять свои порядки на другие народы, т. е. покорять их и на этой основе создавать империи. И именно это породило самый значительный конфликт в истории – конфликт Запада и всего остального мира [8]. Однако, например, французский историк Люсьен Февр считал, что «концепция высшей цивилизации, которую несут и распространяют белые народы Западной Европы и Северной Америки» [9] устарела, и не отвечает реальности. И с этим невозможно не согласиться.
Дихотомия «добро – зло» с древности легла в основу и стала архетипом европейской антитезы «цивилизация – варварство». В современном мире под этим влиянием сложилось представление об особой роли западной цивилизации среди народов мира. «Цивилизованность» в Европе Нового времени стала обозначать отличие её общества от остального неевропейского мира. Мы часто можем слышать о «цивилизованных странах», – к которым, конечно, относят страны Запада. О цивилизованном подходе к решению различных проблем – разумеется, на основе понятий, сложившихся и практикуемых на Западе. О спектре проявлений западной культуры: в философии, искусстве, литературе, этике, религии (в том числе её отрицание, чем весьма грешит современная западная цивилизация); о политических институтах, правовых нормах и т. д., которые «просвещенный» Запад несет другим народам. И всё это объявляется как единственный образец для подражания и предмет стремлений всех народов, ещё не достигших высочайшего уровня развития, нашедшего свое воплощение в культуре и цивилизации Запада. Создается впечатление, будто существующие рядом с ним общества находятся в доцивилизационном состоянии, и если не в дикости, то уж наверняка в варварстве. Такой цивилизационный снобизм сплачивает коллективный Запад: он нивелирует внутренние противоречия и обозначает мнимую цель, камуфлирует истинные стремления евроцивилизации – подчинять и эксплуатировать тех, кто в цивилизованные нации не зачислен цивилизаторами. Как будто погибли и исчезли в пучине исторических перипетий цивилизации Китая, Индии, православия, Африки, Латинской Америки и т. д. А ведь они живы и, вполне возможно, переживут теряющий ориентиры, находящийся в периоде упадка Запад. Шпенглер, наблюдавший этот процесс, еще сто лет назад писал, что «Гёте психологически предвосхитил всё будущее Западной Европы. Это цивилизация вместо культуры, внешний механизм вместо внутреннего организма, интеллект, как душевный петрефакт (Окаменелость. – М.К.), вместо угасшей души» [10].
Западная цивилизация формально провозглашает «уважение» к культурам и религиям других народов, но на деле относится к ним с крайним презрением и пренебрежением: начиная с английского антрополога Тайлора, принято говорить о примитивных культурах – если они не относятся к европейским. Однако уже Шпенглер считал, что каждая культура представляет собой уникальный опыт. Даже если одна культура является дочерней по отношению к другой, она рано или поздно утверждается в своей самобытности. Тем не менее цивилизаторство и порабощение стали основной тенденцией общения стран Запада с «нецивилизованными» народами. Миссионеры продолжают пытаться обратить в «веру истинную» тех, до кого они ещё не смогли дотянуться. Бизнесмены – установить свои, «лучшие в мире» социально-экономические порядки. Политики – насадить марионеточные режимы, служители Марса – поставить военные базы. Вместо традиционной культуры аборигенов – контрацептивы, попкорн, кока-кола, рок, рэп и прочие прелести масс-культуры. И наконец, вместо сбалансированной естественной диеты – пищевые добавки, бургеры, канцерогенные соусы и прочие достижения «завоеваний» цивилизации – «вершины» развития человечества.
Западноевропейская культура прошла долгий путь – от примитивного доцивилизационного периода, через становление цивилизации, когда она складывалась, оформлялась и постепенно приобретала все свойства той цивилизации, в которой мы сейчас живем. Без греко-римской философии, искусства, римского права, без христианства, выросшего из иудейского монотеизма сегодняшняя Европа немыслима. Имперский дух – это тоже Греция (вспомним Александра Македонского) и Рим, создавшие две огромные империи. На греческом написаны Евангелия, латынь стала языком богослужений, теологических трактатов и университетских дискуссий средневековой Европы. Европа успешно впитывала достижения Востока – от индийской математики до арабской медицины. Взаимодействие с Востоком подарило ей факел, погасить который, даже после разрушения Рима, было уже невозможно. Крушение античной цивилизации не привело к полной утрате культуры, и она продолжила развиваться – через институт Церкви – на западе Европы и в Византии, а затем и на всем континенте. На основании этого опыта можно утверждать, что гибель определенной цивилизации не ведет к гибели её исконной культуры. Культура может пережить цивилизацию – если, конечно, сами люди не разрушат и то, и другое.
Культура древнее цивилизации. Она создает не только общий интеллектуально-материальный фон цивилизации, но является фундаментом, основой, в отрыве от которой цивилизация существовать не может. Впрочем, не только понять, но даже дать оформленное и признанное определение этому феномену не так-то легко. Недаром французский социолог Абраам Моль ещё в 60-х годах ХХ столетия указывал, что существует свыше 250 определений культуры. «Какое определение можно было бы дать слову “культура”? – задается вопросом ученый. – Поиски определения предмета сами по себе уже составляют самостоятельный прием исследования, поскольку неясности в определении абстрактного термина всегда отражают какую-то особенность определяемого предмета» [11]. При этом А. Моль поясняет, что речь идет о «расплывчатых явлениях», то есть таких, которые «можно очертить, но невозможно строго определить, так как они “растворяются” в собственных определениях» [12]. Довольно-таки туманно, и ясности от этого больше не появляется.
Надо отметить, что с течением времени понимание культуры, как и почти каждого абстрактного термина, менялось. В Древнем Риме, например, под культурой понимали совсем не то, что понимают в наши дни. Не лишним, возможно, будет напомнить, что слово «культура» впервые употребил Катон Старший, подразумевая под этим обработку земли, земледелие. Но уже через примерно столетие Цицерон употребил это слово в переносном значении, назвав философию «культурой души».
До XIX столетия все явления европейцы делили на две группы: природные, т. е. независимые от вмешательства человека, и культурные, являвшиеся следствием воздействия человека. Однако со второй половины того же века культуру стали характеризовать как определенный способ человеческого бытия, создаваемого человеком. В то же время она является и системой мировоззрения, вследствие которой появляются модели поведения людей. Но всё это вместе детерминировано не только биологическими характеристиками человека, но и социальной формой его существования. Это дало повод для создания теории социокультуры. Таким образом, каждая культура есть определенная система, привязанная к соответствующим социальным и природным условиям, выполняющая также роль охранителя некоего способа бытия. То есть каждая культура самобытна, самодостаточна и самоценна. А подавление одной культурой другой, в конечном счете, является (особенно в наше время) культурным империализмом.
Но основа культуры лежит в сознании человека. Всё созданное человеком является предметом культуры. Вероятно, культура (первичная, материальная) возникла из подражания природе. Заметив, например, что острый камень лучше, быстрее убивает животное, чем тупой, первобытный человек стремился создать такой же. Но перед тем, как создать что-то, какое-то орудие (скажем, каменный топор), человек должен был понять, для какой цели может послужить данное орудие, мысленно «изобрести» его и разработать план воплощения этого абстрактного «чертежа» в материальную сущность. Из этого следует, что в основе культуры лежит появившееся абстрактное мышление человека.
