В десять лет у меня проснулся магический дар. Год я посещала занятия в школе для одаренных детей, расположенной в городке по соседству с нашим поместьем. Конечно, отец мог бы нанять мне индивидуального учителя, но посчитал, что такие занятия будут полезней. «Будущая баронесса должна знать жизнь не только из окна кареты» ˗ говорил он.

К моему сожалению, способности оказались слабенькие, недостаточные для учебы в Академии магии. Зато сам факт наличия магии делал меня в будущем завидной невестой. А еще продлевал мое детство, ведь если девушек без способностей старались выдать замуж в восемнадцать – двадцать лет, то с магией я и в двадцать пять еще не буду считаться старой девой.

Примерно в этом же возрасте я обнаружила у себя способность «превращаться» в других людей. Мне достаточно было четко, до мелочей, представить у себя другое лицо, а одежда и поведение довершали образ. Если раздобыть одежду не составляло труда, то с поведением было сложнее. Когда старушка пускается вскачь по дороге или деревенский мальчишка˗сорванец визжит при виде лягушки как изнеженная барышня, то окружающие начинают недоумевать и всматриваться пристальнее, от этого образ начинает спадать. Чтобы не попасться, мне пришлось присматриваться к манере поведения разных людей и старательно тренироваться перед зеркалом.

Об этой своей способности я не рассказывала никому, боясь, что даже мой все разрешающий отец не позволит мне бегать на речку рыбачить с деревенскими пацанами в образе мальчишки из соседней деревни, или пойти в лес за ягодами с девушками, прикинувшись племянницей одной из горничных. Тот поход в лес чуть не закончился моим разоблачением. Сбор ягод затянулся почти на весь день, в усадьбе меня успели хватиться и начать поиски. Пришлось врать, что уснула с книжкой в дальнем уголке сада и ничего не слышала. На следующую вылазку я решилась только через пару недель, и с тех пор всегда старалась предусмотреть все случайности и последствия.

Беззаботная жизнь закончилась в пятнадцать лет. Однажды отец привел в дом новую жену, молодую, без гроша за душой, но очень красивую и уверенную в себе леди Лауру, как она сама попросила себя называть. Меня она невзлюбила с первого взгляда, хотя при отце старательно улыбалась и называла деточкой, а наедине – необразованной деревенщиной и уродиной. Дети с магией взрослеют медленнее, и в свои пятнадцать я действительно выглядела голенастым подростком лет двенадцати, но никого, кроме леди Лауры, это не смущало.

А через неделю после свадьбы отец пригласил меня к себе в кабинет и сообщил, что я отправляюсь учиться в столичный пансион для благородных девиц, это было желанием моей матери. Уезжала я с тяжелым сердцем, чувствуя, что детство закончилась безвозвратно.

После вольной жизни в поместье, привыкать к строгому распорядку пансиона было сложно. Кроме обычных занятий по истории, литературе, языкам, музыке и танцам, нас учили ведению хозяйства, управлению поместьем, а еще бытовой магии. Пожалуй, ради нее я была готова потерпеть прочие нудные уроки.

А через два месяца пришло известие о гибели отца. Он неудачно упал с лошади на охоте. Отец, который был прекрасным наездником и всегда говорил, что охота – это развлечение для пресыщенных бездельников, и отказывался от приглашений соседей, погиб на охоте. Я отказывалась в это верить. Не верила, когда директриса зачитывала мне письмо, не верила, когда спешно собирала вещи, не верила, когда ехала в карете домой. Дама˗наставница, отправленная со мной, все уговаривала поплакать, дать выход горю, но у меня не было слез, я все еще не верила.

Поверила только когда увидела растерянное и разом постаревшее лицо нашего дворецкого, которого отец привез с собой еще после службы в армии. Он же отвел меня на небольшое семейное кладбище и показал свежую могилу рядом с могилой матери. И он же терпеливо ждал, пока я выплачу внезапное осознание потери самого близкого человека.

С мачехой мы увиделись за ужином. Она была в черном элегантном платье, подчеркивающем тонкую талию и белизну ее кожи, на шее жемчужное ожерелье моей матери, на лице величественно˗скорбное выражение и скрытое торжество в глазах. По правую руку от нее сидел модно одетый молодой человек, представленный каким˗то там кузеном. Мои однокурсницы из пансиона были бы от него в восторге. Кажется, кузен пытался вести светскую беседу, а леди Лаура язвить о моих плохих манерах, но мне было все равно, внутри все словно заледенело. На фоне смерти отца, все остальное казалось мелким и неважным.

На следующий день приехал семейный нотариус господин Грэди с помощником и пригласил на оглашение завещания. Первой гордо шествовала леди Лаура, опираясь на руку кузена, я с дамой˗наставницей, один из старых друзей отца, граф Камерат, приехавший из столицы накануне вечером, и несколько слуг, чьи имена назвал нотариус. Расположились в малой гостиной, нотариусу придвинули низкий столик, на который он выложил тонкую папку, дамы и господа расположились в креслах, слуги остались стоять вдоль стен.

˗ Итак, начнем, ˗ нотариус раскрыл папку и начал читать первый лист. ˗ Я, барон Григоир Ратив, все мое имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, завещаю моей дочери баронессе Маркелле Ратив (описи имущества, драгоценностей и счетов в банках прилагаются). В права наследства она может вступить по достижению второго совершеннолетия в двадцать один год. До этого времени опекунами моей дочери и имущества назначаю графа Драгана Камерата и господина Патрика Грэди, нотариуса, ˗ нотариус слегка поклонился. ˗ Если Маркелла Ратив не доживет до двадцати одного года, то все имущество отходит старшему сыну моего двоюродного брата…

˗ Далее, моей жене, баронессе Лауре Ратив, назначаю ежегодное содержание в размере двухсот золотых, до момента вступления ею в повторный брак. А также ей причитаются драгоценности, подаренные ей за время нашего брака (список драгоценностей прилагается).

По мере чтения завещания с лица леди Лауры сползало выражение скорби, сменившись сначала недоверием, потом злостью. Она, то бледнела, то краснела, нервно мяла в руках платок. Вообще, двести золотых ˗ это очень даже щедрая сумма, на нее можно неплохо прожить, снимая небольшой домик, но у баронессы более широкие запросы, и она уже настроилась получить все. Да, уж, папочка, не знаю, чем тебе не угодила новая жена, но по носу ты ее щелкнул знатно.

Затем нотариус зачитал небольшие суммы, завещанные слугам, и на этом чтение завещания было завершено.

˗ Это подлог, я буду жаловаться, ˗ не выдержав, подскочила Лаура.

Нотариус недоуменно посмотрел на нее, перевел взгляд на завещание и пожал плечами:

˗ Ваше право, ваша милость, жалуйтесь.

После чтения завещания леди Лаура заперлась в своих покоях и до вечера ее никто не видел. Мы с опекунами обсудили мое ближайшее будущее, они дружно сошлись на том, что надо вернуться в пансион. Я ничего не имела против. К пансиону я успела привыкнуть, образование там давали хорошее, а опустевший дом казался чужим и холодным. Но до отъезда на правах наследницы я настояла, чтобы все завещанные мне драгоценности и ценные бумаги были собраны и помещены в банковскую ячейку до моего совершеннолетия, в том числе драгоценности моей матери, которые успела прибрать к рукам леди Лаура. Нет, я не мелочная и не мстительная, как сказала дама˗наставница, но чужое брать нехорошо.

2. Юность

Следующие пять лет я провела в пансионе, приезжая домой в поместье только на летние каникулы. Учиться мне нравилось, поэтому особых претензий у наставниц ко мне не было, хотя не обходилось без шалостей. Я сдружилась с некоторыми однокурсницами, к паре из них даже съездила в гости на каникулах, но от повторных визитов отказывалась. Первым делом в гостях меня всегда начинали расспрашивать из какого я рода, да какое у меня приданое. Все остальное время оценивающие взгляды старших родственниц, прикидывающих за кого бы из сыновей/племянников/внуков меня выдать замуж, очень напрягали и не способствовали приятному времяпровождению.