— Мда, — что тут еще скажешь.

— Ну, ладно, что мы все обо мне, да обе мне, давайте поговорим о вас, — Доран отложил ложку. — Почему вы уехали из Беарсина? Судя по рассказам дяди, там очень неплохой госпиталь.

И что ему сказать?

— Захотелось чего–то нового.

Не поверил, смотрит скептически.

— Можете считать, что по личным обстоятельствам.

Хмыкнул, но видя, что больше я ничего объяснять не собираюсь, продолжил допрос.

— Что вы умеете готовить?

— Да практически все, — я пожала плечами. — Вас что-то конкретное интересует?

— Нет, но в Сорадоге кладовые пусты, — будущий главный лекарь тяжело вздохнул. — Я собирался закупиться в аптеках здесь, в столице и в Перазме. Но если вы говорите, что сможете приготовить все сами…

Я задумалась, запасов трав у меня достаточно, но если там и правда все так плохо:

— Наверное, стоит купить некоторое оборудование. Я подумаю и составлю список.

— Будет замечательно, если и купите сами, я в этом ничего не понимаю. Расходы оплачу, деньги на благоустройство мне выделили.

Я задумчиво кивнула, прикидывая, что купить, а без чего вполне можно обойтись. Пожалуй, еще одна горелка, побольше, чем моя старенькая, лишней не будет, и котелки разного размера, и перегонный куб.

Дальше наш разговор перешел в продуктивное русло: обсудили мои обязанности, желаемую оплату и условия проживания. Несмотря на легкомысленную внешность, Доран оказался дотошным, расспрашивал все подробно, хотя в вопросе совершенно не разбирался. На флоте он привык закупать готовые зелья, а тонкости их приготовления со времен учебы в академии основательно забыл.

В процессе разговора выяснилась еще одна деталь: туда мы поедем с обозом на телегах, а не порталом. Отъезд уже через три дня.

— У меня много багажа, — пояснил Доран. — Да еще градоначальник просил забрать некоторые его заказы в столице.

Соблазн пожить еще недельку в столице, а потом прыгнуть порталом в Перазм и там присоединиться к обозу, был велик. Но я обещала присматривать за одним, не слишком внимательным к своему здоровью господином, придется выполнять. А следить придется в оба глаза. Госпожа Маркус совершенно права, ехать в телеге с раненой рукой по осенней распутице способен только лютый мазохист.

— А теперь пойдемте, покажете мне, что у вас с рукой, — обед закончился, и я решила приступить к обязанностям немедленно.

— Для чего, — удивился он. — Рука прекрасно заживает, я и сам лекарь, если вы не забыли.

— Госпожа Маркус, — многозначительно поиграла бровями. — Я ей обещала.

— Мда. А мы ей не скажем!

Насмешливо промолчала, он правда думает, что сможет утаить что-то от такой тети?

— Ну, хорошо, — сдался он, вылезая из-за стола. — Идемте, покажу я вам руку.

— Вы понимаете, что идете в номер к холостому мужчине? — поинтересовался он, вежливо пропуская меня вперед на лестнице.

— Боитесь, что будете скомпрометированы? — фыркнула я.

— Боюсь, что как честный человек, я буду вынужден на вас жениться.

Вот уж нашел, чем пугать. Я смерила его через плечо оценивающим взглядом.

— Нет, однорукий муж мне без надобности, в хозяйстве от такого толку мало, ни огород вскопать, ни забор починить. Да и худой вы слишком, разоришься откармливать.

За спиной раздался сдавленный кашель, но я подавила соблазн обернуться и похлопать его по спине.

В комнате мужчина присел на кровать и, прежде чем давать доступ к своему телу, поинтересовался:

— А что вы, собственно, собираетесь со мной делать?

— Господин Маркус выдал мне рекомендации, — я достала из маленькой дамской сумочки листочек, баночку с мазью и рулончик свежих бинтов. — Он рекомендовал накладывать мазь каждый день.

Доран с интересом прочитал рекомендации старшего коллеги и поднял на меня глаза:

— Вы ведь не отстанете?

— Нет, — сделала максимально строгое лицо, на других пациентов обычно действует.

Мужчина подчеркнуто тяжело вздохнул и осторожно вытащил руку из перевязи. Потом начал медленно, пуговица за пуговицей, расстегивать камзол. Пришлось ему помочь раздеться. Хотя, должна признать, получалось у него весьма завлекательно.

Размотав повязки, я поняла недовольство Маркуса и опасения его жены. Один удар ножом пришелся в плечо, там рана хоть и выглядела воспаленной, но начала подживать. Два других удара пришлись по предплечью, похоже, здесь же был очаг нагноения. Рана выглядела откровенно плохо, еще и зашита неровными косыми стежками, будто штопала его начинающая портниха, пара стежков вообще разошлись и их накладывали заново. Не удивительно, что заживление идет плохо, тут лежать надо, а не по городу бегать за покупками, и не в телеге трястись.

— Может, отложим отъезд на недельку? — предложила я.

— Не выйдет, — с сожалением произнес Доран, наблюдая, как я обрабатываю его руку, и почти не морщась. — Во-первых, упустим удобный попутный обоз. Во-вторых, погода может испортиться, дороги окончательно раскиснут, придется ждать до заморозков, а это уже слишком долго.

С этими аргументами мне пришлось согласиться, хотя лекарь внутри и хмыкнул, что задержка на пару месяцев пойдет пациенту только на пользу.

Закончив перевязку, смотала грязный бинт и убрала к себе в сумочку, постираю, и можно снова использовать.

— Предлагаю делать перевязку утром, до завтрака, тогда не придется вас каждый раз раздевать. И потом весь день будете свободны, — проследила, как мужчина осторожно укладывает руку обратно в перевязь. Как бы он не хорохорился, рана доставляла ему изрядное беспокойство. Наверняка накупил обезболивающих зелий и держится на них.

— Если вас это не затруднит.

Пациент обладает здравым смыслом, а значит, не безнадежен, или уже намучился с самостоятельной перевязкой.

— Тогда до завтра.

Господин Корвей проводил меня до выхода из гостиницы и галантно, по всем правилам светского приема раскланялся. Шут гороховый.

*

Следующие дни прошли у меня весьма хлопотно. С утра пораньше бежала делать перевязку своему начальнику, трактирщик меня уже запомнил и только провожал взглядом, когда проходила мимо него к лестнице, наверное, гадая, что за странная девица. А потом я целый день металась по городу, улаживая оставшиеся дела.

Первым делом посетила лавку, торгующую инструментами и посудой для зельеваров. Доран удивленно поднял бровь, увидев расписку и сумму в ней, но деньги выдал без споров.

Забрала свои вещи от Матея и перевезла их на склад, где уже лежали готовые к отправке вещи Дорана. Куча его пожитков меня впечатлила, но приглядевшись, пришла к выводу, что большая часть вещей предназначена для лечебницы, не мог же он купить для себя три рулона белой льняной ткани, из которой шьют постельное белье. Если только решил закупиться на всю оставшуюся жизнь.

— Привет, — красивый черноволосый юноша с зелеными глазами в форме студента Академии магии плюхнулся на стул напротив меня. — Как съездила.

— Скучно, — поморщилась я, вспомнив бесконечные обеды и ужины, на которые меня таскал Идер Катер, знакомя с жителями Тагапола. Жители в основном были очень милыми, но от бесконечной болтовни и улыбок к вечеру начинала болеть голова.

— Ладно, ты то как устроился? Как учеба?

— Все хорошо, — отмахнулся Нейс и тут же оживился. — А знаешь, что вчера парень со второго курса учудил?

Слушая рассказ про студента, устроившего переполох в женском общежитии, я ностальгически улыбалась. Было и мы чудили и ставили на уши весь этаж. За десять лет ничего не изменилось, даже большинство преподавателей и комендант общежития остались те же.

Учеба Нейсу очень нравилась. К моей тайной гордости, он все-таки выбрал лекарский факультет. Объяснил это тем, что у военных слишком много начальников, а лекарь всегда может заняться частной практикой.

— А я новое место работы нашла, — выдала я, когда Нейс закончил красочный рассказ. — Через два дня уезжаю.

— Так, а подробнее, — нахмурился сын.

Узнав, что место мне посоветовал «дядя Маркус», и что мой новый начальник его родственник, Нейс немного смягчился, а уж когда я рассказала, что он еще и бывший моряк, то поняла, что знакомства не избежать. Мой переезд ребенок одобрил, но пообещал приехать на каникулы и лично проверить, как я живу. А пока клятвенно пообещала написать, как только устроюсь на новом месте.