— Нет! — закричал я, выбросив руку через люк, пытаясь дотянуться до нее.

Дубинка Кейна ударила меня по предплечью, и я с ревом ярости отдернул руку обратно. Его оскаленное лицо появилось в поле зрения. Он потянулся к люку, и я потерял ее из виду.

— Подожди! — я бросился вперед как раз в тот момент, когда люк захлопнулся. Я хлопнул ладонью по двери еще раз, и еще, чистая ярость пронеслась по моему телу и захватила меня в свои объятия. — ВЕРНИ ЕЕ ОБРАТНО!

Шаги удалялись от меня, и паника зажгла мое сердце.

— Подожди — как тебя зовут?! Скажи свое имя!

— Розали Ос… ах! — её прервали, когда Кейн наказал её, и звук захлопнувшейся двери по коридору пронёсся по всему изолятору и отозвался в моём черепе.

Розали, Розали, Розали. Ос… Осмунд? Осел? О-Син-ты-делаешь-меня-такой-мокрой? Неважно. Ее имя — это все, что мне было нужно, и я перекатывал его на языке, повторяя снова и снова. Затем я опустился на колени на пол, достал из кармана пудинг и положил его перед собой.

— Маленькая искусительница, — промурлыкал я, медленно снимая с него крышку. И вот он стоял во всей красе. Коричневая шоколадная кашица покрывала его воздушную серединку до самых молочно-сладких глубин. Я впился зубами в нижнюю губу, засунул палец в стаканчик, окунул его в шоколад и застонал, когда его аромат донесся до меня.

— Ты будешь такой же вкусной, как этот пудинг, Розали? — размышлял я вслух, поднося палец к губам. Я слизал шоколад и похотливо застонал, подавшись вперед, чтобы заглянуть в его душу.

— Как только ты сюда вошел, у тебя не было ни единого шанса, пуд. Иди к папочке.

Я навалился на стаканчик и запустил в него язык, поглощая все сразу, как жадный ублюдок, которым я и был. Каждый кусочек был чудом, каждое движение языка — Священным Моментом. Я бы с радостью остался бы с этим пудингом на все времена. Вот только я съел его полностью. Он ушёл, не успев понять, что произошло.

Я перекатился на спину, поднес стаканчик ко рту и вылизал его дочиста.

— Прости, детка, я не умею играть по правилам. Земля тебе пухом, — я отбросил стаканчик в сторону, и он ударился о стену.

Кейн обрушится на Розали, как тонна кирпичей, когда он просмотрит камеры видеонаблюдения и поймет, что она дала мне пудинг. Утром меня тоже ожидает избиение. Возможно, он попросит новичка Гастингса засунуть палец мне в задницу, чтобы проверить, что в стаканчике ничего не было спрятано.

Стоило.

Того.

И, честно говоря, мне нужен был контакт фейри к фейри. Так что если офицеру Гастингсу нужно было поиграть с моей задницей, то я раздвину и нагнусь, как шлюха с кучей денег в кармане. Быть Инкубом не всегда приятно, но, когда ты был самым известным убийцей в Солярии, люди, как правило, не осуждали.

Глава 13

Розали

Я стояла перед закрытой дверью, а офицер Гастингс наблюдал за мной с противоположной стороны коридора с подозрением в глазах и нахмуренными бровями.

В настоящее время Кейн просматривал записи с камер наблюдения о моем взаимодействии с Сином, пока я ждала новостей о моем наказании. Хотя то, что меня вытащили из изолятора за волосы, показалось мне достаточным наказанием, особенно учитывая то, как сильно теперь болела кожа головы.

В коридоре было холодно. На самом деле во всей этой чертовой тюрьме было холодно. Все, гребаное, время. А поскольку мой комбинезон все еще был мокрым ниже пояса благодаря Офицеру Говнюку, я почти дрожала.

Я бросила взгляд на Гастингса, прикидывая не готов ли мой маленький хорист перейти на следующий уровень.

Есть только один способ проверить…

Я обхватила себя руками и посмотрела вниз на ноги, мои волосы упали вперед, закрывая лицо.

Спустя еще несколько мгновений я позволила себе задрожать. Черт, ради достоверности я даже решила добавить намек на стук зубов.

И в качестве вишенки на торте я поднесла пальцы к щеке и провела по ней, делая вдох, который мог бы определенно означать начало слез.

Прошло еще мгновение, прежде чем теплая рука опустилась на мое плечо, и я подняла голову, чувствуя, как по моей коже разливается магия. Вода из моей одежды вытянулась и зависла перед нами в пузырьке, который он рассеял по коридору в облаке густого тумана.

Я внезапно повернулась к Гастингсу, обхватывая его руками за талию и утыкаясь в его плечо лицом.

— Спасибо, — выдохнула я, прежде чем отпустить его так же быстро.

Я посмотрела на него из-под ресниц, прикусывая нижнюю губу и неловко улыбаясь.

В момент контакта его рука переместилась на дубинку, но он не выхватил ее, а через мгновение его поза расслабилась, и он твердо кивнул.

— Это моя работа, присматривать за заключенными под моим руководством, — ответил он резко, словно пытаясь подтвердить границы, между нами, и я серьезно кивнула, сдвинувшись назад. — Ты… а.… хочешь рассказать мне, что случилось с Инкубом? — спросил он, бросая взгляд на дверь позади нас, где Кейн все еще внимательно изучал записи камер наблюдения. Несомненно, с его Вампирскими ушами он нас подслушивал, но я была счастлива устроить ему представление.

— Мне немного неловко, — ответила я, опуская взгляд на ноги.

— Все в порядке, ты можешь мне рассказать, — сказал Гастингс, прозвучав так чертовски благородно, что на мгновение мне стало немного не по себе от моих над ним манипуляций. Но жизнь та еще сука и все такое, и я не собиралась заставлять его делать что-то противозаконное… пока.

— Когда офицер Кейн оставил меня там, он не закрыл как следует люк на двери Сина, — сказала я низким голосом. — И когда он открылся, я.… ну, я думаю, я, должно быть, попала под его чары, когда посмотрела ему в глаза…

— Восемьдесят Восемь не может использовать способности Ордена не больше тебя, пока он находится в главной тюрьме, — хмурясь ответил Гастингс.

— Я знаю. Но его аура такая сильная… — я пожала плечами, и он кивнул.

— Я слышал, как некоторые сотрудники говорили, что чувствуют тягу к нему, так что, возможно, ты права, — признал он.

Я охотно кивнула.

— Потом я просто разговаривала с ним ни о чем конкретном, и он упомянул, что голоден, а я сохранила свой пудинг с обеда, чтобы съесть его позже, и я поделилась с ним.

— А что случилось с твоей шеей? — спросил Гастингс, разглядывая следы, оставленные пальцами Сина на моей плоти.

Я прикусила губу и пожала плечами, не говоря ни слова. Стукачи получают по заслугам и все такое, но было совершенно очевидно, что произошло, не говоря уже о том, что Кейн все равно увидит это на записи с камер видеонаблюдения. Я нервно оглядела пустой коридор и придвинулась на сантиметр ближе к Гастингсу, надеясь, что эта часть моего плана сработает, и что Кейн действительно такой любопытный засранец, каким я его себе представляла. Потому что мне нужно было, чтобы он услышал, что я собиралась сказать дальше. Мне нужно было, чтобы он думал, что я боюсь снова спуститься в изолятор, потому что я была уверена, что он не сможет удержаться и не отправить меня туда как можно скорее и как можно чаще.

— Пожалуйста, не отправляй меня туда снова, — вздохнула я, глядя в глаза Гастингса и пытаясь передать как можно больше страха.

Гастингс сглотнул и протянул руку, чтобы положить два пальца на мое горло, посылая целительную магию в мою плоть, и убирая следы рук Сина.

— Я поговорю с офицером Кейном о твоей работе, — пообещал он.

— Grazie, ragazzo del coro, — пробормотала я с полуулыбкой. Спасибо, маленький хорист.

Позади нас открылась дверь, и Гастингс прочистил горло, делая шаг назад.

Сузившиеся глаза Кейна упали на меня, и он почти оскалил зубы, выходя из комнаты видеонаблюдения.

— Дать пудинг заключенному в изоляторе — это само по себе преступление, — прорычал он, сосредоточившись на той части моего общения с Сином, за которую он мог легче всего меня наказать. — Но поскольку именно я не смог закрыть люк Восемьдесят Восьмого, я решил быть с тобой помягче.