Не-а, эта только что похищенная мини-штучка просовывает руку между сиденьями в тупейшем жесте – чтобы представиться чуваку, который сидит за рулем.

– Я – Бриэль, – говорит она.

Мак хмурится и переводит взгляд на меня, но, когда она кивает ему, он тяжело вздыхает и пожимает ее ладонь.

– Мак.

– Я так и знала. Не Мэддок и не Кэптен. Интересно, интересно…

Я смотрю на нее:

– Что – интересно?

– Что ты здесь, а они нет. Я думала, что вы, парни, ну, типа, как три мушкетера, – выпаливает она.

Мое непроницаемое лицо не выдает ни одной эмоции, я слежу за этим. А она начинает покачивать головой, подобно китайскому болванчику, ее чертовы очки и короткие шелковистые волосы только усиливают эффект.

– Ну, знаешь, – продолжает она. – Один за всех и все за одного…

Для убедительности девчонка сжимает свой чертов кулачок.

Мак давится смехом, но прокашливается, чтобы скрыть это.

Я переглядываюсь с ним в зеркале заднего вида – у него прямо на лбу написано, как ему весело. А еще там написано, что этот хрен собирается делать дальше.

Он поворачивает зеркало так, чтобы лучше видеть Бриэль.

– Так значит, эм-м, Бриэль, – произносит он. – А фамилия у тебя есть?

– А что, она есть не у всех? – пожимает плечами девчонка.

– Не в нашем мире, – улыбается он.

– Ах да, в вашем мире… Печально известный городок без какой-либо системы правосудия. Так, пара копов патрулируют улицы, чтобы отвлекать внимание посторонних, пока один из трех неистовых парней взмахивает хлыстом. – Она смотрит на меня, и да, у меня складывается ощущение, что она меня дразнит, хотя тон у нее сексуальный. – Скажи, плейбой, а хлыст у тебя кожаный?

Плечи Мака трясутся от еле сдерживаемого смеха, а я все еще пытаюсь понять, что представляет собой эта цыпа.

Она расслабленно откидывается назад.

Расслабленно.

В машине с двумя незнакомыми ей парнями, которые только что схватили ее и повезли куда-то, ничего не объяснив.

Не получив от меня ответа, малявка прислоняет голову к окну и меняет тему разговора. Наконец-то.

– Куда мы едем?

Я сверлю ее взглядом.

Почему она такая спокойная?

– Ты, типа, привыкла, что какие-то засранцы хватают тебя, бросают в машину без номеров и все такое?

– Нет, – она фыркает от смеха. – А ты, типа, привык пилить по десять часов, чтобы мило пообщаться с младшей сестрой парня, которого вы наняли изображать гангстера для спасения ваших гребаных жизней?

– Какого хрена? – Я дергаюсь, вытаскивая из-под нее свое тело. Девчонка падает между сиденьями, но тут же усаживается рядом со мной. – У твоего братца слишком большой, мать его, рот.

– Не смей так говорить о моем брате! – тут же выпаливает она.

– А не пошел бы твой братец в известном направлении, – громко рявкаю я, и у нее слегка вытягивается шея. – Ему не позволено…

– Что не позволено? Разговаривать, рассказывать что-то, делиться подробностями о своей жизни? – перебивает она, нахмурив лоб. – Да уж поверь, я в курсе подписки о неразглашении информации. Твоя семейка всех заставляет подписать такую, гласно или негласно.

Я стискиваю зубы, потом говорю:

– Ну и что еще ты знаешь?

Она пожимает плечами и отворачивается к окну.

– Если вы что-то делаете, это не значит, что все кругом слепые и глухие.

– Девочка, я понятия не имею, к чему ты клонишь, но просто… замолкни.

– Тебе надоело мое общество?

– Нет, я просто хочу затолкать тебе в рот кляп, засунуть твою задницу в мешок, а мешок бросить в багажник.

Она выворачивает запястье…

Она выворачивает свое чертово запястье, а я бросаю хмурый взгляд на Мака, посмевшего хохотнуть.

– А как насчет того, что я замолкну, когда ты начнешь говорить? – торгуется она, выставляя вперед ладонь – типа, предлагая перемирие.

Смотрю на ладонь, потом на нее.

– Не ты здесь устанавливаешь правила.

– И не ты, – смеется она в ответ. – Ты сейчас в долбаной глубинке. Единственные правила здесь – никогда не брать последнее пиво из холодильника, не заменив его на новое, и не кормить лошадей полицейского патруля.

– Девочка…

– Меня зовут Бриэль, – снова перебивает она, наклоняясь ко мне. – Не девочка, не коротышка, не пигалица и не все остальные мерзкие прозвища, которыми ты швыряешься в меня, потому что хочешь напомнить – я ничто и никто. Я поняла. Ты реальное воплощение Тетушки Булли – ты большой, а я маленькая.

У меня отвисает челюсть.

– Что?

Она наклоняет голову.

– Ты что, не смотришь телевизор? Не смотрел кино, когда был ребенком? Был слишком занят, разыгрывая из себя Мстителя и спасая свой мирок каждый раз в новой миссии?

Все, теперь, мать вашу, официально. Девчонка чокнутая.

– Ладно, ты, наверно, не виноват в том, что конкурируешь с киношкой, – рассуждает она, словно я понимаю чушь, которую она несет. – Я всего лишь пытаюсь сказать, что ты, видимо, посчитал меня бесполезной для своего мира, но это не дает тебе права заявляться в мой и вести себя, как хрен с мизинец.

Я уже готов прервать ее за дерьмовую попытку преподать мне урок, но вместо этого приподнимаю подбородок.

– Почему ты без конца твердишь всю эту хрень?

Над темными очками взлетают брови:

– Какую?

– Почему ты обвиняешь мою семью и пытаешься сказать, что ты другая?

У нее на лбу прорезается складка.

– Зачем ты приперся, Ройс Брейшо?

Я долго смотрю на нее. Молча. Ну и как этой ненормальной объяснить?

Она понятия не имеет, что к чему.

Наверняка она думает, что это мы отправили ее сюда, чтобы она жила с теткой и кузиной, насильно оторвав от брата. Но это полная фигня, искаженная версия правды в кратком пересказе, если в нем вообще есть правда.

У нас в городе, в двух шагах от нашего дома, есть два приюта, или общаги, как их все называют, – один для парней, второй для девушек. В наш первый год в старшей школе, когда Ролланд, наш отец, все еще сидел в тюрьме из-за какого-то дерьма, мы получили от него файл – обычно отец отправлял такой, когда в одном из приютов появлялся новый перспективный кандидат. На сей раз файл был озаглавлен фамилией Бишоп. К файлу были приложены несколько дюжин больничных и полицейских отчетов с подробностями о том, как двух детей жестоко избивал их собственный отец. Детьми были Бриэль и ее брат, Бас. Им уже собирались найти приемных родителей, когда о них узнал наш отец – узнал и сразу же положил на них глаз.

У всех, кто попадает в общагу, одна и та же история, но с разными подробностями. Все они – подростки, на которых плевать обществу, и наша задача – наставить их на правильный путь. Ну, или на наш вариант правильного пути, который иногда бывает весьма извилистым, зато честным. Мы предлагаем им жизнь в городе, которым управляем. А в ответ ждем уважения и преданности; они должны заслужить наше доверие.

Но это срабатывает не всегда.

Есть засранцы, которые сами все портят, и мы их «убираем»… ничего такого, просто отсылаем куда подальше, что делать, если некоторые просто не созданы для погружения в наш мир. А остальные, те, кто принимает наши условия, они прямо-таки расцветают в привычных условиях, оттачивая навыки выживания на улице, которые получили еще до того, как попали к нам.

Они начинают работать на нас, и мы даем им все, о чем они могли только мечтать, – безопасный кров над головой, деньги и цель.

Мы дарим им будущее – то, что бóльшую часть своей жизни они считали для себя утопией из-за первой дерьмовой карты, что выдала им вселенная. С нами у них в карманах появляется туз, и с этого туза начинает расти их преданность, а за ней следует и остальное.

Бас, старший брат этой пигалицы, был агрессивным засранцем, но умным при этом. Мы не сомневались, что он просто создан для нашего мира, и поэтому пошли к нему с предложением – живи с нами, учись в нашей школе, веди себя правильно и заработай место в нашей империи.

Он сразу же согласился, но у него было условие.