- От меня… пахнет? – спросила я.

- Нет, но…

Инна, сердито прищурившись, встала и ушла в спальню. Вернулась она через пару минут, держа в руках серый спортивный костюм, полотенце и белье в нераспечатанном пакете.

- Иди хоть душ прими, - процедила она сквозь зубы.

Я встала и послушно отправилась в ванную.

Пунктир. Душ – да, моя рука помнит этот гибкий металлический шланг. Вешалка для халатов и полотенец – помню. Зеркальный шкафчик над раковиной – да помню же, помню! Вот здесь в уголке на зеркало наклеена картинка – оскаленный леопард. Наклеена потому, что под ней трещина.

Я осторожно подцепила ногтем краешек. И правда – трещина.

Когда я вышла из ванной, Инна сидела за столом все в той же безразличной позе и вертела в руках чайную ложку. Денис поставил передо мной чашку с чаем, пододвинул блюдо с пирожными. А потом начала рассказывать о своем разговоре с юристом.

- Выходит, я зря сюда приехала? – мною вдруг овладело какое-то странное безразличие, а слезы высохли, так и не выступив.

- Приехала ты по-любому не зря, - возразил Денис. – Другого выхода не было.

Инна насторожилась.

- Что значит, другого выхода не было?

Я посмотрела на Дениса. Он что, ей ничего не рассказал? Похоже на то. Но почему? Странно.Но если нет, то и мне не стоит.

- А то и значит, - улыбнулся Денис. – Значит, что у нее нет другой возможности официально установить свою личность и получить документы.

Он скользнул по мне вроде бы безразличным взглядом, но я прочитала в нем: «Молчи! Так надо». Плохо только, что Инна тоже заметила этот взгляд, и лицо ее стало словно армированным. Ничего не сказав, она встала и ушла, но я готова была на что угодно спорить: стоит у двери спальни и подслушивает – как тогда, когда мы разговаривали в прихожей.

- Понимаешь, Марин, показания Инны – это только слова. Доказательств, что ты - это ты, нет никаких. Если б не твоя потеря памяти, все было бы гораздо проще.

- А что, память не может ко мне вернуться?

- Да может, конечно, но…

- А шрам? Ну, от фурункула?

- А что шрам? Это опять же только слова Инны: мол, у Марины был под грудью шрам.

- Я ничего не понимаю! – от досады и разочарования мне хотелось кричать во всю глотку. – Ну почему такая глупость везде? Почему я должна доказывать, что я – это я? В чем я виновата, скажи, пожалуйста!

- Успокойся! – Денис погладил мою руку. – Ты ни в чем не виновата.

Возможно, он и сам не хотел этого, но скрыть сомнения не смог. Пробежала по лицу легкая-легкая тень. Ну что ж, я теперь всю оставшуюся жизнь буду получать пинки и оплеухи. И не зря.

- И что же мне делать? – прошептала я.

- Надо начинать судебную процедуру. Встретимся со следователем, который вел твое дело.

- А следователь зачем?

- Видишь ли, если бы того, кто пытался тебя убить, нашли, и он подтвердил бы, что его жертва – Марина Слободина… Или хотя бы опознал тебя по фотографии, по прежней фотографии. Тогда все было бы, думаю, проще.

Но я только головой покачала. Если честно, то на подобный исход я вообще не рассчитывала. Почему? Не знаю. Не рассчитывала – и все.

65

Уже давно пришла весна, а Андрею казалось, что жизнь прочно застряла где-то в самой середине зимы, растеклась каплями подтаявшего снега по оконному стеклу и снова застыла тонкой наледью. Ничего не происходило. Да и что могло произойти?

Он просыпался утром, заученно маршировал по новому дню и провожал его, не успев ни обрадоваться, ни огорчиться. Ему казалось, что все кругом живут, и лишь он один – существует. И, наверно, он здорово удивился бы, узнав, что вот, бездумно и механически обрывая лепестки жизненной ромашки, проводят свои дни многие и многие.

А что, собственно, со мной может еще произойти, думал Андрей, сидя за стойкой бара и потягивая «троечку». Ну хорошо, сдадут дом, отремонтирую и обставлю квартиру, переселюсь туда. Может быть, заведу кота, чтобы не было так одиноко. Карьера? Какая там у меня может быть карьера? Смешно!

Женщины его интересовали мало. Нет, конечно, в монаха он в одночасье не превратился, организм, как говорил отец, «фунциклировал», и желания никуда не пропали. Однако, разглядывая с интересом очередную пару стройных ног, едва прикрытых у основания набедренной повязкой, он явственно сознавал, что помимо вполне понятного мужского волнения испытывает куда более стойкое раздражение.

Кречетов ему больше не звонил, что Андрея, в общем-то, вполне устраивало. Инна, Марина… Забыть все это. Забыть! Не было ничего. Вот так. Все в порядке. Только непонятно, откуда эта мутная тоска.

- Андрюх, ты там уснул, что ли?

Андрей вздрогнул от неожиданности.

В бар этот его затащил Митька Зеленый, фотокорреспондент. На днях Митькины работы заняли на какой-то престижной фотовыставке второе место с солидным денежным призом, что они сейчас и праздновали. Вернее, праздновал Митька и еще двое их коллег, а Андрей просто сидел тихонько и потягивал пиво. Ему вообще не хотелось идти в бар, но и отказаться было неудобно.

- Андрюх, ты в последнее время смурной такой, жуть, - попытался растормошить его Митька. – Посмотри по сторонам! Весна на дворе. Девчонки во какие ходят. Смотри, какая цыпа!

Лениво скосив глаза, Андрей чуть не упал с табурета. В бар вошла Инна, сопровождаемая высоким худощавым мужчиной. Остановилась на пороге, быстро обежала глазами зал. Андрей поспешил отвернуться, но кавалера Инны все же узнал. Вадим Умывако собственной персоной.

Теория вероятности тут явно не работала. Питер не деревня в три двора, где возможность встретить на улице знакомого стремится к абсолюту. Огромный город, миллионы жителей, в конце концов, общепит на каждом шагу. Совпадения… Он не верил в совпадения. Не может быть таких совпадений! Чтобы он нашел на дорогу избитую женщину, оказавшуюся двоюродной сестрой Инны. Чтобы потом встретил случайно саму Инну. И потом, и потом… Нет, у этих совпадений могли быть только два объяснения. Либо все подстроено – что совершенно невероятно, либо это промысел той силы, что движет миром. В последнее Андрей хоть и со скрипом, но все же начинал верить.

- Митьк, эта баба… Ну цыпа которая. Посмотри, что она делает, - процедил он сквозь зубы, старательно глядя в кружку. – Да осторожней, не пялься, как идиот!

Митька слез с табурета, потянулся со всей своей стодвадатикилограммовой грацией и медленно пошел через зал к холлу – якобы в туалет. Постоял там, поглядывая из-за занавески, и вернулся.

- Она сидит с мужиком за столом и разговаривает. Только и всего. Ты ее знаешь?

- В мою сторону не смотрела? Как думаешь, не заметила меня?

- Да вроде нет, - пожал плечами Митька. – Слушай, что за дела, а? Это что, твоя?

- Не моя. Но зато знаю, чья.

- Слышь, у меня фотик в машине. Хочешь, компру сделаем?

- Ну ты папарацци! – усмехнулся Андрей. – Компру я и телефоном могу сделать. Нет, лучше проследить, куда они поедут.

- Сделаем! – Митьку так и разрывало от азарта, как молодого сеттера в начале охоты. – Пошли в тачку. Мужики, - повернулся он к сослуживцам, - у нас тут с Андрюхой дельце одно наклюнулось, вы уж не обессудьте.

- Ты же выпил.

- Ха, мне эти две кружки – что слону дробина. Запах только если. Так ничего, «антиполицая» сожру. Давай, осторожно. Я тебя прикрою, чтобы не заметили.

Они вышли из бара и сели в «москвич», припаркованный недалеко от входа. Андрей который уже раз поражался Митькиному стремлению влезть в любую подвернувшуюся авантюру, просто так, без какой-либо для себя выгоды. Настоящий Портос: «дерусь потому, что дерусь». Впрочем, Андрей и сам не знал, с чего его вдруг укусило следить за Инной. Только что ведь сидел и рефлектировал на тему «забыть».

Инна вышла из бара минут через пятнадцать, когда Митька уже весь извертелся от нетерпения. Осмотревшись по сторонам, она медленно пошла по улице.

- Ну что, за ней? – Митька потер пухлые ладошки и тронулся с места.