– Как там это называется…

Или изначально знали, а я как дурочка пыталась скрыть давно обезвреженную угрозу?

– Сглазила, вот! – заявил начальник стражи, а у меня аж от сердца отлегло. Я даже в обморок падать мигом раздумала.

– Они связаны друг с другом? – предположила я азартно, но Дрейк категорично заявил:

– Во-первых, не стоит говорить при свидетелях – это всё-таки тайна следствия. А во-вторых, час назад такая же холера произошла на премьере нового спектакля. Ребята до сих пор разгребают, а я вот не знал, за что схватиться, и решил вам рассказать. Из первых рук!

Спускаться я не стала – наоборот, мужчины поднялись ко мне. Устроились мы, как водится, в кабинете, но Лиан не захотел сидеть за письменным столом – выбрал журнальный и велел подать сладости с чаем. Однако взвинченный гость ни к тому, ни к другому притрагиваться и не думал. Вместо еды начальник стражи вывалил на нас, казалось, всё, что смог узнать за вечер.

– Подорвался гардеробщик. Старушки-билетёрши частенько ему давали посмотреть спектакль – и в этот раз пустили. Утверждают, вроде, не было у него ничего в руках. Но это говорят те, что стояли подальше. Ближайшая уже и не дышит. Парень молодой, юркий, но ничего примечательного. Ни постоянной компании друзей, ни пары. Хозяин театра ничего толкового про него вспомнить не может. Только что тот пропал после прошлого взрыва – по всем госпиталям искали. Завтра пойдут допрашивать людей, которые с ним жили.

– Твои всего за час это нарыли? – подивился Лиан, а Дрейк скривился как от проглоченного лимона:

– Что значит «всего»? Они могли бы и продолжить опрос свидетелей, но, поскольку дело имеют с людьми, уболтали меня отложить на утро. А я подумал и решил, что лучше сразу к вам, чем завтра вы ко мне с первыми петухами. Учёного мы пробили. Знакомств как песка в пустыне, и ни одного толкового. Что парадоксально, с хозяином первого взорвавшегося связей вообще никаких.

– Что значит «нет толковых знакомств»? – нахмурилась я.

– Нет каких-то крепких контактов. Друзей не отличает, всего две жены и те бессемейные.

– Любимые места есть?

На этом вопросе Дрейк замолчал. Хитро усмехнулся и похвалил:

– Какие ты правильные вопросы задаёшь, Вира. Наверное, ты раньше была любовницей следователя. Или отец твой следователь.

– Вряд ли, – уклончиво ответила я, но начальник стражи всё смотрел на меня, будто намекая, что ответ этот его не устроил. – Мы ведь дальше не продолжим?

– Пока я не узнаю хотя бы примерно, кто ты. Сдаётся мне, твоё беспамятство такое же липовое, как и слепота.

– И какая разница кто я? – пожала я плечами, отхлебнув горячего чая. – Подозреваете?

– Да ни в жизнь! Не ты – я бы вообще не понял, из какого теста эта дрянь замешана. Зачем так подставляться? Просто если я полагаюсь на тебя, то мне явно надо знать больше. Доверие – слышала такое слово? К тому же, неплохо было бы понять, до каких пор на тебя можно рассчитывать.

Лиан лишь хмыкнул и предпочёл сделать вид, что никакого визиря тут нет. Видимо, Дрейк его обычно к своим делам не подпускал. Да и меня бы держал подальше, если б сталкивался с подобным раньше. Что ж, раз мне оказывают такую честь…

– Я работала поверенной в судах. Общественным защитником, если по-вашему.

– Сама? – опешил начальник стражи, а визирь поперхнулся чаем.

Кивнула в ответ.

– Тогда понятно, почему ты прикидываешь беспамятной. Слишком прогрессивно для нашего закостенелого общества. Пожалуй, не стану спрашивать, где такие порядки. Но у вас же из-за них неспокойно? Вот так же бабахают?

– Да, – подтвердила я догадку.

– И на кой?

– Привлекают внимание, пытаются запугать сторонников реформы. Мол, мы готовы продолжать в том же духе до победного.

– У нас предпочитают сразу инициатора изменений убрать, – невзначай заметил Лиан.

Мурашки пробежали у меня по спине. Я с тревогой глянула на визиря, но постеснялась задавать вопрос о покушениях при постороннем. Зато посторонний ничего не стеснялся:

– Так потому Сай эту радость на тебя и перевешал. И не смотри так, я на официальную версию не ведусь – по тебе видно, куда бы ты послал все эти новые законы. Сколько раз тебя пытались угробить?

– Ни одного, – огорошил нас визирь.

В кабинете повисла тишина. Дрейк смотрел на Лиана так грозно, словно пытался расколоть. Я украдкой переводила взгляд с одного на другого. Очень странная ситуация, если убийство у них тут лучший способ решения вопроса. Почему в этот раз им не пользуются?

У инициаторов нет возможности подступиться к визирю? Слишком мелкие сошки? Вряд ли, все протесты всегда начинаются с верхов – низам работать надо, им не до политических игр.

Кровопролитием в принципе они не брезгуют.

Решили, что терроризм надёжнее? Но тогда почему ничего не делали раньше?

За всем стоит Руар, и он не знает о здешних методах? Но он не справился бы без поддержки, да и появился тут сравнительно недавно. А взрывы начались и того меньше, всего две недели назад!

Что-то в голове щёлкнуло, нагло оборвав мои размышления. Не две недели назад всё началось. До этого нам пытались спутать карты, устраняя актёров. Актёров, а не визиря. Выходит, конкретно его смерти не хотят.

– Лиан, что там с убийствами наших «волхвов»? Нашли виновных?

Визирь перевода темы не понял, но, пожав плечами, ответил:

– Ещё расследуют, но склоняются к несчастным случаям.

Уцепившись за подсказку, Дрейк клещом впился в визиря и не отстал, пока не выжал все подробности от имени следователя до работы, порученной убитым. Спасибо, в мифологию, которую мы знатно переписали, не полез.

– Так мы остановились на любимых местах того учёного, – решила я перевести тему, когда увидела, что мой мужчина уже порядком устал от расспросов.

– Есть две чайнханы в Железном районе, куда он частенько захаживает. Его там знают, он всегда устраивается в отдельной кабинке и, как говорят служащие, отдыхает от толпы. Это было бы подозрительно, да наши ребята кабинки проверяли – до его прихода там никого, а после к нему никто не подсаживается.

– Переходчика могли и проморгать, – пожала плечами я, хотя район смущал. Вряд ли простое совпадение, что предыдущий подрывник пропал там же.

На всякий случай я сбегала за картой и упросила Дрейка ткнуть мне в нужные места, которые, кстати, оказались недалеко друг от друга. Сам район располагался в южном конце города, переходя в пастбища и поля. Визирь специально для меня рассказал, что район обычно тихий, промышленный. С утра – по делам, вечером – домой. Если хочешь отдохнуть от столичного шума – самое подходящее место.

По карте я не смогла понять, есть там что-то особенное или нет. Мужчины на расспросы тоже отвечали невнятно, не зная, чего я хочу. А затем Дрейка осенило, что на дворе уже почти ночь и пришлось распрощаться.

Уже в кровати, когда меня сморила дрёма, Лиан неожиданно задался вопросом:

– Неужели тебе действительно интересно всё это копошение? Интриги, злоумышленники, расследования, бумажки… Я думал, просто внове, но ты, оказывается, таким занималась.

– Интересная работа. Со временем, как и любая другая, надоедает, но во всём можно находить что-то увлекательное и подходить творчески, – пробормотала я, плохо связывая слова.

– Не знаю. Я сколько уже визирь, а ничего увлекательного как не видел, так и не вижу. Да, я могу делать своё дело хорошо, даже отлично, но удовольствие от процесса вряд ли получу.

– Тебя просто окружают не те люди, – ляпнула я и провалилась в сон.

С утра мы даже толком проснуться не успели – не говоря о приличном завтраке, – а Дрейк поджидал нас в холле. Люди и наёмные слуги наотрез отказались будить хозяина, поэтому пришлось Таванне самой к нам стучаться. Она же и рассказала о госте, когда визирь открыл дверь. Услышав новости, я тут же бросилась за ширму одеваться, а вот Лиан задумался о чём-то, стоя на пороге, и вдруг окликнул уходящую мать:

– Мама!

– Что такое?