Как и ожидалось, от такой наглости Беслиан опешил. Пару минут смотрел на меня озадаченно, подбирая слова, а потом, наконец, нашёлся:

– Для такого надо не только право иметь, но и желание. А ты, конечно, хорошенькая, но к чему мне женщина, от которой я не могу ничего получить?

Молча я отвела взгляд. Партией я была во всех смыслах невыгодной. Единственное, что могла предложить – не создать кучу проблем. Но такое предложение больше смахивало на шантаж, о чём великий визирь явно догадается.

Повисла тишина. Визирь задумчиво смотрел на меня, но вряд ли оценивал красоту. Да и выглядела я так себе: растрёпанные волосы скручены в непонятный узел на затылке, под глазами тени от недосыпа, наверняка, грязь на лице и под ногтями на «сухих» руках, широкое платье с чужого плеча подпоясано кушаком.

– У тебя неплохое воспитание, крайне непривычное для человека. Тебе дал его отец? – внезапно тему перевёл Беслиан.

– Да, – осторожно ответила я, не понимая, к чему он ведёт.

– Говорят, девочки очень похожи на отцов внешне, но глаза, наверное, у тебя от мамы… Где сейчас твои родные?

Внутри будто лампочка загорелась, но я попыталась не выдать волнения. Он что, думает, будто я полукровка? По намёкам похоже. У меня как у всех демонов длинные чёрные волосы, но вот глаза человеческие да к тому же голубые. Впрочем, полукровкой мне считаться выгоднее.

– Они далеко. Так получилось, что нас разлучили, и я не могу вернуться. Однако отец многое бы отдал за то, чтобы вновь оказаться рядом. Наверное, всё своё имущество, – закинула я удочку. Чужое имущество, конечно, вторую персону в стране вряд ли заинтересует, а вот долги… Ясно же, что обычному демону не посредствам воспитать внебрачную дочь от человека.

– Хочешь, я помогу тебе вернуться?

– Мой дом слишком далеко, – честно призналась я.

– За пределами империи?

– Да.

Уж не знаю, что его привлекло в этом туманном местоположении, но внезапно великий визирь хмыкнул и решил пойти на уступки:

– Что ты умеешь? Кроме как убирать да стирать.

К слову, убирать и стирать я как раз-таки не умела: второе ещё, первое – совершенно. Но такие скандальные подробности решила не афишировать.

– Сказки рассказывать могу, – начала я с самого безобидного. Были у меня, конечно, и другие таланты, но не все подходили для гарема.

– Хороший талант, – уклончиво похвалил Беслиан.

Будь он человеком, наверняка бы что-то съязвил, припомнив рака на безрыбье, а демонам такое не престало. Интересно, что он задумал? Вздохнув, я решила перебирать – вдруг угадаю.

– Флейта, танбур, – припомнила я местное название инструмента, – с кеманчой, скорее всего, смогу управиться.

Ещё я играла на клавикорде, но здесь их не встречала.

– Флейту и танбур тоже планируешь освоить? – вежливо поинтересовался демон.

Не знаю, с чем можно было сравнить его любопытство. Разговаривал как с ребёнком, который мечтал стать знаменитым актёром, однако я, отвлёкшись на воспоминания, связанные с музыкой, даже не придала этому значения.

– Нет, я умею.

Беслиан хорошо скрывал эмоции, но если бы позволил себе ослабить контроль хоть на миг, клянусь, там проступило бы удивление. Молча он сходил в смежную с кабинетом комнату и вернулся уже с флейтой. К счастью, с обычной, кленовой – модные у нас последнее время поперечные я тоже не изучила.

Беслиан опёрся на угол стола и сложил руки на груди, я же осталась стоять. Весёлые мелодии удавались мне хуже – я едва поспевала за ритмом, да и сейчас совсем не желала веселиться. Поэтому затянула напевную, ноты в которой перетекали одна в другую как мёд с ложки, иногда срываясь точно срезанные ножом. У неё были слова про девушку, влюблённую в обманчивый ветер, но в мире демонов мне бы никто не подпел.

Невольно вспомнилась Фима, учившая меня это песенке, и слёзы, до этого усиленно сдерживаемые целый месяц, сами потекли по щекам. Моя весёлая милая Фимка, неунывающая вторая сестричка, которая всегда защищала всех нас от нравоучений самой старшей – Томы, и от постоянных ультиматумов Ревекки, и всех от моего несносного нрава. Как же вы там без меня? И как я теперь без вас?

Не знаю, видел ли мои эмоции хозяин дворца, но прервать и не подумал – я доиграла до конца, а потом осталась стоять с закрытыми глазами.

– Что ж, – сказал Беслиан после пары минут в тишине, за которые я успела выдохнуть и равнодушно утереться – что сейчас вспоминать дом, когда нужно найти туда дорогу? – Мама давно жаловалась, что музицировать мои красавицы не умеют – им бы всё потанцевать. Если ты сказки рассказываешь так же, думаю, они вполне переживут соседство. Только постарайся всё же вести себя посдержаннее, чтобы не слишком выделяться.

– Спасибо, – от всей души поблагодарила я, выплеснув накипевшие эмоции в музыке, и визирь окончательно смешался:

– Я всё равно найду, как получить от тебя выгоду.

– Знаю, – кивнула я, улыбаясь, – но всё равно спасибо. Неприятностей от меня тоже будет порядочно, и это знаете вы, но всё равно поступаете благородно и очень меня выручаете.

Искренность смутила Беслиана совершенно и, теряясь, как следует на неё реагировать, он тоже честно попросил:

– Только в гареме постарайся так себя не вести. Всё же, ты слишком уж отличаешься…

– От демонов? Я слишком эмоциональная.

– Да, – подтвердил он. – Слишком умелая для человека, слишком чувствительная для демона… Пойдём, решим вопрос с твоим переводом.

2. Предание о знаниях Нисабы

История о переводе человека в гарем разлетелась по дворцу со скоростью пули, хотя бы потому, что при решении вопроса, куда меня селить, разразился целый скандал. Условно-свободными считались две комнаты: одну заняла мать визиря как гостиную, вторую приспособили под большую гардеробную любовницы.

Пусть демоницы и не кричали в открытую, но так виртуозно перебрасывали право на соседство со мной, не гнушаясь ни завуалированных угроз, ни шантажа, что в общей зале почти искрило. В итоге мне отдали гардеробную с маленьким окном, а мать Беслиана – госпожа Таванна, лично отправилась на кухню распекать хазнедар за принятую во дворец полукровку – не хватало ещё, чтобы по городу поползли сплетни о человеке в гареме второго демона в стране. Как ни крути, а причуды сына отражались на матери в первую очередь.

Тяжёлый день закончился просто потрясающе: получив благовония, шампуни и мягчайшие полотенца, казалось, по какому-то «списку вещей первой необходимости для любовницы визиря», я забралась в ванную. У слуг такой роскоши не было: на пару десятков женщин стояло три душа, передающийся по рукам кусок мыла, длинная очередь и жёсткая простыня, чтоб завернуться после мытья. В гареме же у меня оказалась личная купальня, и совершенно никому не было дела, сколько я там проваляюсь.

Когда я вышла, на кровати уже появились шёлковый халат и три простеньких платья: голубое, сиреневое и тёмно-синее. Без узоров и излишеств,  с короткими рукавами или вообще без них, и непременно с талией под грудь. Скорее всего, наспех покупали в магазине из готового и боялись прогадать с размером. Жаль только кушаков к ним не прилагалось – суеверия суевериями, а без пояса я чувствовала себя почти голой. Пришлось приспосабливать шарф, который я должен был покрывать плечи.

После всего, высохшая, расчёсанная и одетая в приличные вещи, я наконец стала напоминать себе человека. Однако, когда я выплыла к ужину, получила удивлённое:

– Надо же, оказывается ванна и из человека может сделать вполне приличного демона.

Мир окончательно перевернулся, и вечер я провела в философских раздумьях.

Зато с утра ждали дела. Любовницам визиря жилось куда вольготнее, чем служанкам, поэтому, отыграв на утреннем занятии танцев, после обеда я уже попала в долгожданную библиотеку – огромное помещение со стеллажами под потолок и такими же здоровыми окнами. В середине стоял широкий рабочий стол, в ящиках которого можно было найти как бумагу и писчие принадлежности, так и всевозможные линейки, и инструменты для черчения, и много чего ещё. А в углу, возле двойного окна, уместился кофейный столик с диваном и парой кресел вокруг.