Наутро у меня было запланировано собеседование по поводу найма новой домработницы, так как Катя долго будет в больнице, и ещё не факт, что она вообще сможет вернуться к работе. Я мог бы поручить беседу с кандидатами Марине, но мой дом – это моя крепость, и пускать в него кого попало я не стану. Кате я доверял, как самому себе, всё же она провела в моём доме семнадцать лет. Сначала в маленькой квартире, не в самом лучшем районе, а я когда перебрался в элитный жилой комплекс, она руководила переездом и обустройством нового дома.

Понимаю, что я не найду достойную замену Кате, но кто-то должен содержать дом в чистоте и готовить еду не столько для меня, сколько для нового жителя. Чаще всего я ужинаю в ресторане по дороге домой, и эта квартира больше служит просто ночлегом. Никакого тебе, Марат, домашнего очага, тепла и уюта, как у других, лишь пустая квартира, в которой эхо шагов слышно и на втором этаже.

Кандидаток перед собеседованием проверила служба безопасности, и в итоге я выбрал тридцатишестилетнюю Светлану. Ещё одна мать одиночка, нуждающаяся в деньгах. Конечно, платить ей столько же, сколько Катерине, я не буду, но Светлану всё равно впечатлила написанная на бумажке сумма, и женщина приступила к своим обязанностям в тот же день. Несмотря на то, что ушёл я на работу намного позже обычного, Каролина так и не вышла из комнаты, а я какого-то чёрта ждал, то и дело бросая взгляд в коридор.

Что она девка с характером, я понял ещё в первый день, но мне не всралась её голодовка, которую она устраивает уже несколько дней. Не знаю, чего Каролина этим хочет добиться, но ей удалось заставить меня понервничать.

– Твою же мать! – раздаётся голос друга сквозь рой мыслей в голове. – Эта девица забрала моего друга.

– Не неси хрень, – сухо бросаю и делаю глоток янтарной жидкости.

– Мы уже полчаса сидим в этом ресторане, а ты мыслями точно не здесь, – недовольным тоном проговаривает, при этом, прищурившись, смотрит куда-то в зал. – Что ещё случилось?

– Она устроила голодовку, – вздыхаю я, откинувшись на спинку мягкого дивана.

Чего-чего, а денег на свой бизнес Агафонов не жалеет, именно поэтому он у него и процветает. «Розалия» – одна из самых элитных гостиниц нашего города, и он чуть ли не каждый год что-то да делает: покупает новую мебель, стены перекрашивает, даже европейского дизайнера привозит, и тот диктует, как лучше и моднее.

– Ну не страшно, стройнее будет, – махнув рукой, друг опять куда-то смотрит.

– Она и так, как доска…

– А вот брехать не надо, я видел эту девицу, всё при ней, – хитро улыбается, глаза горят, а у меня кулаки сжимаются до хруста костяшек.

– Коньки отбросит, и это будет на моей совести, – решаю игнорировать эту странную реакцию на слова друга.

Не первый раз девок каких-то обсуждаем, мы вместе полжизни, трахали девиц на соседних кроватях ещё в общежитии. Так какого чёрта меня злят его слова в адрес Каролины?!

– Сам виноват, – пожимает плечами Сеня, вызывая у меня недоумение.

– Я никому не позволю сесть мне на шею, ты знаешь, – сквозь зубы проговариваю.

– Знаю, – кивает друг. – Но давай по-честному, – поставив стакан на стол, он подаётся вперёд. – Приехал какой-то дядя и забрал из дома, ничего толком не объяснив. Запер в своей квартире, приставил охрану, и опять без объяснений…

– Она видела документы, что я её законный опекун, – раздражённо перебиваю друга.

– Хрень собачья твои бумаги, – махнув рукой, он допивает свой виски. – Девка взрослая, не дура, судя по твоим же словам, а значит, если бы ты сел с ней за стол, поговорил и объяснил всё как есть, она бы и вела себя по-другому, – заканчивает, состроив умное лицо, и, откинувшись обратно на спинку дивана, подзывает к себе официанта.

Я же сижу в ступоре. Такого варианта я не рассматривал, потому что это не мои методы. Не привык кому-то объяснять свои действия, отчитываюсь я только перед самим собой. Именно поэтому много лет назад я кинул друга – чтобы не приходилось докладывать обо всём второму человеку. А тут девка вдвое младше меня, что ей, чёрт возьми, я должен объяснять? Взрослый сказал, что так будет, всё, ты выполняешь без возражений.

– Иди домой, сядь за стол переговоров и скажи девке правду, не всю, конечно, но часть, увидишь, как всё изменится. Плохого я тебе не посоветую, ты мне как брат, – Сеня говорит, но его взгляд устремлен в зал ресторана.

– Куда ты, блять, смотришь всё время? – выбешивает меня уже.

– Меня одна блондинка глазами пожирает, – довольно играет бровями.

Проследив за его взглядом, я чуть не поперхнулся виски. Блондинка, и правда, глазами пожирает, только не Сеню, а меня, и, скорее всего, она в своих фантазиях меня к стене прижала и расстреляла, как дезертира.

– Забудь о ней, дорогой мой, – усмехаюсь я.

– А что? – прищуривается Сеня.

– Помнишь, я говорил про подругу Каролины, которая работает в этой гостинице? – друг кивает, уже начиная понимать, куда я клоню. – Так вот, та разъярённая фурия, которая грозится меня отравить каждый раз, когда я переступаю порог «Розалии», а я тут частый гость, как ты знаешь, вот это она и есть, – криво улыбнувшись, я бросаю взгляд на… как её там, Юля, кажется.

– Люблю укрощать строптивых, но к подруге твоей Каролины не полезу, – поджимает губы с явным разочарованием на лице. – Ладно, ты езжай домой и поговори со своей… как её назвать? Дочерью? – откровенно смеётся надо мной.

– Иди к чёрту! – выплёвываю я и встаю на ноги. – Сам счёт оплатишь, раз остроумный такой, – бросаю через плечо под его весёлый смех и иду на выход в окружении охраны.

Воспользуюсь советом друга и попробую поговорить с демоницей, вдруг прокатит. И она свой бойкот закончит, и я спокойнее жить буду.

Лина

Сдулась. Крылья отрезали и оставили на вершине мира мучиться от безысходности, ведь летать больше не можешь. Я просто устала. Попытка сбежать из золотой клетки провалилась, и я потеряла силы и надежду. На меня давит всё вокруг, и только оставаясь одна в доме после ухода новой домработницы, я усаживаюсь в гостиной у панорамного окна на теплый пол и, укутавшись в плед, попиваю горячий шоколад. Голодовку я с лёгкостью переношу: пью чай, кофе с молоком и мой любимый горячий шоколад. Знаю, что это неправильно, что могу посадить желудок, но пусть это будет на совести тирана-бандюгана.

Сидеть в своей комнате, конечно, неплохо, но я всё равно пользуюсь тем, что Марата нет дома допоздна, и прогуливаюсь по квартире, больше ведь негде гулять. А я такой человек – на одном месте долго не могу, тело ломит, если долго сидеть. Не понимаю тех, кто может целыми днями лежать на диване и пялиться в экран телевизора. Мне нужно двигаться, что-то делать, и без разницы что, лишь бы не тухнуть.

Думала убраться в доме, но Марат нанял эту женщину, которая, к слову, плохо свои обязанности выполняет. Она больше время убивает, чем делом занимается. А у меня глаз намётан на это всё: мама страдает *рипофобией и в своём стремлении держать дом в идеальной чистоте приучила к этому и меня. Я могу найти пыль даже там, где её нет, и это стало частью меня. Даже ненавязчиво, не пытаясь что-то разглядеть, ты заходишь в чей-то дом, и глаза сами находят, где грязь. Я пыталась избавиться от этого, но мне не удалось. И вот сегодня, когда я наблюдала за Светой, у меня руки чесались протереть после неё повторно пыль, но сдержала себя, предпочтя не смотреть, как она убирается.

Внезапно из мыслей вырывает звук поворачивающегося ключа в замке. Вздрогнув, я бросаю глаза на часы на стене, которые показывают время на всех континентах мира. Совсем рано, за окном-то ещё светло, а Марат не возвращается домой в это время. Убежать в свою комнату я не успею, да и не хочу. Прятаться от Самойлова нет смысла, как и нет смысла бежать из клетки, всё равно поймают.

Судя по удивлённому взгляду, Марат не ожидал найти меня в гостиной и уж точно не ожидал увидеть с чашкой в руках и укутанной в плед. Бросив короткий взгляд на него, я отворачиваюсь к окну, продолжая смотреть с высоты двадцать пятого этажа на город.