− Договорились.

Одно слово и короткие гудки.

Зная, что спорить с ней бесполезно, а отказа она не потерпит, он моментально соглашается на поставленные условия и завершает звонок.

Виктор бросает короткий взгляд на часы и удивляется тому, что уже давно перевалило за полдень – утро на этот раз обошло его стороной даже не задев своим длинным хвостом.

Убрав телефон обратно в карман, мужчина согнулся, упершись локтями в колени и зарываясь пальцами в волосы, выдохнул. Июльское солнце нещадно жарит…

Тишину в помещении разбавлял детский смех и радио с первого этажа – видно, о сне уже можно было забыть…

Сколько себя помнил, место в котором он жил достаточно долго манило к себе обитателей «потустороннего мира». И сейчас, словно мекка для непрошенных гостей, «Ателье» привлекало призраков и духов.

Их было двое – маленький мальчик и девочка постарше. То, как она заботилась о младшем брате, то и дело перевоплощаясь из доброй мамочки в строгую воспитательницу, Азимова забавляло, ведь стоило пареньку состроить «щенячьи глазки» и все ему сходило с рук.

Дети сидели на полу и водили цветными карандашами по белым листам внутри новенького альбома для рисования. Он покупал им кое-какие вещи и зачаровывал их так, чтобы они беспрепятственно могли пользоваться ими.

Наблюдая за ними, медиум не раз подмечал, что у Судьбы непревзойденное чувство юмора. Прошлое, которое он так старательно пытался забыть, раз за разом напоминало о себе в самых разных своих ипостасях…

Посмотрев в их сторону, Азимов увидел третий силуэт, которого, по всем законам этого мира, там не должно было быть. Золотом искрятся пряди её волос, развиваясь без ветра, а на устах застыла озорная улыбка. Сидя на корточках, она наблюдает за их действиями с присущим ей любопытством в голубых глазах, подобно кошке, прищурив глаза следящей за птицей через стекло окна.

Медиум вновь опускает голову на ладонь и невесело усмехается, понимая, что июльская жара и недосып, в конце концов, доконали его…

Поднимаясь все выше, полупрозрачная жижа с черным отливом топила его в себе.

Лодыжки. Не останавливаясь ни на мгновение.

Колени. Омывая вещи, затопляя мебель, книги в шкафах.

Вот уже по грудь, задевая подбородок. Обволакивает вокруг шеи, словно невидимые руки, медленно заполняя легкие.

В горле пересохло, а правую руку обожгло жгучей болью. Волосы ложатся на поверхность, прежде чем погрузиться в бездну.

Вода не останавливается даже полностью скрыв его под собой и достигая мансардного окна…

Но, прежде чем в легких совсем не остается воздуха, и он начинает задыхаться, дверь в помещение приоткрывается, пропуская снаружи луч солнечного света, разрушающий, образовавшийся вокруг Виктора, тусклый барьер.

Словно из разбитого аквариума, вода вытекает и растекается по пространству, исчезая, но мужчина все еще чувствует себя мокрым, как если бы попал под внезапный ливень.

Гость останавливается в проеме и какое-то время оценивает обстановку, не проронив ни слова, а потом проходит внутрь, вздыхая и закрывая за собой дверь.

Азимов не поднимает головы, вслушиваясь в размеренные шаги пришедшего, цоканье небольших каблуков, лишь бы унять головную боль, и лицо невольно расплывается в улыбке.

С хлопком открывается холодильник, через пару секунд – закрывается. Её легкую поступь сопровождает тихий звон, повязанных к левому рогу, колокольчиков.

Она рядом в нужный момент.

Как и множество раз до этого.

Прикосновение чего-то влажного и холодного к щеке заставило его все же поднять голову. Синий океан её глаз, смотрящих с нежной тоской, бьется теплыми волнами о его ноги, смывая прочь тревоги.

Она протягивает бутылку с водой, склонившись над ним и изящным движением поправляет боковую прядь за ухо, улыбаясь. Теперь он вновь чувствует себя сухим, боли проходят сами собой, как и видения перегруженного разума.

Виктор принимает сосуд из её рук.

Ной выпрямляется и делает небольшой шаг назад, прислонившись к столешнице спиной, терпеливо ожидая пока он напьется.

Мужчина делает несколько больших глотков, осушая за раз половину бутылки и лишь тогда вновь способен нормально двигаться, возвращаясь всем своим естеством в этот бренный мир.

От него не скрылась царапина на щеке демона, как и то, что её что-то беспокоит – что-то, что она может скрыть за улыбкой, но не сможет утаить в глазах – океан под его ногами тревожнее, чем обычно.

– Я воспользуюсь твоим душем.

Не дожидаясь его реакции, она делает шаг в сторону и подходит к одному из навесных шкафов, где хранятся полотенца. Забавно приставая на носки, девушка берет одно из них и быстро скрывается за боковой дверью, словно бы убегая от чего-то.

Виктор провожает её взглядом, делает еще один глоток, закрывая бутылку крышкой и встает, потягиваясь, расправляя плечи. Он убирает воду обратно в холодильник и ненадолго замирает, прислушиваясь к его гудению, словно пытаясь привлечь разбегающиеся мысли.

Мужчина открывает шкаф слева от того, где хранятся полотенца, и достает небольшую белую коробку с красным крестом на крышке. Порывшись среди различных упаковок успокоительных и обезболивающих таблеток, он берет тюбик с лечебной мазью и убирает аптечку обратно, скрываясь за дверью ванной комнаты.

Это было небольшое помещение, объединяющее прачечную, ванную и туалет, с единственным мансардным окном, поставляющим весь свет.

Медиум прошел внутрь и остановился напротив раковины с большим зеркалом над ней. Поворачивая кран, он открывает воду.

Она надеялась контрастный душ успокоит её. Но проклинающий шепот все еще раздавался внутри черепной коробки, чем сводил с ума.

Пламя просилось наружу, единственное, что не давало ему вырваться – серебряные колокольчики, привязанные к левому рогу – гравировка различных магический комбинаций и тихий звон, бьющих по ним капель, что эхом отдается от стен. Ной носит их с восьми лет, не снимая.

Девушка лишь слегка улыбнулась, услышав, как скрипит дверь, а потом и шум воды. Она доверяла ему, и знала, что он не сделает ничего лишнего. Как бы ей не хотелось…

Многие хоть краем уха, но слышали о нем, казалось, он был знаком с половиной города.

Меланхоличный, таинственный, слегка неопрятный вид с приклеенной улыбкой; способность выслушать любого, уделяя ровно столько внимания, сколько требует просящий; позволить выговориться и облегчить ношу на сердце, а впоследствии дать правильный совет, если в нем нуждаются – эти качества выделяли его из толпы.

Для многих медиум ассоциировался со вторым барменом, в каком бы заведении не выпивал. Он изредка менял свое привычное место в «Фурине» (баре своей сестры) на что-то более экзотичное, но неизменно возвращался обратно. И, сколько бы времени не прошло, слухи продолжали плодиться и кружить вокруг него, как рой пчел возле улья.

К тому же, он мало кому отказывал в помощи и почти никогда не уходил от награды, какой бы экстравагантной она не была…

…Ной же была исключением из правил. Даже если сама проявит инициативу, изъявит желание, медиум умело извернется, уйдет от темы. Они были «рядом», но не были «вместе». Таким их отношениям недавно исполнилось два года.

– Какие планы на сегодня?

Намазывая зубную пасту на щетку, и отворачиваясь от зеркала, которые всегда не любил из-за способностей отражать искалеченную правду, спрашивает Виктор, делая первые движения щетиной по зубам. На какое-то мгновение он увидел в отражении то, чего предпочел бы не замечать…

Ной молчит, погруженная в свои мысли. Дожидаясь её реакции, мужчина натыкается взглядом на одежду, сброшенную как попало внутрь специальной корзины для грязного белья. Он подходит к ней и берет в руки. Её тонкая рубаха, женского покроя в голубую клетку, запачкана кровью. Теперь все встало на свои места. Как он и думал – все дело в работе. Со вздохом медиум сложил одежду в барабан специализированной техники, включив стиральную машинку, и отошел к раковине, чтобы прополоскать рот.