– Идем, выпьем. Я угощаю,– он улыбнулся поднявшей на него мокрые глаза Ольге, и, закрыв дверь раздевалки, повел девушку из здания.

Весь вечер просидели за барной стойкой в одном из ночных баров Столицы. Со стороны они выглядели, как родственники – заботливый старший брат, следящий, чтобы любимая младшая сестренка не натворила дел, не вляпалась в неприятности и не убилась по пьяни. Сам же оставался трезв, потому что за весь вечер ни разу не притронулся к алкоголю, но умело делал вид, что пил столько же, и пьян не меньше. Привыкший к роли самого трезвого, Барс всегда был тем, кто проследит добрались ли его подчиненные домой в целости и сохранности. Когда они выпивали в компании и у него не было необходимости развлекать кого-либо, сам он предпочитал пить тоник в одиночестве, или в компании бармена.

В конце вечера Барс проводил ее до общежития, убедился, что все хорошо и отправился к себе, уже предчувствуя, как завтра будут вянуть уши от ее жалоб на плохое самочувствие…

***

Ольга стояла на улице, ожидая Барса, который вызвонил ее, но так по-человечески и не объяснил, куда и зачем. Он появился в поле зрения, и в первую очередь ей бросилось в глазах несколько больших пакетов, которые он нес в руках. Парень подошел, и даже не здороваясь, вручил ей парочку, освободив тем самым одну из рук. Потом сказал идти за ним и двинулся вперед. Девушке ничего не оставалось, кроме как послушаться его. Несмотря на объем, пакеты почти ничего не весили. Они прошли пару кварталов и остановились возле припаркованного грузовика. Водитель, увидев их в зеркале, выбросил сигарету, и вышел из машины. Иван пожал ему руку в знак приветствия и передал коричневый конверт. Проверив его содержимое, пересчитав купюры, мужчина кивнул в сторону кузова. Барс отдал Кунак остальные пакеты, запрыгнул туда, а потом забрал их обратно. Приставив их к кабине, парень закрепил специальные ремни и спрыгнул вниз. Они проводили грузовик взглядом.

– Ну, что, теперь еще одно дело,– подмигнул Барс.

Как позже выяснила Ольга, в ее пакетах была одежда, в других – еда. Парень вырос в Коммуне на Севере – деревне, которая почти полностью состояла из людей потерявших на войне дом. Они заменили ему семью. И теперь он отправлял им кое-какие вещи первой необходимости.

Второе дело находилось на стрельбище. Они встретились с молодым человеком, вид у него был неаккуратный – белая рубашка навыпуск, ее ворот торчал в разные стороны, черные брюки и туфли, а так же плащ до колен. Ему явно не понравилось, когда Барс указал на Ольгу и сказал, что это она хозяйка винтовки, которую тот держит в руках, но спорить с оперативником было бесполезно, так что он сказал девушке выстрелить по мишеням несколько раз. Кунак послушалась. Парень что-то помечал в небольшом планшете. Когда они закончили ее руки ныли от отдачи. Отметив все, что нужно Виктор ушел, забрав с собой винтовку.

После этого они зашли в кафе, обсуждая за обедом прошедший день и планы на завтрашний…

***

Раз в полгода Спецназ проводил особенную тренировку. На пару дней они уезжали из Столицы в горы, рядом с одним из городов агломерации, где еще с давних пор осталась полоса с препятствиями. Жили в палатках в лесу, что тоже было частью испытания. А по вечерам собирались возле костра, рассказывая байки и играя на гитаре.

Ненадолго отлучившись от общей шумихи, Ольга вернулась к костру, но, осмотревшись не увидела лидера, что и поспешила высказать, и на что ей ответили: «А, ушел к Женушке. Какое-то время его не будет…», после чего посмевшего это ляпнуть больно ударили под ребра, когда лицо у девушки скривилось от удивления и сменилось разочарованием. Но остальные лишь рассмеялись и сказали: «Ха-ха, ты что, расстроилась? Да ладно, идем. Кое-что покажем». И двое, те с кем Кунак чаще всего общалась, встали с бревен, которые заменяли им стулья, и пошли по звериной тропе, глубже в лес, иногда останавливаясь и проверяя ее. Девушка же медленно шла за ними, но в голове звучали вопросы, а действительно ли ей нужно это знать и не лучше ли было оставаться в неведении.

Поздняя осень шуршала листьями, гремела голыми ветками, и изредка скрипела снегом, которого становилось все больше, чем глубже в горы они уходили. Идти становилось все сложней и холодней. Через несколько минут, двое других остановились и, обернувшись на нее, стали ждать. Ольга прошла между ними и вышла из леса, оказавшись на вершине одного из холмов. Сначала ее парализовало из-за красоты черного неба, утыканного белыми точками-огоньками. Казалось, они отражаются у нее в глазах. Чуть дальше, воруя солнечный свет, висел месяц. Ни одного облачка не закрывало это чудо света.

Она пришла в себя, услышав чей-то смех, и опустила взгляд. Здесь было несколько больший камней, полностью усыпанных снегом, словно эклеры с помадкой. Ольга вновь замерла, но на этот раз от проницательного взгляда серо-голубых глаз, внимательно следящих за любым ее действием. Пятнистая шкура, массивные лапы, способные моментально порвать тебя на куски при желании. Это беспорно была хозяйка этих мест. Величественно лежала она на одном из камней, наблюдая за незваными гостями, без намека на какое-либо беспокойство.

– Вроде, уже год прошел..,– начал один из парней, обращая свой риторический вопрос ко второму, который лишь кивнул,– Спас ее из силков браконьеров – вечная проблема этих мест… А она чуть без руки его не оставила, поганка такая…

Ольга огляделась и, наконец, смогла найти его чуть впереди и сбоку. Рядом с Барсом был еще один барс. Поменьше и другого пола. Такой улыбки девушка еще не видела на лице своего командира. Они перетягивали канат, словно это был не дикий зверь, а его домашний питомец, какой-нибудь лабрадор, не иначе. Зверь, наконец, смог забрать игрушку и отвернулся, покусывая ее, но, не двигающаяся, она ему быстро надоела, и, бросив «добычу», он вновь вернулся к парню.

– И нет, чтобы забыть… Потом бегал два дня, искал ее, как умалишенный,– продолжил второй,– И чего, спрашивается, нужно было – спас и ладно. Нет, ему надо было удостовериться, что она жива, видите ли, беременна была. Может, голодает. И ведь правда нашел, накормил, потом долго к ней ходил, словно муж. Поэтому и назвали ее Женушкой…

Они рассмеялись, а девушке почему-то полегчало на душе. И казалось, она может долго стоять здесь и смотреть, как он играет с большой кошкой – теребит его за ушами, заливаясь смехом, когда тот пытается то ли откусить ему нос, то ли лизнуть, а потом кладет лапы на плечи и трется, трется, словно и правда ничем не отличается от своих прирученных братьев по разуму.

И она, и правда, стояла бы так еще долго, если бы мать не поднялась на лапы – медленно, вальяжно. Котенок, увидев это, попрощался с «отцом» ткнувшись тому носом в лицо, подбежал к ней, играясь с хвостом, и они ушли – все так же величественно, по-королевски.

Барс проводил их взглядом. Теперь Ольга различила на его лице тень непонятной ей меланхолии, будто и сам он хотел бы одеться в пятнистую шкуру, и отправиться с ними вглубь гор. И сама не поняла, как подошла к нему и схватилась пальцами за утепленную куртку, словно хотела остановить…

***

С тех пор, как Ольга присоединилась к Спецназу, прошло два года. С новой, магической винтовкой девушка была незаменима. А Барс стал чаще захаживать в «Фурин», где оборотня иногда подменял Виктор. Все их разговоры были о магии. О ее возможностях, происхождении. Медиуму нравились такие мини-лекции, ведь они заставляли его отвлекаться от жизненных невзгод. Барсу же было интересно по двум причинам: во-первых, рисунок на спине. Ему хотелось понять тех, кто сделал его – собственных родителей. Они погибли, так и не узнав, что, после десятка смертельных неудач, один из экспериментов увенчался успехом. Что бы они почувствовали? Стали ли обращаться с ним подобающе? Признали? Теперь он этого никогда не узнает…