Всего метели в этом году продолжились около трех недель. Отряд сумел и отдохнуть, и восстановиться, и пополниться, и подтянуть уровень новичков… Николай Федорович тоже вроде как восстановил душевное равновесие, сняв напряжение последних двух месяцев, богатых на плохие новости. И немало помогло ему в этом переключение на письма к европейским правителям, чем они в основном в непогоду занимались (снова приходилось много рассказывать князю, Петру и Ефиму, какое развитие событий ждало в ближайшее время Европу), а еще – баня. Полностью готовой новой баней на замковом острове отряд начал пользоваться буднично. Просто на очередную помывку из замка пошел народ не в корчму, которая, кстати, стояла теперь почти пустой (не считая той части людей Степана, которая ездила дозорами по ближнему тракту – они там так и обосновались), а сюда же, на замковый остров. Ходил туда и Седов, но это было быстро, дел было много. А метели позволили выделить время попариться вдумчиво, неторопливо, с медовухой… А это ж совсем другое дело, кто понимает! Он еще добавил к стандартному оборудованию бани душ из поднятой под потолок небольшой бадейки, с веревочкой, потянув за которую, получишь шесть-семь литров холодной воды на голову. В современных условиях, без водопровода, подвешивать ее к крюку в потолке пришлось на длинной веревке, с помощью которой банщик опускал бадейку на пол и наполнял ее из обычного ведра, снова поднимая затем наполненную под потолок. Получалось медленнее, чем в 21 веке, конечно, но – не намного, и всем так понравилось, что пришлось вешать под потолок и вторую бадейку. Хорошо, что и парные, и моечные отделения сразу делали большими, с расчетом на весь персонал замка, и место, куда пристроить душ, нашлось.
Руководство тоже слегка выдохнуло, поскольку всем стало ясно, что теперь уже мелких стычек с раздергиванием их бойцов (и с разменами по убитым хоть пока и в их пользу тактически, но проигрывая стратегически) не будет – не позволит заваленная снегом местность. Либо Орден пойдет в лоб, либо… По факту, разведку Ордена бойцы снова заметили только через несколько дней после конца метелей, на том же тракте, от Ревеля (не доходя до холмов) и от Феллина (с юга, где всадники ливонцев снова пробились до самой поляны, где была битва). Обе засеки здесь, и северная, и южная, к этому времени были еще укреплены, здесь стояли мелкие пушки (на юге две, на севере – одна), подготовлены еще кое-какие сюрпризы, так что вернувшиеся из ближайших деревень на заставы бойцы встретили дозоры Ордена спокойно. Неугомонные мальчишки-гонцы, которым больше других надоело сидеть по хатам, начали снова протаптывать все дороги в занятой отрядом части Ливонии еще до полной перемены погоды, правда, все же сперва по двое, как князь и приказывал, так что с внутренней связью у отряда тоже все было хорошо – ну, как могло быть хорошо в это время.
А перемену погоды заметили все. В очередной пасмурный день с утра еще шел снежок с ветром, но к обеду перестал, и стало можно различить, что снеговые тучи из сплошной облачности превращаются в пока еще плотные кучевые облака, а после обеда в них и просветы появились, которые к вечеру расширились, полностью очистив синее небо. Люди давно его не видели, поэтому даже занятый своими делами народ, проходя через замковый двор, нет-нет, да и поднимал голову вверх. А Николай Федорович забрался на верх башни, одно из своих любимых мест (крышку люка и саму площадку тоже периодически чистили дневальные), и стоял там, оглядывая уже давно знакомые окрестности. Количество выпавшего снега за эти недели было видно, что называется, невооруженным глазом, в пределах видимости почти не осталось тропинок, протоптанных ранее людьми, совсем скрылись под снегом землянки чудинок, да и дома (и другие постройки) в деревне оказались засыпаны почти до крыш. Седов постоял не так много, минут двадцать, но показалось ему, что и воздух как-то по другому пахнет, и глаза обрадовались, что ли…
Народ в отряде, как оказалось, успел прилично устать от безделья. И если Степан со своими бойцами на лошадях сразу начал заново натаптывать дозорные пути по дорогам, то Гридя, давно поставивший часть своих разведчиков на лыжи, снова прокладывал лыжни по лесам – там и в метели было гораздо тише, и можно было нормально передвигаться, и передвижение то получалось тайным – с того же тракта лыжню в лесу уже с десятка саженей не разглядишь. И если то, что Орден снова выпустил своих разведчиков по тракту и с севера, и с юга, сперва обнаружили дозорные Степана (а потом и заставы на засеках), то Гриде удалось совсем другое – он привел почти два десятка новых бойцов в отряд. Это оказались местные крестьяне, забранные в ополчение еще по осени, и только сейчас пешим ходом возвращающиеся из земель Тевтонского ордена домой, в земли Везенбергской и Вейсенштайнской комтурий. Через три-четыре дня после конца метелей к первой из деревень на реке Пярну, что была теперь под контролем отряда, с трудом вышла по занесенному свежим снегом льду цепочка изможденных, исхудавших людей. В основном с копьями, но использовали они их уже как посохи. Сельчане в этот раз их заметили издалека, вооружились выданным в замке и заняли оборону в деревне (ну, как смогли), но вблизи, когда разглядели друг друга – один из них оказался как раз из этой самой деревни, нашлись и другие знакомые, и народ еще с взаимным недоверием, но все же обменялся свежими новостями, безбожно привирая при этом с обеих сторон, конечно… А тут подоспел и дозор из Гридиных ребят, но, разобравшись, что боя нет, тревогу поднимать не стали, а полностью разъяснили пришедшим ситуацию.
По словам вернувшихся ополченцев, их осталась пятая часть от того, что с осени собрали в этих местах и отправили на подмогу тевтонцам. Еще столько же, с более тяжелыми ранами, отлеживалось в двух монастырях, которые принимали на обратном пути раненых и лечили их, ну, как могли – дошедшие к возможности выздоровления большого числа оставшихся тяжелых относились… скептически, говоря словами 21 века. Из остальных трех пятых, если и выжил кто, отделившись от основной части (а такое могло произойти в добром десятке случаев, как еще на марше, так и после любой из схваток), то единицы, и когда они смогут добраться до своих деревень – бог весть, а большинство – не вернутся уже никогда… По дороге туда они, конечно, были под плотным орденским контролем, во время боев тоже, а вот на обратном пути еще после Риги их сопровождал всего один немолодой орденский боец, вроде сержанта, специально поставленный для таких вот ополченцев, доведший их до Пернова, а там, видя, что они застряли из-за метелей, велевший им дальше добираться самим и уехавший куда-то обратно, к себе. Правда, их кормили в орденских же дворах, замках и монастырях по пути, но держали впроголодь, и сейчас они пришли с малым остатком сухарей, да луковичек еще было несколько…
Как оказалось, это была обычная практика для орденского ополчения – после окончания боевых действий рыцари уедут на своих конях, воины уйдут отрядами, ну, кто выживет, и только ополчение тащится последним, хотя, если действия военные в этот раз были более удачными, то и обратно ополченцев приводил представитель той комтурии, с которой их и собирали. Сейчас же и орденцы в Пернове, и неизвестный сержант никак не связали их появление из Риги (то есть с юга) с какими-то проблемами на севере, а слухи, как рассказали чуток подкормленные ополченцы, ходили по Ливонии уже разные. Особенно наслушались они за время вынужденного сидения в Пернове… И про наставшие последние дни Ордена, и про огонь небесный, за грехи их сжигающий… Понятно, что говорилось это только между своими, с оглядкой, не слышат ли лишние уши, но – говорилось. А тут как раз уже сельчане рассказывают, что все это правда, да не вся, а на самом-то деле!… И – полились песни и сказки. И про свободу от холопства, и про суд над орденцами, и про розданное оружие (получше даже, чем ополченцам самим дали).
3
Гридины дозорные (по взаимной договоренности Степана, Гриди и Семена на день пути по реке ездили конные, а дальше – забегали лыжники, и уже по берегам, тайно), разобравшись, что за люди пришли, часть слухов подтвердили, а насчет основного – сказали, что сопроводят к самому князю, с ним, мол, и будете договариваться. Дали день отдохнуть да помыться, и повели к замку. А там и конный дозор по реке подъехал, в общем, придя в сам замок, ополченцы уже верили всем рассказам. Знамя малое, над воротами висящее, цвета крови, стало, пожалуй, для них последней каплей. Князь, встретивший их во дворе, был строг, но добр – подтвердил освобождение от холопской доли, свободу уйти, кто желает, и предложение вступить в его отряд, если у кого, наоборот, долги к Ордену есть, будут они остальную землю Ливонскую от орденцев освобождать. Посмотрел их копья, хмыкнул, пообещал дать настоящее оружие и броню, сказал, что опытные воины, за свою теперь(!) землю стоящие, им всегда нужны, в общем, в очередной раз сработал князем на все 100%.
