По ней и выехал к городу Ждан с сопровождающими, на это время став в отряде главным. Ему играть самого себя и не надо было, так что в Хапсал они заехали спокойно, но остановились все же на окраине. День купец потратил на знакомство с торговой и складской частью города, а пара человек Гриди в это время выясняла нужные отряду сведения. Хапсал, как и Пернов, располагался на берегах большого залива, но, если в Пернове залив был образован рекой, здешний представлял из себя несколько довольно мелких отдельных озер, соединенных с морем протоками. Удобных мест для жилья здесь было не так много, а сам городок располагался на южном берегу этих заливов.
Епископский замок в Хапсале относился к постройкам времен завоевания Ливонии рыцарями, и был, пожалуй, даже больше Вейсенштайна. Были тут и стены, и башни, но расположен он был не на отдельном острове, а на берегу, в том месте, которое было чуть повыше окружающей равнинной местности. Близко к замку посаду города разрастаться не давали, он стоял практически отдельно, но чуть дальше шла довольно плотная застройка, через которую отряду никак бы не удалось пройти незамеченными. Помогла зима – через замерзший залив кое-где были тропки, но мало, а с воды и стены замка были ниже, и вряд ли дозорные стояли… Так что план у Гриди сформировался довольно быстро. Когда вернувшийся к ночи Ждан подтвердил, что в первом приближении городок он осмотрел, Гридя рассказал ему о своих задумках.
Они договорились все же разделиться, и на следующее утро купец с несколькими сопровождающими после плотного завтрака не торопясь уехал дальше на юг по дороге, которая так и шла примерно вдоль побережья. Их группа на подходящей развилке должна была свернуть на восток и вернуться на тот путь, которым они шли к Хапсалу. Гридя же, вроде как задержавшийся по поручению купца, с остальными уехали с постоялого двора лишь после полудня (улучив момент и подсунув вроде бы вменяемому хозяину описание суда над орденцами, шепнув, что то весть тайная, но своим, кто понимает, рассказать о том можно), но – по дороге обратно, с которой они свернули к морю, и уже в сумерках, пройдя по северному, почти не заселенному берегу залива, вышли напротив замка. Именно там все и ободрали морды лиц – побережье заросло густым кустарником, и надо было продраться сквозь него, да еще и не зажигая огня и не нашумев, чтобы все же не привлечь внимания орденцев. Залив был в этом месте шириной чуть больше версты, и в сумерках (а тем более в темноте) их заметить уже не могли, что позволило выйти к замку с воды, установить и нацелить направляющие и отправить три ракеты, как на учениях. Гридя волновался (да и Федот, и все бойцы тоже), и поэтому рискнул, кроме первой разведки, на всякий случай отправить поближе к замку пару своих с «бензином», кувшинчики с которым они тоже везли с собой, но меньше, чем группа Петра.
Вой первой ракеты и огненный хвост за ней все же заставили всех присесть (а кое-кого – и испуганно перекреститься), но теперь пора было торопиться, и две остальные были выпущены четко и без задержек. Звук от разрывов был не сильный, а вот попали ракеты неплохо, по крайней мере одна – там сразу начало разгораться яркое зарево. Надо было срочно уходить с заснеженного льда, на котором они стали хорошо видны, и группа ушла обратно, по тем же кустам, быстро разобрав направляющую – следов остаться было не должно. Вернувшиеся следом бегом лазутчики подтвердили, что все три ракеты ушли за стены, и добавили, что они и сами подпалили несколько небольших орденских лодей, которые, как оказалось, были вытащены на зимовку как раз на берегу возле замка. В итоге первую версту бойцы уходили снова в темноте по кустам, правда, в этот раз со спины им подсвечивал разгорающийся и в замке, и на берегу пожар. Тут, пока не продрались до чистого места, где оставляли коней, их морды пострадали снова. По темноте, хоть и с факелами, но все равно почти шагом, группа смогла по дороге на Ревель добраться до того отворота, где они выходили на нее же, и вернуться на свой путь. А через день обе группы соединились (Ждан, свернув в леса с дороги на юг, к Пернову, тоже ускорил движение), и двинулись обратно. Федот всю обратную дорогу принимал поздравления, а группа, запускавшая ракеты, похоже, уже записала себя в постоянные метатели огненных стрел. Особо они на обратном пути не мешкали, но и расстояние было больше, и дороги хуже, так что и вышло несколько дней разницы.
Милана, которая в приказном порядке загнала всех с оцарапанными мордами на осмотр (хоть они и говорили, что промывали царапины настойкой), выловила двоих покашливающих, и отпаивала их пару дней своими отварами – то ли пока бегали ночью по заливу, застудились, то ли после в дороге расслабились. А Федот с Гридей долго и подробно рассказывали всему руководству, как именно отработали ракетами. После чего все снова стали пытать старче, и он постарался выжать из своей головы о ракетах все, что помнил, и что могло быть применено прямо сейчас. Готовые направляющие на повозках возить, хотя бы легкие щиты для расчета заранее сделать, если в поле воевать, тренировку расчета установки на нужную дальность и возвышение по проставленным заранее меткам на направляющих… он вспомнил даже про то, что можно лошадей специально приучать как к выстрелам, так и ко взрывам, хотя, конечно, свист от ракеты был такой, что все равно придерживать лошадок придется, даже если они будут не рядом… Все слушали и мотали на усы, но для Димитрия через Федота был наказ один: надо бы этих «стрел» побольше!
Федот, разумеется, обещал все рассказать хозяину, как было, сам попросил кое-что записать для памяти из рассказов старца, и очень тепло распрощался с бойцами Гриди, уезжая вместе со Жданом. Сам купец имел перед отъездом долгий разговор с князем, и наедине, и – попозже – с приглашением Петра, Семена и Седова. Вел он себя, как показалось Николаю Федоровичу, как будто Хапсал был уже его (точнее, их с Твердом), и осталось доделать лишь какие-то досадные мелочи, все оттягивающие и оттягивающие момент вступления во владение городом. Да и вообще, купец торопился, так как вся его поездка в целом довольно сильно затянулась. Так что Ждан выпросил у них еще одну карту Ливонии, с реками, портами и дорогами, а также карту (скорее, схему) самого Хапсала (Гридины ребята делали заметки). Зато он оставил пятерку своих бойцов, для обучения всех их новым… приемам. Они должны были потом стать учителями-инструкторами уже для купеческих людей, а пока, в случае, если ливонцы пойдут большими силам, князь получил разрешение задействовать их в своих операциях.
В общем, купец уехал, увозя новые заказы от отряда (Гридиным диверсантам очень понравился «бензин» в деле, и армянам придется снова раскочегаривать свои котлы), а с ним уехал один из людей Петра, увозя грамоты в Иван-город, Псков и в саму Москву. Пакет документов к московскому князю получился приличный, для него пришлось делать специальный тубус, а вот грамоты в города были всего на паре листов каждая. Ждан обещал помочь с быстрой доставкой их нужным людям в Иван-город и напрямую во Пскове, а вот с Москвой дело было сложнее, но Петр заверил князя, что нужные люди есть и все получится.
Кстати, именно из-за грамот в эти дни был быстро, как-то даже походя, решен вопрос с переименованием замка. Никто до того этим не заморачивался, ни Вейсенштайном, ни Пайде (как он назывался у чудинов), его не называли – замок и замок. Но… в грамотах на Русь надо было указать, где и кем они писаны. И если с «кем» вопросов не было, то вот «где»… Немецкие названия князь указывать не хотел, и верхушка их Ордена была срочно собрана в башне. Сам князь коротко озвучил необходимость переименования, и попросил всех высказать свои предложения. Но народ, услышав задачу, впал в ступор – до того города и замки называть никому как-то не доводилось… Ефима попытали было, как называлась столица у того самого пресвитера Иоанна, но он ничем не помог – если и было где в старых хрониках то название, то он сам его не знал… Посматривали и на старца, но тот лишь развел руками, сказав, что жить-то здесь дальше им, и выбрать, значит, надо для себя, а как оно тут все называлось через пятьсот лет, при нем, он и не знает, да и жили тут совсем иные люди, и за ними повторять смысла нет. Народ потихоньку все-таки расшевелился, и кто-то из десятников предложил назвать замок по озеру, на котором он стоит. Оказалось, что и озеро никак особо не называется, тоже озеро – и озеро, но князь зацепился за эту мысль и предложил назвать замок и селение при нем Озерском. Все сразу согласились, и дело было решено.
