И Черный, и Степан давно были возле южной засеки, как и основная часть бойцов, так что колонна из замка выдвинулась довольно жидкая. По пути Седов смог в полной мере понять, что будет на всех дорогах тут в скором времени – уже сейчас остатки санного зимнего пути возвышались среди стремительно оседающих снежных полей этаким горбом утоптанного снега (который таял гораздо медленнее) с наледями. А кое-где уже были проталины, рытвины, в которых поверх еще мерзлой земли стояла талая вода, в общем, действительно – зимний путь доживал последние дни. В отряде было некоторое опасение, что как бы им не опоздать, но руководство все же склонялось к тому, что некоторое время у них есть – только на переход орденцев от деревни, где у них устроен временный лагерь, до их засеки, надо было класть два дня… Так и вышло – добравшись до последней на тракте своей деревни, они узнали, что конники еще прибыли к орденцам, и, похоже, все у них готово. Теперь уже с разведчиками удалось поговорить напрямую, и те рассказали, что народу у орденцев много, сотни три, деревня забита, стоит лагерь у околицы, собран небольшой обоз, среди всадников виднеются рыцари… Правда, оказалось, что с самими деревенскими давно не удавалось поговорить и разведчикам – слишком опасно соваться, да ливонцы и дозоры пускают, правда, вблизи домов только. Это признали совершенно разумным, и, хотя деревенские, наверное, смогли бы еще что-нибудь интересное рассказать, основное было видно и так.
Седов успел еще сходить к самому укреплению – деревня отстояла от засеки примерно на километр. Распоряжался тут Гридя, который, можно сказать, почти всю вторую половину зимы тут провел. После того, как в первой битве поучаствовать ему не удалось (он тогда северное направление закрывал), он тут всерьез развернулся, собираясь взять за тот пропуск реванш. Именно под его руководством достраивалась засека и делались завалы и ловушки в окружающем лесу. Именно он придумал сделать вторую линию укреплений, отступив чуть к деревне, по полого повышающейся местности. Сейчас там, шагах в ста за основной засекой, была… ледяная детская крепость – именно так сперва показалось Николаю Федоровичу. Но вблизи крепость оказалась совсем не детской, основа, похоже, была из стволов деревьев, а дальше все было закидано снегом почти в рост человека, укатано и полито водой, создав ледяную корку. Три широких проема в стене этой крепости были амбразурами, в двух из них были установлены малые пушки (сейчас уже капитально, а не на санях), третья, смотрящая несколько в бок, на лес, была, видимо, на случай, если надо будет отбиваться и оттуда.
Седов знал, что сюрпризы на этом не заканчиваются – с ним советовались, конечно, но остального сейчас разглядеть было нельзя. У самой засеки были оборудованы места для дозоров и стрельбы, даже снег под ногами был прикрыт нарубленным лапником, а в лесочке рядом – срублены два балагана, из стволиков толщиной с руку, с очагами, где, видимо, сидела та смена бойцов, которая сутками дневалила возле засеки (а не уходила ночевать в деревню). Первый отпор ливонцам планировалось давать отсюда, а вот потом – действовать в зависимости от их действий, «играя от обороны», так сказать. Они ушли обратно в деревню (Ефим и Михайла тоже ходили полюбопытствовать, конечно), там для них выделили место, где переночевать и разместить свои медицинские припасы. Было тесновато, да и все в деревне тоже было занято бойцами, но предполагалось, что это не надолго.
И действительно, уже на следующий же день разведчик прибежал еще до полудня с новостью, что Орден выдвинулся. Уходили по своей лыжне разведчики обычно еще затемно, но шли аккуратно, часто осматриваясь, чтобы самим не попасть в засаду. Так ушел дозорный и сегодня. А вот обратно, когда орденцы были замечены, он уже бежал быстро. По его словам, верстах в пяти от поляны, на одном конце которой засека и была, организуют лагерь, пока всадники, в основном. Похоже, пешая часть отряда подойдет попозже, и – завтра, или послезавтра, надо ждать. Конечно, они не знали, ни что там за бойцы, ни их точного числа, ни даже, кто там у них главный – но это все было теперь уже не важно…
А главным у орденцев в этот раз был сам феллинский кстелян, Генрих фон Галлен. Путь его в Орден (и в Ордене), наверное, можно считать типичным. Далеко не первый ребенок в семье небогатых дворян в небольшом городке Зосте, что в северной Вестфалии. Обучение необходимым молодому дворянину навыкам и наукам, самым основам. Протекция в дальние земли, в Ливонию, сперва – оруженосцем, потом кандидатом, потом рыцарем… К 30 годам Генриху была доверена должность фогта в малом замке на западе Ливонии. Он постарался устроить там свою жизнь и жизни своих подчиненных, как смог, получше, и вот тут ему повезло. В одной из поездок в его замке остановился сам фон Плеттенберг, с небольшой свитой. У магистра был огромный авторитет в Ордене, множество войн и политических интриг за плечами, и фон Галлен еще с юных лет испытывал к нему почтение. Это чувство сохранилось, даже когда он познакомился с изнанкой жизни рыцарей и некоторыми… обычно не обсуждаемыми вслух фактами. А магистру понравилось, как их встретили, он не поленился переговорить с уже не юным управляющим и взял его на заметку. Но назначения кастеляном в сам Феллин, примерно через год, Генрих не ожидал…
Человек, не знающий историю Ливонского ордена, затруднился бы сказать, чем отличается Феллин от других крупных городов этих земель. Понятно, что он стоял не на море, и морскими воротами Ордена ему стать было не суждено, как Ревелю или жемчужине-Риге. Да и от русских земель он был далек, отдавая основные объемы торговли с ними Дерпту, еще помнящему старое имя – Юрьев, или Вендену, который, будучи постоянным местонахождением магистра фон Плеттенберга, в последнее время небезуспешно пытался спорить в этой торговле с епископским Дерптом. Но любой даже кандидат в орденцы, даже мальчишка-оруженосец, только приехавший из родных германских земель, узнавал историю Ордена. А в ней Феллин был крепостью-воином, одно время – столицей Ордена и первым центром ее военных сил, когда местные племена еще пытались вести против орденцев если и не полноценную войну, то оказывать хоть какое-то сопротивление. Оно, конечно, искоренялось, огнем и мечом, и центром этого тогда был именно Феллинский замок.
У него было неплохое расположение. На одном из невысоких холмов с вершиной неправильной формы, которыми богата эта земля, стояла старая цитадель, и тут все было, как обычно у таких замков. Но холм имел еще две ступени, пониже, и они за многие годы тоже были выровнены, обнесены стенами и заполнены строениями. Нашлось время (и деньги) и для украшения старого замка, здесь были и резьба по камню, и цветные стекла в церкви, и, конечно, все возможные варианты отделки деревом. Ничего особо роскошного (все-таки устав их вообще-то монашеского Ордена подразумевал скромность), но по сравнению с малыми замками и усадьбами – тут было, на что посмотреть. А с учетом того, что здесь до сих пор хранились архивы Ордена, еще со времен завоевания этих земель, тут можно было и прикоснуться к истории прежних веков.
Сейчас Феллин, чьи земли были расположены между двумя епископствами, был далек от любых внешних границ Ордена, а бунты местного населения, давно разбавленного всеми окрестными народами, ограничивались одной-двумя деревушками за год, и военная роль его замка как укрепления несколько снизилась. Но и арсеналы тут были, и войска стояло много, по старой памяти и из-за наличия тут больших казарм. А вот посад при Феллине так и не стал полноценным современным городом, все-таки для этого нужны были серьезные торговые пути или центры промышленности. Но – поселок у подножия холма был, постепенно разрастался, хотя и не имел никаких достопримечательностей, которые выделяли бы его среди таких же больших сел (или уже малых городков). Их было достаточно много здесь и еще больше – южнее, где было больше давно обрабатываемых земель и меньше лесов и болот.
Фон Галлен быстро разобрался в хозяйстве самого Феллина (довольно скромном) и периодически встающих тут на постой войск. Все было давно отработано – и житье в казармах, и рацион на поварнях, и каналы поставки продуктов, и распорядок дня для бойцов долгими зимами, и жизнь заметно пустеющего с началом каждого лета замка… Вот уже больше пяти лет Генрих был здесь кастеляном, совершенно обвыкся, наладил и хозяйство, и свой быт, познакомился и неплохо сошелся с рыцарями, что постоянно жили в Феллине, и получал заслуженные благодарности от магистра в его редкие приезды сюда. В этом году зимний сонный покой замка был потревожен – войска постоянных отрядов, собранные на зимние квартиры в Феллине, пришлось поднимать за зиму дважды. Такое бывало и раньше, но вот причина нынче была особая. Сперва три поджога усадеб (а дело это даже при крестьянских бунтах было редкое), два пропавших на тракте дозора, слухи… И на старом месте, и уже на новом – кастеляну пришлось сталкиваться со всяким. Но с залетной бандой наемников – еще нет.
