Добро пожаловать в Палату Самоцветов! Ну да, ну да.

За спиной у вас ормирр, приготовивший камни размером с вас самих, чтобы запустить их вам в спину... а впереди — острые темные клинки лишенных душ темных эльфов. Теперь у вас, пожалуй, не будет времени махать мне мечами, а?

Я Ондруу, и я буду жить вечно!

Долгий путь домой

Второй день Флеймрула уже давно перевалил за полдень, когда шесть Пурпурных Драконов, вздымая тучи дорожной пыли, остановились возле указателя, где сходились пути. Не говоря ни слова любопытным жителям Халхвоста, один из них привстал на стременах, чтобы забить широкую вывеску, которую другой вручил ему к старому столбу.

К тому времени, когда он закончил и сел в скрипучее седло, чтобы осмотреть свою работу и устало вытереть пыль с губ, половина Халтейла собралась вокруг воинов Короны и вглядывалась, чтобы прочитать, что написано на табличке:

Весь Кормир оплакивает своего любимого короля, Азуна Обарскира, четвертого по счету, павшего в славной битве, лично уничтожив "Дьявольского дракона". Освобождая королевство от этого титанического красного дракона, его войск и армий гоблинов, Пурпурный Дракон без колебаний отдал свою жизнь, до последнего проявляя храбрость и боевую доблесть, которые сделали его особенно любимым среди воинов, служивших под его началом.

Справедливый и очень любимый король, Азун царствовал долго и хорошо; большинство живущих сегодня кормирцев не знало другого обитателя Драконьего трона. Единственный сын Ригерда и королевы Таналасты Истинносеребряной, Азун не пережил свою королеву Филфаэрил.

Вдовствующая королева назначила своего единственного выжившего ребенка регентом. Принцесса Алусейр Накация будет управлять Кормиром как "Стальной регент", пока внук Азуна не достигнет совершеннолетия. Азун V, законный правитель Лесного королевства, ˗единственный сын наследной принцессы Таналусты, которая также погибла в героической битве. Местонахождение отца младенца, Ровена Кормарила, неизвестно; возможно, он тоже погиб, сражаясь за освобождение королевства от зловещих газнетов.

Павший Азун был любим многими кормирцами; он был личным другом многих знатных дам, йоменов и крестьян королевства. Как сказал о нем менестрель Раут Риндрел, Пурпурный Дракон был "человеком, который смотрел в глаза любому кормирцу как равному, и когда он смотрел на тебя, то от этого взгляда ты чувствовал тепло, дружбу и значимость". Мне этого не хватает, как и многим, многим жителям королевства. Его будет очень не хватать. Боюсь, никто из нас больше не увидит столь великого короля".

Мне знаком тот же страх. Скорби́, Кормир, и пусть он никогда не будет забыт, чтобы его имя и сказания о нем по-прежнему утешали, укрывали и ободряли всех добрых людей этого королевства на протяжении долгих лет после его ухода.

Эльминстер из Долины Теней

— Это кто?

— Ты не знаешь короля? Почему, болван, он...

— Нет, нет: Эльминстер, навозный осел! Кто такой Эльминстер из Долины Теней?

Какой бы недоверчивый ответ ни начал произносить пожилой человек, он навсегда затерялся в звуках нового удара молотка, когда глашатай снова встал с седла, держа в руке новую, меньшего размера табличку, и принялся за работу, прикрепляя ее под первой.

На этой было начертано следующее:

Звучит глубокий барабан.

Лев, которого я гордо люблю

пал, чтобы выстоял Кормир.

Некоторые короли ˗лишь старые имена

На разрушающихся гробницах

Звучат в свирели, поющей в Кэндлкипе.

Больше нет.

Мой Азун не будет так легко забыт,

Спросите любого Туйгана.

Поднимите чашу в его память

И будьте счастливы, как я.

Он был моим, долгие золотые годы

Боги даровали нам это.

Он принадлежал Кормиру, все его годы.

Боги дали этот дар всем нам.

Да, будьте счастливы.

Никакие слезы не вернут его.

Зачем плакать сейчас

От ворот и крепостных стен

Пока все горные склоны

не отзовутся громом печали?

Моя любовь ушла.

Солнце село над королевством

Вся слава пала.

Я больше никогда не увижу Кормир таким ярким.

Ее Королевское Величество

Королева Филфаэрил Обарскир

Из многих уст вырвался почтительный вздох, и не одна шапка была снята и прижата к груди своего владельца.

— Хранят ее боги, — пробормотал один человек.

— Да, бедная королева, — сказал кто-то другой, а кто-то третий фыркнул.

— Похоже, она почти счастлива застать его кончину. "Будьте счастливы", ˗ сказала она дважды. Похоже, все его постельные похождения до сих пор ее раздражают.

— Придержи язык, ты! Она просто просит нас быть беззаботнее ˗ видишь последнюю строчку? Она плачет, дурак, она плачет!

— Я спрашиваю еще раз: кто этот Эльминстер, чтобы его слова висели выше слов нашей королевы?

— Старик, ты что, вырос глухим и слепым? Неужели никогда не слышал о старом маге из Долины Теней?

— Ой, да это всего лишь небылицы, причуды у костра, обросшие сказками, а не реальность.

— О, он вполне реален, — сказал один из воинов в шлеме, сидя в седле, и слова его были столь же мрачны, сколь и неожиданны. — Ты быстро поймешь это, если тебе посчастливится встретиться с ним.

Наступило молчание: жители Халтейла уставилась на Пурпурного Дракона, который говорил, потом снова на письмена, читая и перечитывая их.

Пожилой мужчина отвернулся первым, чтобы задумчиво сплюнуть и прорычать:

— Да, впереди будет тяжелая зима и еще не одна после нее, будьте уверены. Мы видели дни славы, ребята, и они умерли вместе с нашим Азуном, на той вершине холма с Дьявольским Драконом.

Затем он остановился в своей таверне ˗ остановился так внезапно, что люди, начавшие тащиться следом за ним, едва не столкнулись носами, ˗ и яростно зашипел:

— Но он убил его перед смертью, ребята, убил! Запомните это. Он выполнил свой долг перед нами, как истинный клинок Кормира!

— Да, — недовольно согласился кто-то.

— Да, — отозвался другой, еще менее воодушевленный. И медленное движение к таверне возобновилось, оставив шестерых всадников почти одних.

Они обменялись взглядами, а затем в молчаливом согласии повернули головы своих лошадей в сторону темного и покосившегося трактира "Шестисвечник", одарив его такими же прищуренными взглядами, какими они могли бы одарить знакомого врага на поле боя.

Халтейлянка, которая была медленнее других, с любопытством посмотрела им вслед, затем плотнее накинула шаль на плечи и взглянула на вывески, которые они прикрепили. Когда она пробиралась по строчкам письма, отбивая каждое слово по очереди, ее губы шевелились, бормоча слоги.

— Я никогда больше не увижу Кормир таким ярким...

Когда Гларастир Рулиган вел трех Пурпурных Драконов и двух Боевых Волшебников, которые только притворялись воинами, в тускло освещенную переднюю залу Шестисвечника, странствующий торговец из Сюзейла пышно описывал похороны Азуна дюжине богатых халтейленцев за дымящимися блюдами с кабанятиной.

— Нет, нет, похороны состоялись одиннадцатого числа Киторна ˗ ха! Хотите спорить? Я был там, заметьте!

— Да, да, — поспешно сказал маленький пузатый человечек, которого Рулиган знал как лучшего пекаря в Халтейле, размахивая руками, словно мог успокоить все разногласия, — все было так, как ты говоришь, конечно, как же иначе? Но говори дальше, молю тебя! Расскажи нам еще!