Сахуагин обучался почти так же быстро, как и размножался. Он мог плавать с момента рождения и мог ходить уже на вторую луну своей жизни. По мере того, как у них получалось держать оружие, их начинали учить драться на суше и в воде. Через двадцать лет у Ка'Нарлиста была своя армия.

На протяжении всех этих лет Мбугуа проводил большую часть своего времени в бассейнах или тренировочных загонах, наблюдая за тем, как илитиирские налетчики – сами бывшие рабами колдуна – обучали сахуагинов боевым искусствам темных эльфов.

Эти существа оказались свирепыми бойцами, не давая и не прося пощады в битвах друг против друга и испытывая безжалостный восторг от убийства морских эльфов, которых время от времени бросали в их бассейны. Но никогда – ни разу – ни один из них не обращал свои зубы, или когти, или оружие против своих наставников – темных эльфов.

С момента рождения каждому сахуагину внушали относиться к темным эльфам, как к богам, а к Ка'Нарлисту, как к главному из них. Он просто был их Создателем. Ни один сахуагин, никогда не видел Ка'Нарлиста, но их учили бояться, повиноваться и почитать его.

Наконец, настал день, в который нужно было выпускать сахуагинов в море. Они были впервые приведены в большой зал замка, и все они были в восторге от чудесной демонстрации музыки, света и магии, которую никто из них не видел вблизи, и это казалось им истинным проявлением могущественного Бога. В разгар церемонии появился сам Ка'Нарлист, парящий над собранием, его тело было магически увеличено до огромных размеров и затенено жутким, танцующим светом.

– Настало время исполнить ваше предназначение, – объявил колдун голосом, от которого зазвенели все окна в зале. – Сахуагины станут великим народом. Вы будете покорять обитателей моря, разграблять их сокровища и познаете огромное богатство и власть! Это ваше право и ваша судьба, как сотворенных детей Ка'Нарлиста. Во всем прославляйте имя вашего Господа Бога!

– Ка'Нарлист! – сахуагины ответили хозяину восторженным громовым ревом.

Колдун благожелательно улыбнулся и протянул руки. Черный жемчуг стекал с них и ссыпался в цепкие когти его детей.

– Вы знаете, что это такое, и обучены как их использовать. После каждого убитого вами морского эльфа, вы вернете одну из этих жемчужин мне – конечно, с захваченной магией эльфа внутри. Магия предназначена только для богов. Считайте смерть каждого богохульного морского эльфа актом поклонения, а жемчужины доказательством преданности мне! Ибо разве я не дал вам жизнь для того, чтобы править миром, и оружие, с помощью которого можно покорить его?

Сахуагины страстно кивали, ведь рассуждения их повелителя были наиболее приятны для них. Кроме того, их учили при помощи боли, что то, что подарил им великий Ка'Нарлист, он также мог забрать обратно! Те сахуагины, которых заподозрили в малейших намеках на восстание или ересь, умерли ужасно, таинственно, на виду у их чешуйчатых соплеменников. Ясно, в таком случае, что было глупо противостоять их темному владыке и лучше честно служить кому-то одному, но могущественному.

Ка'Нарлист произнес еще несколько слов напутствия, а затем, наконец, выпустил сахуагинов искать море. Они вырвались из зала и бросились вниз к обрыву, крича и сыпая проклятиями против своих врагов – морских эльфов.

Когда все стихло, архимаг опустился на мраморный пол и улыбнулся своему рабу-вемику. Из всех слуг Ка'Нарлиста только Мбугуа был удостоен чести присутствовать на этой церемонии. Действительно, колдун держал стареющего вемика у себя под боком почти постоянно – свидетеля его славы и слушателя  россказней о его пока еще невыполненных честолюбивых замыслах.

– Мир в морских глубинах – это только начало, – провозгласил колдун. – Скоро весь мир узнает о Ка'Нарлисте! Я буду не просто магом, а Богом!

– Дурная слава не способствует добру. Если бы это было так, то куртизанка Ксорниба давно была бы уже королевой всех богов, а не просто дорогой человеческой шлюхой, – заметил Мбугуа с откровенностью, которая уже стала для него привычкой.

А почему бы и нет? Его жизненная задача была уже выполнена и выполнена хорошо. Ее завершит тот, кто гораздо лучше подходит для этого, чем он. Вемик больше не заботился о том, примет ли колдун его замечания за смертельные оскорбления или нет.

Но Ка'Нарлист просто улыбнулся.

– Разве дурную славу делает сам бог, а не его магия?

Маг поднял одну из своих жемчужин.

– Магия волшебников морских эльфов почти так же сильна, как и моя собственная. Подумай об этом: кем я стану, когда у меня будет сотня таких жемчужин, наполненных их магией? Тысяча? Когда украденная магия тысячи тысяч морских эльфов будет вплетена в мою единственную магию силы? – И снова лицо Ка'Нарлиста осветилось ликующей улыбкой. – Видя такую силу боги сами придут ко мне. Не сомневайся: я действительно стану богом.

Мбугуа не сомневался.

Однажды, много лет назад, бог темных эльфов Гонадор выполнил просьбу Ка'Нарлиста и вырвал вемика из загробной жизни. Шаман почувствовал тогда странную партнерскую связь между архимагом и богом. Если Ка'Нарлисту действительно удастся украсть магию морских эльфов, он вполне сможет тогда обладать магией достаточной для того, чтобы вступить в пантеон своих темных богов. В это было не трудно поверить: они были очень схожи, Гонадор и Ка'Нарлист. И Мбугуа станет свидетелем всего этого. Он был привязан к архимагу нерушимыми веревками магии: если бы Ка'Нарлист достиг божественности, бессмертия, он бы, наверно, забавлялся тем, что сохранял душу Мбугуа в течение многих последующих лет.

Вемик поспешил к своей бухте, гораздо более напуганный, чем он был даже в тот давний день своего пленения. Он давно знал о жемчужинах Ка'Нарлиста, но считал их не более чем сосудом для хранения магии, которой было накоплено в изобилии у мага. Мбугуа никогда не приходило в голову, что Ка'Нарлист предназначал их для систематического грабежа магии морских эльфов. Потеря магии серьезно ослабила бы защиту этого народа от орды сахуагинов и, возможно привела бы их к полной гибели.

Перспективы были ужасающими: исчезновение чудесного эльфийского народа, возвышение власти сахуагинов в море, возможность того, что зло, в лице Ка'Нарлиста, могло стать бессмертным. Во что бы то ни стало, надо остановить чудищ темного эльфа.

На берегу Мбугуа выкрикнул сигнал, который призовет его морского эльфа из волн.

Маленти, так назвал его шаман в честь легендарного воина вемиков. До сих пор Маленти во всем соответствовал этому имени. Он получил все, чему хотел научить его Мбугуа, с поразительной скоростью: все боевые стили, известные вемикам, все тактики, которым были обучены сахуагины, даже стратегии засады, используемые вымершими кодингобольдами и ныне усовершенствованные. Чтобы исполнить то, что должен, Маленти понадобятся они все.

Морской эльф быстро откликнулся на призыв Мбугуа, выйдя на сушу, чтобы обменяться воинским приветствием с вемиком. На этот раз Мбугуа уже не задумывался о странности перепончатой руки, которая сжимала его запястье: он с благоговением оценил силу в хватке эльфа и отметил отточенные в битвах мышцы, перекатывающиеся под зеленой, пятнистой кожей.

– Сахуагины уже разоряют море, – доложил Маленти без обиняков. – Они убили множество морских эльфов и осадили город эльфов, расположенный недалеко от берега. Они поклялись убить каждого эльфа, живущего в нем.

– Ты должен остановить их, – взмолился Мбугуа. – Если ты не сможешь убить их всех, по крайней мере, не дай им вернуться к Ка'Нарлисту с черными жемчужинами! – Он быстро поведал ему страшный план колдуна.

Слишком поздно ему пришло в голову, что такие знания могли быть опасны в руках такого же амбициозного Маленти.

– Мне не нужна магия, – спокойно сказал Маленти, словно угадав мысли вемика, – но вы правы в том, что эти жемчужины не должны попасть к Ка'Нарлисту. Если он станет таким могущественным, каким желает, как я смогу свергнуть его и претендовать на его королевство как на свое?