Пинчу не было дела до того, какие были причины у Верховного Всадника. Главная тюрьма являлась просто ещё одной частью его жизни, как, например, водяная морось, надуваемая со стороны реки Чионтар. Ожидая снаружи, вор поднял воротник повыше, чтобы туман не собирался в холодные капли на шее. Наконец засовы задребезжали, и ворота со скрипом распахнулись. Петлям старой деревянной двери всегда не хватало масла - возможно, чтобы их резкий скрежет вселял ещё чуточку ужаса в каждого входящего. Можно было подумать, что вора - а особенно вора, проведшего за этими стенами некоторое время - наверняка охватит дрожь, когда он будет стоять у входа. Если Пинчу и было неуютно, вида он не подал.

- Утро, Даузабэль, - Пинч поприветствовал отворившего ворота тюремщика. - Как идёт торговля?

- Не так хорошо, как тогда, когда ты заплатил за комнату в Крыле Главарей, - проворчал Даузабэль. Это был плечистый, но сутулый здоровяк, к тому же полностью слепой на один глаз. Пятнадцать лет назад его самого посадили за огромные долги. Теперь он работал тюремщиком, чуть ли не управляя всем заведением и собирая «плату» с заключённых, не желавших очутиться в самых жутких камерах из тех, что это место могло предложить. Навар обычно оказывался неплохим. - Я так понимаю, хочешь повидаться с Тэрином, мастер Пинч?

- Пара добрых слов в последний день, - сказал вор, проходя внутрь и кладя монету в протянутую руку ключника. - Вот оплата. Теперь веди.

Даузабэль не двигался до тех пор, пока не изучил врученный Пинчем серебряк, поднеся его к зрячему глазу, чтобы убедиться, что перед ним не работа фальшивомонетчика. Наконец он засунул его в карман брюк и зашаркал по прихожей, ведущей в залы.

Их путь не лежал в Крыло Главарей, где у узников были хоромы, включавшие ванну и слуг, или в Крыло Рыцарей, обставленное чуть похуже. Тэрин, у которого деньги никогда не задерживались надолго, не мог себе позволить ничего из перечисленного, хотя у него хватило средств заплатить за неплохую камеру в Общем крыле.

Наконец они остановились в начале ряда деревянных дверей, протянувшегося через зал с устланным соломой полом. В дальнем алькове стоял маленький пыльный алтарь.  Закутанный в рясу священник, сидевший за разбитым столом, с интересом взглянул на вошедших, а потом продолжил возносить молитвы за осуждённых. Слова сливались в монотонное бормотание и не несли в себе какой-либо убеждённости; жрец всё время смотрел на Пинча. После нескольких десятков дней нескончаемой скуки любое нарушение рутины сходило за желанную передышку.

Вор ждал, когда служащий нащупает ключ, отпирающий одну из камер.

- К тебе посетитель, Тэрин. Оденься, - прокричал он через толстую деревянную дверь. Возясь с ключом у замка, ключник продолжал рассказывать:

-Тэрину живётся не так хорошо, как вам тогда, господин. Ну то есть, Общее крыло весьма далеко от Крыла Главарей. Я думал, он ваш друг, - замечание Даузабэля содержало в себе определённую степень замешательства.

Штифты внутри замка заскрежетали, когда ключ повернулся.

- Нет смысла тратить деньги на приговорённого, - холодно отрезал Пинч. В это время стражник отодвинул засов и толкнул дверь. Воздух был пропитан вонью выгребной ямы настолько сильно, что вор-главарь прикрыл лицо надушенным платочком.

Тэрин сидел на жёстком ложе у дальней стенки камеры. Свет здесь давало только маленькое, забранное решёткой окошко высоко над полом. Непроницаемая тьма окутывала пленника, наполовину скрывая очертания его большого тела, повидавшего работу в поле. Будучи обладателем широких плеч и длинных рук, Тэрин совсем не выглядел вором, но Пинч обнаружил, что его размеры весьма и весьма помогают держать остальных членов шайки в подчинении.

- Мастер Пинч! – ошеломлённо выдохнул громила, когда главарь вошёл в маленькую, грязную каморку. Узник вскочил и кинулся отряхивать матрас. От взмахов его руки с кровати посыпались маленькие чёрные точечки. – Пожалуйста, садитесь!

Пинч проигнорировал предложение и вложил три золотых в ладонь Даузабэля.

- Составь жрецу компанию в его молитвах. Я хочу побыть с Тэрином наедине. Понятно?

Привратник посмотрел на деньги в своей жирной руке, затем молча закрыл дверь. Пинч слышал, как засовы и замки возвращаются на места.

- Приятель, - начал главарь, знающий, что сказать даже обречённому на смерть, - я…

- Магистраты уже нашли основание для моего заявления? Они отменили казнь? – выпалил Тэрин с надеждой человека, понимающего, что его шансы уже потеряны.

- Нет. В полдень тебя отправят на виселицу, Тэрин, - прямо заявил Пинч сквозь прижатую к носу тряпицу.

- Вы пытались оспорить приговор? – беспомощно поинтересовался его собеседник.

- Все кончено. Ты сам видел. Приговор законен, - мастер-вор опустил платок, проверяя, привык ли он к запаху. С первым вздохом его ноздри затрепетали, и ему пришлось бороться с приступом дурноты, который вскоре прошёл. Убрав платок, Пинч заглянул прямо в молящие глаза Тэрина; ему не понравилось увиденное там отчаяние.

- Слушай внимательно, Тэрин. Тебя застали прямо с товаром. И не было ни одного свидетеля, кто мог бы встать на твою сторону. Тебя собираются повесить.

Тэрин повалился на койку, обхватив голову, и простонал:

- Я всё ещё могу кого-нибудь сдать. Может, они простят меня за…

- Заткнись, если хочешь жить! – рявкнул Пинч. Он схватил приговорённого за подбородок и поднял его лицо так, чтобы их глаза встретились. – До сих пор ты держался молодцом и не выдал нас. Храни молчание и, может быть, удастся избежать петли – усёк?

Глаза Тэрина расширились от удивления и приобретённой надежды

- Вы выкупили меня? – словно утопающий, он вцепился в вельветовую рубашку Пинча.

- Типа того, - солгал вор. – Ты был нам предан, и я не забыл этого. – Пинч опустился на колени рядом с товарищем, чтобы можно было говорить приглушённо. – У меня есть план.

При этих словах плечи Тэрина облегчённо опустились. Он знал, что когда мастер Пинч что-то замышлял, для него не было ничего невозможного.

- Какова моя роль?

- Слишком незначительная и, быть может, слишком большая, - загадочно ответил Пинч. – Когда они повезут тебя по улицам, как следует исповедайся в своих грехах. Мне нужно будет время.

- Взгляните, граждане, и учитесь! Бесчестно прожил я свою жизнь, и вот что получил в итоге! – торжественно провозгласил пленник, поднявшись на ноги и деланно изображая благочестие. – Ну как?

- Сойдёт, - констатировал Пинч. – Только запомни, что бы ни произошло после, как бы скверно дела не шли, не теряй голову.

Тэрин сел обратно, подавшись к предводителю.

- Не потеряю. До сих пор я справлялся, так ведь?

- Именно так, Тэрин, именно так, - покалеченной ноге совсем не нравилось долгое стояние на коленях, и Пинч всё-таки сдался на милость блохам, усевшись рядом с товарищем. Он отсутствующе смотрел в никуда, размышляя над загадкой, невидимой никому другому.

- Расскажи мне, Тэрин, - наконец, нарушил он молчание, - расскажи ещё раз, как тебя взяли.

Заключённый отозвался на забавную просьбу смешком:

- Зачем? Вы же уже слышали.

Пинч не ответил ничего, лишь молча ждал, когда Тэрин продолжит. Когда тот, наконец, осознал, что главарь не шутит, то начал вспоминать. При попытке собрать все факты воедино его брови сошлись на переносице, но он начал рассказ:

- Я как раз закончил работёнку на улице Стилкрик, ну, то дельце с Фирдулом, которые мы планировали. Я был исполнителем, Коррик – наводчиком. Позаимствовав несколько неплохих кусков серебра у ювелира, я отправился к Мэйв, показать товар. Почти сразу, как только я туда добрался, поднялась шумиха. Прежде чем я смог добраться до перекупщика, нагрянули Всадники.

- Где был Коррик?

- Мы собирались встретиться у Гурина, разделить добытое и немного выпить.

Бывший фермер ждал других вопросов, но предводитель, казалось, неожиданно потерял всякий интерес к беседе.

- Как Мэйв и сказала, что-то не так, - в конце концов пробормотал Пинч, приложив платок обратно к лицу.