Трассонец пытается оттолкнуть женщину, но ему не хватает сил даже на то, чтобы поднять руку. Он издает крик. Все зеленые коконы взрываются, и ихор покрывает его с ног до головы; медленная и мучительная боль от ожогов терзает его; он вопит и воет, охваченный страхом, порожденным страданиями разума, а не плоти. Потерявший Память Герой становится жертвой первой Боли.

- Тссс! Нельзя привлекать внимание, ведь я так долго этого ждала! – голос по-прежнему принадлежит его винной женщине. Она целует его, заставляя замолкнуть, а затем шепчет два мягких слога. – Тесей.

Звучание этого слова задевает струну арфы в груди трассонца, и весь мир вокруг него начинает гудеть.

Внезапно он выныривает из сна. Тесей – это же имя, он вспомнил.

Его имя.

Его глаза широко распахнулись, и он осознал, что лежит на твердой кирпичной мостовой, а перед его глазами – не Госпожа Боли, а его винная женщина. Оливковая кожа, изумрудные глаза и высокие горделивые скулы – она была так же прекрасна, как и всегда.

- Тесей? – прохрипел он. – Я – Тесей?

- Ты помнишь!

Одарив его лучезарной улыбкой, винная женщина обняла его, и именно в этот момент трассонец – нет, Тесей – вспомнил о пульсирующих, полных жидкости коконах, что покрывают его тело.

- Нет, погоди!

Три желтых оболочки лопнули, наполнив воздух вонью тухлого мяса. По коже Тесея заструился вязкий желтый ихор. Сокрушающая боль сдавила его грудь. Легкие словно накрыло жестким влажным одеялом, и агония начала медленно распространяться вниз по телу. Ледяные пальцы сомкнулись вокруг сердца, поглощая его пульсацию и вызывая жестокие судороги.

Когда боль усилилась, усилилась и исходящая от желтой жидкости вонь. От этого горького запаха Тесея скрутил приступ кашля. Еще несколько желтых коконов лопнули, расплескивая парализующий ихор по его горлу, ногам и телу. Ужасающий смрад тухлого мяса стал столь силен, что он не сдержал рвотного позыва.

Винная женщина едва успела столкнуть голову Тесея с колен. Она вскочила на ноги и уставилась на него, скривившись от отвращения.

- Неужели запах моего тела столь неприятен тебе, Тесей? – по ее изумрудным глазам невозможно было понять, чувствует ли она омерзительную вонь и видит ли присосавшиеся к нему раздутые коконы. – Неужели наша любовь вызывает у тебя отвращение?

Тесей покачал головой, и его череп пронзила вспышка боли.

- Нет. Наша любовь по-прежнему крепка, в этом я абсолютно уверен.

- Тогда докажи, - женщина вскинула подбородок. – Скажи мне об этом.

После того, как зеленые и желтые коконы взорвались, тяжесть, прижимавшая Тесея к земле, стала гораздо меньше. Ему удалось поднять голову, чтобы взглянуть своей винной женщине прямо в лицо.

- Я люблю тебя.

Слезы навернулись ей на глаза.

- Не ври! Как ты можешь уверять, что любишь меня, когда даже имени моего не знаешь? – её губы задрожали, и она попятилась. – Я думала, ты вспомнишь, когда я поведаю тебе твое – но ты забыл меня!

- Нет! – Тесей протянул к ней ладонь, и в этот миг лопнул последний желтый кокон. Его рука, обмякнув, упала на землю. Ощущение было такое, словно ему на локоть наступил Карфуд. – Разве ты не видишь? Мне больно!

- Как и мне!

С этими словами женщина развернулась и, бросившись бежать, исчезла из его поля зрения.

- Подожди!

Собрав все силы, Тесей перекатился на бок, пытаясь встать. Два алых кокона, которые оказались зажаты между ним и мостовой, лопнули, наполнив воздух запахом столь интенсивным и сладким, что его охватила дурнота. Вместо того, чтобы брызнуть на землю, красный ихор принялся обволакивать его, впитываясь в тело, словно масло в фитиль. Его кожу закололо, и она онемела. Внезапно он почувствовал себя опустошенным и сломленным. Желудок скрутило, и на него вновь навалилась слабость. Он упал на спину, раздавив еще несколько алых оболочек; очередная порция красного ихора начала проникать в его плоть.

Тесей приготовился к очередному опустошительному приступу, но вместо этого его охватило яростное желание стиснуть винную женщину в объятьях, впиться поцелуем в ее губы, прижать её грудь к своей и переплестись с нею бедрами. Зияющая в душе пустота требовала от него действий; он не мог думать ни о чем, кроме сжигающей его страсти. Как же несправедливо с ее стороны было бросить его здесь! Он вернет её; он выследит её, схватит и заставит понять - в том, что он её забыл, нет его вины.

Силы вернулись к трассонцу. Резко сев, он огляделся в поисках своих спутников, но вокруг не было ни души - только знакомые ржавые красные стены железного лабиринта и мостовая из темных кирпичей. Небольшой проход, куда оттащила его винная женщина, резко поворачивал в сторону. Он понятия не имел, где оказался.

Не имеет значения; ничего не имеет значения, кроме неё. Тесей начал вставать и лишь тогда заметил руку, которой заканчивалась одна из его ног.

Пришитая к лодыжке воспаленным и грубым швом, эта ладонь была черной и обугленной, и лишь кое-где еще виднелись участки испещренной пятнами кожи. Мизинец находился там, где некогда располагался большой палец, а большой палец – где мизинец. Из-за этого она выглядела скорей как лапа демона, нежели человеческая конечность.

Тесей попробовал поджать большой палец. Тонкий почерневший мизинец начал сгибаться, и в этот миг взорвался последний алый кокон. Трассонец не тронул его и пальцем – он просто переполнился и лопнул, разбрызгивая алый ихор по его груди.

И снова в воздухе разлился насыщенный сладкий аромат, а его кожа онемела. Что-то внутри него разбилось, и Тесея захлестнула волна ужасающего горя. С этой мерзкой штукой вместо ноги ему никогда не вернуть свою возлюбленную! Даже если он ее догонит, разве она согласится вновь одарить его своей любовью? Может, он и не стал чудовищем, но кое-что чудовищное в нем определенно появилось – едва ли его прекрасная винная женщина сочтет его достойным своей благосклонности!

Обмякнув, Тесей рухнул на землю. Он практически не почувствовал, как его голова ударилась о твердые камни.

- Карфуд! – вскричал он. – Что ты со мной сделал?

Едва имя демона сорвалось с его губ, как на лицо ему упала большая рогатая тень.

- А, вот ты где. Я уже начал беспокоиться, что ты не догадаешься позвать меня по имени, - земля затряслась под тяжелой поступью, и над Тесеем склонилась клыкастая морда Карфуда. – И как ты умудрился забрести так далеко? Серебряный Ветер сказал, что тебе будет слишком больно, чтобы ходить.

- Это моя возлюбленная, - объяснил трассонец. – Она привела меня сюда.

- Не может быть. Джейк еще… - Карфуд оборвал себя, прочтя мысль Тесея прежде, чем та успела сформироваться в его голове. – Надо бы повнимательней следить за этой винной женщиной. Не так-то просто украсть кого-то прямо у меня из-под носа.

- Она меня не крала, - приглядевшись к морде Карфуда, трассонец с удивлением заметил, что ее покрывает толстый слой желтого ихора, а на шее демона пульсирует золотой кокон. – Если бы я был в сознании, то пошел бы по доброй воле. Впрочем, какая разница? Я все равно собираюсь отправиться за ней.

- И пропустишь бой с Шебой? – усмехнулся Карфуд. – Я-то думал, что ты хочешь вернуть амфору и украсть мои карты – или теперь, когда ты узнал свое имя, это уже не имеет никакого значения?

- Я еще многого не помню, - позади заостренного уха демона Тесей заметил еще один, меньший по размеру желтый кокон. Ему стало интересно, известно ли Карфуду о его существовании. – К тому же, как бы эта амфора ни была важна для меня, нам все равно нужно отыскать способ выбраться отсюда.

- Тогда вернемся к остальным. Серебряный Ветер подготовит тебя к битве, и мы двинемся в путь, - обойдя Тесея, Карфуд опустился на колени. Кожу демона покрывал желтый ихор, и на его теле колыхалось как минимум десять золотых коконов разного размера. Оболочек других цветов трассонец не заметил.

Прежде чем поднять Тесея, Карфуд, заколебавшись, оглядел себя.

- На что ты пялишься? Не вижу я никаких коконов!