С Региной Михайловной Патрушевой, женой дантиста Проппа, Гуров встретился после оперативного совещания в кабинете Сладкова. На звонок Гурова она ответила сразу и согласилась встретиться с ним, как только узнала, по какому вопросу ее хочет видеть полковник из Главного управления МВД России. В ее голосе прозвучали нотки волнения и растерянности, когда Лев Иванович деликатно объявил ей о том, что ее мужа нашли убитым. Но, как показалось Гурову, новость эта не была для нее шокирующей или, как это обычно бывает с такими новостями, трагической. Узнав, что для опознания тела нужно ехать в Суздаль, Регина Михайловна удивилась, но потом, немного помолчав, сама предложила Льву Ивановичу поехать на ее машине.

– Понимаете, – сказала она, – я думаю, что так будет удобнее и для вас – поехать вместе со мной, а потом вернуться. Вы ведь сейчас во Владимире, я правильно поняла?

– Да, я сегодня только приехал из Суздаля, – подтвердил Лев Иванович. – Мы можем съездить и на служебной машине, но если вы сможете самостоятельно вести машину, то тогда, конечно, лучше ехать на вашей.

– У меня есть водитель, – пояснила Патрушева. – Он нас отвезет. Куда мы можем подъехать и забрать вас? Впрочем, я уже поняла – вы сейчас в управлении нашего городского МВД. Так? Тогда через полчаса мы за вами заедем, – тоном начальника, отдающего беспрекословные приказы, добавила Регина Михайловна и отсоединилась, прежде чем Гуров успел хоть что-то сказать в ответ.

Патрушева оказалась женщиной статной, с пышными формами, но, впрочем, не полной, а фигуристой. Волосы у нее были подстрижены каре и выкрашены в красивый каштановый цвет, что делало Регину Михайловну моложе своих, под полтинник, лет. Приехала она на массивном, темно-серого цвета внедорожнике «Brilliance V3» класса делюкс и вышла навстречу Гурову уверенная и в себе, и в своих действиях.

– Садитесь рядом с водителем, – сказала она. – Будете говорить ему, куда ехать.

– А давайте-ка, Регина Михайловна, мы сядем вместе на заднее пассажирское, и я, чтобы не терять времени, по дороге буду задавать вам вопросы о вашем муже, – предложил в ответ Гуров. – А водителю я и так адрес морга скажу. У вас наверняка в машине есть навигатор. Так что проблем найти нужный адрес не будет.

Патрушева нехотя согласилась, а после того, как Лев Иванович по-джентльменски вежливо открыл заднюю дверцу и подал Регине Михайловне руку, помогая с комфортом разместиться в салоне, она оттаяла и, сменив тон, кокетливо заметила:

– А вы, Лев Иванович, настоящий полковник. В полиции сейчас в основном хамы работают, а вы, я смотрю, человек старого воспитания и знаете подход к женщинам.

– Прямо уж так и все в полиции хамы? – усмехнулся Гуров.

Патрушева ему совсем не нравилась ни как женщина, ни как человек, несмотря на ее пышные формы и на ее кокетливую лесть. Он чувствовал и видел в Регине неискренность. А еще его поразил тот факт, что Патрушева даже не пыталась изобразить хоть какие-то эмоции, которые бы дали полковнику из Москвы понять, что она сожалеет о кончине своего мужа.

– Так о чем же вы хотели меня спросить? – будничным тоном поинтересовалась Регина Михайловна у Гурова, когда машина наконец тронулась и отъехала от здания управления МВД.

– Расскажите мне, при каких обстоятельствах пропал ваш муж, – глядя на собеседницу, попросил Лев Иванович.

Патрушева внимательно и прямо посмотрела на Гурова и, улыбнувшись только уголками ярко накрашенных губ, сказала:

– Вы наверняка сейчас думаете, что я бессердечная и никчемная жена. Мужа убили, а я нисколько не переживаю и не страдаю от этого. Знаете – переживаю. Чисто по-человечески мне его жаль. Но только чисто по-человечески. Мы с Кириллом Исаевичем уже давно стали чужими друг другу. У каждого была своя жизнь, свои интересы, своя работа. И хотя мы продолжали жить с ним под одной крышей, но в разных концах дома. Да, у нас не квартира, а дом, – ответила она на вопросительный взгляд полковника, – и довольно просторный для двоих. Наши дети – давно уже самостоятельные, семейные и живут отдельно от нас.

– Регина Михайловна, а давно у вашего мужа своя практика и своя клиника? – Гуров решил направить многословие Патрушевой в нужное ему русло. – И уточните, пожалуйста, он по профессии стоматолог или зубной техник? Насколько мне известно, это несколько разные категории.

– Кирилл Исаевич был профессионалом многогранного профиля. Но в первую очередь, конечно же, он был стоматологом с высшим образованием. Мог при необходимости быть и хирургом, и ортопедом, и даже да – зубным техником, – четким, хорошо поставленным голосом оратора, читающего лекцию, ответила Патрушева. – В своей профессии он был ас, можно так сказать. К нему приезжали из самых разных регионов. Ну а практика… – Регина Михайловна посмотрела в окно со стороны Гурова. – Практикует он с начала две тысячи десятого года. Клинику построили несколько позже, – ушла она от прямого ответа на вопрос.

– Так когда же все-таки пропал ваш муж? – напомнил Лев Иванович свой первый вопрос.

– Если честно, то точно я не знаю, – опустила голову Патрушева. – На праздники я уезжала из города и гостила у сына в Москве. Там же к нам присоединилась дочь с мужем и внуком. Уехала я накануне нового года – тридцать первого числа, и вернулась только третьего января вечером.

– Все это время вы с мужем не созванивались?

– Нет. Я ведь вам уже сказала, что мы с ним давно чужие друг другу.

– Ну а дети? Ведь кто-то из детей ему наверняка звонил, чтобы поздравить с праздником?

Регина Михайловна посмотрела на Гурова, и он увидел на ее лице горькую насмешку. Приподняв ровную, словно нарисованную, бровь, она ответила:

– Дети давно уже не желают общаться с отцом. Вернее, это он сам дал им понять, что не хочет с ними иметь никакого общения. У Кирилла Исаевича вообще был очень тяжелый характер, замкнутый и угрюмый. Кроме своей работы, книг и классической музыки, его мало что в этой жизни интересовало. Даже собственные дети.

– Извините за нескромный и весьма личный вопрос. – Лев Иванович посмотрел на реакцию Патрушевой, помолчал и спросил: – У него были какие-то любовные связи на стороне?

– У мужа? – фыркнула Регина Михайловна. – Нет, не было.

– Значит, были у вас?

– Это к делу не относится, – сказала, как отрезала, депутатша. – Это мое личное дело, с кем я сплю. Муж у меня давно стал в этом отношении человеком несостоятельным, а я… В общем, к убийству мужа это никак не относится.

– Ну, версии мы будем рассматривать разные… – как бы самому себе вполголоса сказал Гуров и, покосившись на Патрушеву, заметил, как она недовольно нахмурилась, а верхняя губа у нее дернулась в нервном тике. Это говорило о том, что женщина злится, и обсуждение этой темы – ее адюльтера – ей очень даже не нравится. – Так когда же вы обнаружили, что ваш муж пропал? – сменил Гуров тему.

– Вечером третьего числа. Это было примерно в семь вечера. Когда я вернулась домой, то думала, что Кирилл Исаевич задержался в клинике. По расписанию у него был рабочий день. Но он не пришел и к девяти часам. И я решила позвонить ему по телефону. Телефон был отключен, и я даже подумала, что он завел с кем-то роман, а потому отключил свой мобильный. Я не стала больше звонить. Забеспокоилась только утром четвертого числа, когда мне позвонила из клиники его помощница и спросила, не знаю ли я, где Кирилл Исаевич. Его, оказывается, не могут найти со вчерашнего дня. На работу он не приехал, на звонки не отвечал. И вообще его телефон все время был отключен.

– И тогда вы поехали в полицию?

– Нет, – Регина Михайловна глянула на Гурова недовольным взглядом. – Тогда я поехала в «Ариэль» и стала выяснять, кто и когда видел его в последний раз.

– И что же вы узнали?

– Последним, тридцать первого декабря в шесть вечера, его видел охранник, когда Кирилл Исаевич уходил домой. По его словам, муж сам закрыл двери клиники и сам включил сигнализацию. Стоматология у нас двухэтажная и стоит отдельным зданием, – пояснила Патрушева. – Охранник распрощался с мужем у входа, сел в свою машину и, пока прогревал ее, видел, как Кирилл Исаевич завел свой «Ниссан» и уехал. С тех пор никто его больше не видел. После этого я поехала в полицию и написала заявление.