Справившись с неприязнью, открыл снова. «Мужчина, сидящий под деревом…» Фигня! «Если Вы сажаете дерево…» «Если Вы рубите дерево…» Тоже фигня… А! Вот! «Увидеть во сне экзотические деревья в ходе увлекательного путешествия – к тому, что все горести и печали быстро забудутся». Что ж, неплохо… «Если во сне Вы залезли на дерево, то Вас ожидает блестящая карьера». Ну, это мы и сами знаем… Так! Вот он, наш случай: «Если во сне Вы упали с дерева и сильно ударились, то, несмотря на все Ваши попытки, Вам не удастся довести до конца задуманное. Возможно, Вы потеряете работу».

А он сильно ударился? Помнится, удара не было вообще. Да и не упал он вовсе, а сам спрыгнул, поскользнулся просто… Посмотрим-ка «незнакомку».

«Встреча с незнакомцами может являться признаком как добра, так и зла. Всё зависит от того, какое впечатление на Вас производит внешность этих людей».

Портнягин пожал плечами. Внешность у нечаянной напарницы была не добрая, не злая, а самая что ни есть дурацкая. Да и поведение не лучше… Едем дальше. Убийство. «Если во сне Вас пытаются убить – будьте предельно осторожны на улице и бдительны за рулём…» Такое впечатление, что сонник составляли бывшие менты.

Та-ак… А что у нас с «канцелярской кнопкой»? Ого! Довольно много. «Видеть во сне канцелярскую кнопку предвещает разумное решение в спорном вопросе. Сесть на неё – в голову придёт оригинальная идея, осуществление которой может принести известность и достаток».

Вот и думай теперь…

– Доброе утро, Глебушка… Сновидения толкуешь?

Насмешливый голос наставника застал, по обыкновению, Глеба врасплох. Старый колдун Ефрем Нехорошев в шлёпанцах и в халате уже стоял посреди комнаты. Бодр, свеж, даже, кажется, умыт. Когда успел? И койка прибрана…

– Неужто единорог пригрезился? – вкрадчиво, с елейным благоговением осведомился старикан. – Белой масти, небось?

– Да так, – хмуро отвечал Глеб, захлопывая книжку. – Фигня всякая…

Только-только учитель с учеником успели позавтракать, как послышался первый стук в дверь.

– Ранняя пташка, – заметил Ефрем. – Ну, встреть поди…

Глеб Портнягин вышел в прихожую, открыл. На пороге стояла дама лет сорока, облачённая в яркое демаскирующее пончо. Мечта снайпера. При виде открывшего пришедшая отшатнулась с громким бренчанием, поскольку руки её, шея и, как вскоре выяснилось, лодыжки были сплошь унизаны браслетами, цепочками и кольцами. Пару мгновений оба, не веря глазам, смотрели друг на друга.

– Простите… – жалобно выговорила она, хлопая накладными ресницами. – Мы с вами раньше нигде?.. Откуда-то мне ваше лицо…

– Ваше мне… тоже… – растерянно отозвался он. – Откуда-то…

– Вы… не художник?..

– Н-нет…

– И-и… к театру никакого отношения?..

– Нет, – придя в себя, решительно сказал Портнягин. – Вы, наверно, к Ефрему Нехорошеву?

Обоих можно было понять: заикнёшься, что видел собеседника во сне, – тот, пожалуй, заподозрит тебя в попытке завязать с порога неуставные отношения.

Огласив комнатёнку дребезгом бронзовых висюлек, так и не оправившаяся от неожиданности гостья проследовала к предложенному ей креслу и, севши, почти полностью накрыла его обширным, как парашют, пончо.

– Я – Ирина Расстригина… – представилась она с лёгким недоумением, будто уже и в собственном имени усомнясь. – Завлит драмтеатра имени доктора Калигари… – Не выдержав, снова повернулась к Портнягину. – Нет, но… просто поразительно… Одно лицо!

– У кого? – мигом заинтересовался Ефрем.

– Да вот у вашего… мм…

– Мой ученик, – веско изронил кудесник. – Глеб Портнягин. Неужто кто похожий нашёлся?

– Приснился… – вынуждена была расколоться она.

– Ишь, озорник! А подробнее?

– Мы… переехали… – то ли объяснила, то ли напомнила Ирина Расстригина. – И в первую ночь… такой сон странный…

– На новом месте приснись жених невесте? – со скабрёзной ухмылкой предположил старый циник.

Гостья вспыхнула.

– Во-первых, я замужем, – известила она свысока. – Если на то пошло, даже и не во-первых…

– А во-вторых?

– А во-вторых, не склонна к педофилии!

Ишь ты! А жальце-то у неё – востренькое. Хотя… В театре работает – там без этого не выживешь.

– Так, – сказал Ефрем, усмехнувшись в бородёнку. – Сон, говоришь, странный… А что странного-то? Нормальный сон в руку. Увидела молодого парня, пришла, а он тут как тут…

– Странного – много, – холодно возразила Ирина Расстригина, неприятно поражённая склонностью кудесника к простонародному юмору. – Утром позвонила Зине… нашей костюмерше… начала рассказывать… Она говорит: «Да что ты?!»

– Так… – насупился колдун. – То же самое приснилось?

– Да!

– И тоже переезжала?

– Н-нет… Насколько я знаю, нет.

– Другие какие перемены…

– У Зины? Вообще-то, копают под неё… в последнее время… Собственно, не под неё, а под директора, но это всё равно…

– Ну, копают – подо всех копают… А ещё что странного? Кроме Глеба, конечно…

– Во сне или наяву?

– Во сне, матушка, во сне…

– Жанр, – с брезгливой гримаской произнесла заведующая литературной частью. – Даже не детектив… Экшен. Причём самого вульгарного пошиба… Всю ночь беготня, стрельба… В руках у меня почему-то пистолет… или револьвер… Честно сказать, я не очень их различаю…

– Нет, ну разница-то есть, – мягко заметил старый чародей.

– Знаю, – сказала она. – Уже смотрела… Пистолет – знак несчастий, газовый, понятно, к слезам, револьвер – печальное расставание…

Кажется, ученик колдуна и завлит драмтеатра имени Калигари, не сговариваясь, пользовались одним и тем же сонником. Кстати, а из чего сам-то Глеб ночью палил? Из чего-то с прикладом… оскорбительно допотопного… вроде бы даже однозарядного… С «калашом» он бы их всех сделал!

Портнягин покосился на учителя и внезапно уразумел, что дело-то, кажется, нешуточное. Нехороший огонёк теплился в желтоватых глазёнках старого колдуна.

– Много народу поубивала?

– Да какой из меня стрелок!

– Наяву – никакой. А во сне – это ещё как посмотреть… Вспоминай давай!

– Кажется, никого… Мазала всё время…

– Как одета была?

– Как сейчас… – испуганно отозвалась мечта снайпера. Беседа всё более напоминала допрос с пристрастием.

– А он? – Ефрем, не глядя, кивнул на Портнягина.

– Чуть не прикончил! – не устояв, нажаловалась она. – Палил над самым ухом. Вообще, вёл себя… – Ирина Расстригина смерила Глеба неприязненным взглядом, – …не по-джентльменски… Использовал как прикрытие!

– Ай-яй-яй… – машинально съязвил колдун. Морщинистое лицо его, однако, весельем не светилось. – И как? Помогло?

– В смысле?

– Ну… многих он положил? Из-за прикрытия…

– Понятия не имею! Не до того было…

– А подружка твоя?

– Какая подружка?

– Костюмерша…

– Ну, не то чтобы подружка… Её танком переехало.

– Бэтээром? – имел неосторожность вслух уточнить Глеб.

Брякнули украшения. Учитель и гостья смотрели на Портнягина с нездоровым любопытством.

– Женщинам танки снятся довольно редко, – вынужден был пояснить он и, видимо, не соврал. Вопреки общему мнению, соврать не так-то просто. Для этого прежде всего надо знать правду, а многие ли её знают? Портнягин, например, не знал.

– Это верно… – подумав, согласился колдун и снова повернулся к сновидице. – Картина в целом ясная, – утешил он. – В театре у вас интрига на полном ходу… Так?

– Естественно! – с царственным достоинством подтвердила Ирина Расстригина.

– Зину твою, костюмершу, скорее всего, уволят…

– За что?

– Ну, если броневичком переехало… Найдут за что!

– А избежать… никак?

– Надо будет, сама придёт… Ты о себе, о себе, матушка, думай! Отстреливалась – хорошо. Ни разу не попала – плохо. А на Глебушку не серчай. Он ведь тебя, получается, защищал. Как мог, так и защищал…

– Но я пока не просила о защите!

– А куда ж ты, дурашка, денешься? – ласково сказал Ефрем. – Сон-то – вещий. Сама, чай, по адресу пришла…