Колдун выдержал паузу, поглядел на одинаково ошарашенные физии обоих слушателей и, кажется, остался удовлетворён увиденным.

– Во-от… – сказал он. – А когда помрёшь и, даст Бог, попадёшь в Царство Небесное, сам убедишься: нипочём твой Ахиллес в нормальных условиях черепаху не догонит. Да ему там и на ум не вспрянет за черепахами гоняться…

– А если не даст? – внезапно спросил Георгий Никандрыч.

– Кто?

– Бог.

– А-а, вон ты о чём… – сообразил Ефрем. – Если не даст, то плохо. В преисподней, говорят, даже дважды два трём с чем-то равняется…

Разгладившееся было чело вновь страдальчески наморщилось. Колдун и ученик ждали, пока окоченевший в раздумье Никандрыч подаст признаки жизни. Наконец мыслительная судорога отпустила клиента. Отмяк.

– Я бы всё же просил вас отворожить от меня… – несколько деревянным голосом начал он.

– Эва! – всхохотнул кудесник. – Апорию отворожить? Она ж не живая!

– Ну, меня от неё! А то, знаете, пока помрёшь…

– Тоже непросто, – сокрушённо признался Ефрем. – Апория – не баба, сам, чай, понимаешь… – Метнул на клиента пытливый взгляд из-под косматой брови. – Никандрыч, а ты женат?

– Да. Но она, знаете, равнодушна ко всем этим проблемам…

– Не ревнует?

– К кому? К апориям?

– Так это поди пойми, кого ты там на стороне завёл: апорию или ещё кого…

– Нет. Привыкла.

Старый колдун Ефрем Нехорошев насупился, глубокомысленно выпятил губы.

– Ладно, – обнадёжил он. – Попробуем.

Осень вступала в свои права. Глеб стоял у тусклого окна и с помощью духовного зрения наблюдал, как на крыше дома напротив сбиваются в небольшую стаю мелкие перелётные барабашки…

– Ефрем, – позвал он, обернувшись. – Ты в самом деле решил Никандрыча обратно к жене приворожить?

– Слышь, – лениво отозвался учитель. – Запомни: если мужик на чём свихнулся, его уже ни отворожить, ни приворожить. Отвлечь – ещё куда ни шло…

– И как же ты его хочешь отвлечь?

– Уже, считай, отвлёк. Я на него пятнашку напустил.

– Что-что напустил?

– А это, Глебушка, такая энергетическая сущность, маленькая, губастенькая… Я в неё тюбик помады зарядил. Так что придёт наш Никандрыч домой весь в поцелуях. Недели полторы ему точно не до апорий будет… – Старый колдун Ефрем Нехорошев покосился на Глеба и лукаво ему подмигнул. – А там ещё что-нибудь придумаем…

Сизоватое осеннее утро застало старого колдуна Ефрема Нехорошева на отлогих берегах Ворожейки. В городах астральная обстановка в последнее время, как правило, неблагоприятна, поэтому потустороннюю живность лучше всего изучать на природе. Собственно, сам-то Ефрем в этом особой нужды не испытывал, а вот ученику его Глебу Портнягину давно уже приспела пора ознакомиться с энергетической фауной, столь полезной в кудесническом деле.

Ночь выдалась ясная, без облачка. Время от времени с угольно-чёрного неба срывалась падучая звезда, извещая о новой потере в рядах баклужинского населения, да кувыркались в смоляной воде шаловливые лунаврики – речные стихиали лунных бликов.

В крохотной лужице посреди тропинки незримо залёг в ожидании беспечного прохожего матёрый склизень. Увлёкшись наблюдением за этой примитивной, но каверзной формой нежити, учитель и ученик не заметили, как подкрался рассвет. Восход солнца прекрасен сам по себе, а уж в астрале – тем более. Достаточно лишь перечислить мелодичные названия лобызающих друг друга светлых стихиалей… Хотя, с другой стороны, стоит ли? «Придут времена, – предвидел Даниил Андреев, – когда каждый школьник старшего возраста будет знать эти имена столь же твёрдо, как теперь знает он названия латиноамериканских республик или провинций Китая». Пророчество сбылось: и с тем, и с другим, и с третьим нынешние учащиеся знакомы примерно одинаково.

Астральная вылазка на природу была, однако, прервана самым бесцеремонным образом: далеко-далеко, за пятнадцать километров от подёрнутых дымкой зеркальных плёсов Ворожейки, в дверь квартиры Ефрема постучали – и пришлось срочно вернуться в сидящие друг против друга на табуретах физические тела.

Стук повторился – отрывистый, нетерпеливый.

– Ишь, прижало… – проницательно заметил старый колдун Ефрем Нехорошев и ожидающе посмотрел на ученика.

– Открыто! – приподнимаясь, крикнул Глеб.

В прихожей показался мешковатый крупный мужчина с исполненными ужаса глазами. С первых шагов стало заметно, что физическое тело болтается на нём, как на вешалке. Единственной астральной сущностью, выдающейся за пределы материальной оболочки вошедшего, были различимые лишь колдовским зрением рога – вернее, самые их кончики, кокетливо торчащие из густой рыжеватой шевелюры. Поначалу Портнягин встревожился, но, приглядевшись внимательней, уразумел, что состав остреньких торчушек не имеет ничего общего с негативной энергетической псевдоплотью бесов. Обычный астральный нарост, результат супружеской неверности.

– И где ж ты такой прикид оторвал?.. – ворчливо поинтересовался старый кудесник, пока Глеб направлял плохо соображавшего клиента к ветхому залоснившемуся креслу для посетителей.

С давних времён людская молва нарекла колдунов выпивохами и скаредами. Первое, может быть, и справедливо, а вот второе… Конечно, взглянув на убогую обстановку в хрущёвской однокомнатке, пятая часть которой откушена самодельным чуланчиком, на все эти облезлые шкафчики, на трещины и колупаны полировки, на выщербленные чашки с отбитыми ручками и сопоставив увиденное с платой, взимаемой за чародейство, любой клиент вправе заподозрить кудесника в крайней скупости. Ему и в голову не придёт, что упорное нежелание выбрасывать старые вещи и покупать новые может иметь совершенно иные корни: любой предмет обихода, если им пользуются изо дня в день, рано или поздно помимо эфирной оболочки обретает ещё и астральную сущность. Проще говоря, душу. Согласитесь, нужно быть последним материалистом, чтобы его теперь выбросить!

Поэтому, случись вам прийти на приём к колдуну в евроотремонтированный офис с новёхонькой мебелью, с наворотами и прибамбасами, знайте, что не колдун перед вами, а проходимец – вроде тех, что продают на проспекте рукоятки астральных мечей. Если же он начнёт вкручивать, будто, переезжая, вселил души старых предметов в новые, – пусть лучше расскажет об этом своей бабушке!

– Та-ак… – по-снайперски прищуривая левый глаз, зловеще молвил Ефрем. – Не сиделось, говоришь, в реальности… В тонкие миры потянуло… Ну и как же это тебя угораздило?

Гость попытался ответить, но не смог. Чужое тело слушалось плохо.

– Придержи-ка ему голову, Глеб… – Кудесник встал. Шаркая, приблизился к креслу – и одним ловким движением совместил бедолаге астральную челюсть с физической.

– Спасибо… – хрипло вытолкнул тот, выкатывая на старого чародея влажные безумные глаза.

И тут же расшумелся, раскричался. Судя по интонациям, голос у него изначально был визгливый, бабий, а тут, налагаясь на чужие связки, обрёл вдобавок пренеприятнейшие взрыкивающие обертоны.

– Аферисты!.. – бушевал потерпевший. – Они что, думают, им это с рук сойдёт?.. Всех пересажаю!..

Так орал, что снова челюсть выскочила.

– По делу будешь говорить или как? – со скукой осведомился старый колдун.

Клиент судорожно покивал – и акцию повторили. В помещении вновь сделалось шумно, однако теперь невнятные угрозы в адрес неизвестных аферистов стали хотя бы чередоваться с обрывками сути, ничего интересного, впрочем, не представлявшими. Очередная история астральщика-самоучки, начитавшегося книг о внетелесных путешествиях и не устоявшего перед соблазном. Дури этой Глеб за три месяца своего ученичества успел наслушаться вдоволь («…и вот, представьте, парю под потолком и думаю: „А кто это там внизу спит в постели с моей женой?“»).