— Этому тоже моя мать научила? — усмехнулся я.
— Нет, это уже батюшка с братьями. Они меня вообще оберегают всегда, и при них никто и слова поперёк не пискнет. И для них я всегда самая лучшая и самая красивая.
— Но ты ведь и правда красавица! — воскликнул Полиньяк, и тут же, смутившись, замолк. Правда, Варвара смутилась ещё больше — щёки её заметно порозовели, а взгляд будто приклеился к столешнице. Видимо, комплименты от незнакомцев были для неё в новинку.
— И я всё ещё не понимаю, как они отпустили тебя одну, — насупился Жак. — Тебе ведь нужна защита!
— Я могу о себе позаботиться, — мягко улыбнулась Варвара. — А батюшка с братьями своими делами заняты. Они большую часть времени в тайге проводят. Когда я закончу обучения, с ними ходить буду. Свою собственную изыскательскую партию организуем, и начнётся у нас совсем иная жизнь.
— Хороший план, — одобрительно кивнул я. — А где ты устроилась, кстати? В общежитии?
— Да, я… — начала было Варвара, но вдруг осеклась и завертела головой, будто потеряв что-то. Взгляд её остановился на больших настенных часах, висящих над входом в столовую. — Ёшкин дрын! Я же опаздываю!
Она вскочила со скамьи, едва не опрокинув Полиньяка, и, извинившись, бросилась к выходу.
— Ёщ-щкин… дрын? — крепко задумавшись, почесал в затылке Жак. Спохватившись, кинулся вслед за девушкой. — Варвара! Подожди, я тебя провожу!
Обернувшись, он вопросительно взглянул на меня. Я кивнул и, подхватив свои вещи, тоже отправился вслед за нашей новой знакомой. Точнее, хорошо позабытой старой.
Догнали мы её уже на крыльце учебного корпуса.
— Да куда ты так рванула-то? — спросил я.
— Комендантша утром объявила, чтобы все новенькие сразу после занятий к ней явились. Получить комплекты сменного белья, и всё такое.
— Но занятия-то раньше закончились. Время еще есть.
— А что, если мои соседки по комнате уже сразу в общежитие пошли? Тогда Гретта узнает, что занятия уже кончились.
— Да и что в этом такого? Ну, зайдешь к ней отдельно, попозже.
Варя вздохнула.
— Ты просто не знаешь эту тётку. Она такой визг поднимет! Да и вообще, я её побаиваюсь уже.
— Но давай мы тебя хотя бы проводим? — взмолился Полиньяк.
— Хорошо. Но только не до самого общежития! Говорят, если комендантша видит девушку в сопровождении парня — свирепеет ещё больше.
— О, а я уже наслышан про неё! Глеб рассказывал. Говорит, это такая мегера, что от одного её взгляда кровь в жилах дыбом становится!
— Стынет, Жак, — поправил я.
— Что?
— Кровь в жилах стынет. То есть становится холодной. Леденеет.
— А дыбом? Это ведь что-то близкое? Задыбел — значит, замёрз…
— Задубел, а не задыбел, — подключилась Варвара. — А дыбом волосы на голове встают от страха. Вот так.
Иллюстрируя свои слова, она подняла ладони с растопыренными пальцами.
— Оу… — озадаченно нахмурился Полиньяк. — Надо запомнить. А ведь до поездки сюда я думал, что идеально знаю русский.
— Не расстраивайся, — успокоила его девушка. — Ты отлично его знаешь. Даже не верится, что ты иностранец. Ты правда приехал сюда из самого Парижу? А расскажи что-нибудь про него!
— Честно говоря, в Париже я и сам никогда не бывал. Я из Монпелье. Это на юге. Наше поместье было в пригороде, почти на самом берегу Лионского залива. Древний, очень красивый город…
Заливаясь дальше соловьём, Полиньяк поравнялся с Варварой, подставил ей локоть. Та поначалу не сообразила, что с ним делать, но потом взяла-таки француза под руку, и дальше они пошли по аллее вдвоём.
Смотрелась эта парочка довольно комично. Впрочем, ростом Жак тобольской богатырше не уступал, даже, пожалуй, выше был на пару сантиметров. Разве что фигура его была слишком тощей и долговязой на фоне довольно пышных форм Варвары.
Роль третьего лишнего меня не очень прельщала. К тому же путь к женскому общежитию пролегал по одной из дорожек, ведущих мимо злополучного Гранитного дуба. Заприметив у дерева толпу зевак, я попрощался с Полиньяком и Варей и повернул налево, срезав путь через газон.
Приметную фигуру Путилина я разглядел издалека, и потому сбавил шаг. Лишний раз мозолить глаза следователю — так себе идея, тем более что я собирался применить свой Дар.
Я подобрался настолько близко к дубу, насколько это было возможно, не привлекая внимания, и уселся на скамейку, наблюдая за происходящим.
Дерево было оцеплено — по краю газона выставлены металлические штыри с предупреждающими табличками, вдобавок работало трое полицейских, отваживающих особо любопытных зевак. Ещё двое помогали Путилину, обшаривая буквально каждую пядь земли вокруг дерева в поисках улик. Судя по нескольким флажкам, воткнутым в землю, даже уже что-то нашли.
Я достал из портфеля учебник и блокнот. Делая вид, что конспектирую что-то из книги, я сосредоточился на собственном «тонком теле». Повинуясь моим мысленным приказам, аура развернулась, словно распускающийся бутон. Бесцветная нейтральная эдра была пластична и податлива, как пластилин.
Знать бы ещё, как лепить из неё. И что именно.
Мне очень не хватало наставника по этой части. Вчера, после того как я открылся Велесову, мы еще долго разговаривали о нефилимах, об эдре, о том, как устроен этот мир. Он обещал обучить меня тому, что знает сам. Но его знания о Дарах были ограничены в основном его Аспектом.
Впрочем, некоторые вещи, о которых он рассказывал, были актуальны для любого Дара.
Например, он рассказал об Узлах — тех самых штуках, которые я со стороны видел, как некие сложные трехмерные структуры, сотканные из эдры и располагающиеся у нефилимов в голове, груди, руках — в зависимости от конфигурации Дара.
— Узлы — это, говоря по-простому, всё равно, что внутренности у человека, — объяснял Демьян. — Как сердце, как мозг, печень и так далее. У каждого — своё строение, своё предназначение. Здесь, в груди или в животе, обычно располагается Узел, который накапливает свободную эдру. Её можно вовне направлять.
— То есть это как топливо? И оно тратится, когда способности свои используешь?
— Да. Поэтому, если Дар устроен так, что ты с помощью эдры на людей или на предметы действуешь — то нужно следить за грудным Узлом, не давать ему иссякнуть в неподходящий момент.
— А как быстро он восстанавливается?
— А это уж у кого как. Дети Зверя, к примеру, могут его пополнять, вытягивая силу из других Одарённых.
— Да, мне даже довелось увидеть такое. А остальные Узлы?
— Тоже по-разному бывает. У полноценных нефилимов всегда хорошо развиты как минимум два больших Узла — один накапливает эдру, другой её преобразует. Но есть и куча мелких, которые само тело изменяют. Вообще, если вскрыть нефилима, да и просто сильного Одарённого — много всего интересного увидишь. Мы только с виду на обычных людей похожи. А внутри… Уже совсем не люди.
Разговор этот дал мне много пищи для размышлений, сходу и не переваришь. Но главный вывод, который я сделал — что в моём случае Дар всё же работает как-то по-другому. Он не меняет мой организм, а все сверхспособности подпитываются исключительно эдрой. Например, когда я сбрасываю Аспект Зверя, то зрение, слух, обоняние мгновенно притупляются до обычного человеческого уровня.
Может, конечно, просто мало времени прошло. И если перенять какой-нибудь Аспект надолго — на недели, а то и месяцы — то он тоже постепенно начнёт изменять и моё тело. Но что будет, если потом сменить Аспект? Как новые изменения будут сочетаться с теми, что уже есть? Василевский, например, говорил, что разные Аспекты могут конфликтовать между собой...
Нет, похоже, все же изменчивая натура Пересмешника полагается исключительно на силу эдры, не затрагивая физическое тело. Это, с одной стороны, даёт очевидное преимущество — Дар очень гибкий, и можно использовать разные Аспекты, в зависимости от ситуации. Но, с другой стороны, мне требуется гораздо больше эдры. А естественным путём она пополняется довольно медленно — насколько я понял, за счёт поглощения фоновой энергии мира.
