Этот точно на одни пятёрки учиться будет, даром что иностранец.

Мучениям моим, казалось, не будет конца — вторая пара по ощущениям была вдвое дольше первой. Однако, наконец, и она закончилась, а в дверях аудитории вдруг появился Кабанов.

При виде ректора первокурсники, от монотонного голоса Карандаша растекающиеся по партам, как подтаявшее масло, встрепенулись.

— Не вставайте, я ненадолго, — махнул рукой Кабанов. О чём-то быстро переговорил с Карандышевым, и тот вышел из аудитории.

Сам же ректор, поднявшись на возвышение у доски, развернулся к нам.

— Небольшое объявление. На сегодня занятия для вашего курса окончены. Однако не спешите расходиться. Всех, кто был утром на лекции по биологии и стал свидетелем… инцидента, попрошу ненадолго остаться. Трофимов!

— Я!

— Пока не выбраны старосты, назначу тебя старшим. Проведи перекличку и составь список всех, кто присутствовал на первой паре.

— Хорошо, Николай Георгиевич!

— Студент Кочанов!

— А я-то чего сделал? — возмутился Кочан.

— Беспокоиться не о чем. С вами просто хочет побеседовать следователь по этому делу. А также с вами, Сибирский. Пройдёмте в мой кабинет. Остальные — отметьтесь у Трофимова, и можете быть свободны.

Кочанов, озираясь на дружков, первым последовал за ректором — он сидел ближе к доске. Я тоже спустился к выходу, ловя на себе взгляды остальных студентов.

— Уже и следователь по этому делу назначен? — спросил я Кабанова в коридоре. — Когда успели-то?

— Сам удивлён, — процедил ректор на ходу. — Но, если я правильно понял, это не первый труп. И похоже, дело серьёзное.

Мы направились по коридору в сторону его кабинета. По дороге я постарался вытянуть из него хоть какие-то подробности.

— А что вообще полиция говорит? Серийный убийца?

— Может быть. А может, и похуже. И делом занялась не обычная полиция. В кабинете вас ждёт действительный статский советник Путилин. Может, даже слыхали о таком?

Я покачал головой. Кочанов и вовсе шагал молча, будто воды в рот набрал, и только затравленно озирался. Мне даже показалось, что он ищет возможности сбежать. Кажется, ему уже доводилось иметь дело с полицией, и опыт был исключительно неприятный.

— Представился следователем отдела особых поручений при генерал-губернаторе, — продолжил ректор. — Но я-то знаю, что он не местный. В Томске недавно, явно в командировке. Похоже, напрямую послан государем.

— Для расследования убийства? — скептически переспросил я. — Хотя, Бергер вроде бы из дворян... Остальные жертвы тоже?

— Не знаю. Но, возможно, дело даже не в том, кто жертвы. А в том, кто сам убийца.

— В смысле?

— Путилин — один из самых знаменитых Охотников.

— Священная дружина?! — вдруг, вытаращив глаза, прошептал Кочан.

— Ну вот, а говоришь, не слыхал ничего…

Мы повернули за угол, и в конце коридора уже замаячила приметная дверь ректора — из красного дерева, украшенная бронзовыми фигурными накладками.

В приёмной нас встретила Амалия. Она сидела за огромным столом — чуть меньше, чем у самого Кабанова, только заваленным целыми стопками бумаг. При нашем появлении поднялась, поправляя блузку.

— Он там? — коротко спросил Кабанов, кивая на запертую дверь кабинета.

— Да, не отлучался. Распорядился, чтобы свидетелей заводили к нему по одному сразу, как прибудут.

— Хорошо. Проводи, пожалуйста, Кочанова.

Кочан и так-то заметно дрейфил, а тут и вовсе сдал. Его широкое простоватое лицо побледнело и из-за ярче проступивших следов от прыщей выглядело пористым, как непропёкшийся блин. Секретарь открыла перед ним двери, и он на подгибающихся ногах шагнул через порог.

Стоило ему скрыться за дверью, Кабанов взял меня за локоть и подтянул ближе.

— В общем, веди себя уверенно, не юли, — тихо проговорил он. — Беспокоиться тебе не о чем, ты просто свидетель. Рассказывай всё, что знаешь, даже если дело коснётся вещей, не имеющих отношения к сегодняшнему инциденту. Ну и всё, что услышишь, мотай на ус, мне после расскажешь.

— А если он спросит про Демидов? Может, безопаснее будет соврать чего-нибудь?

— Вот как раз врать Путилину — самое опасное. Говорят, он въедлив, как ржавчина. Да и вообще, много слухов про него ходит…

— А что за Священная дружина-то? Не очень похоже на название официальной службы.

— Официально она вроде как и не существует. Но по слухам, организована ещё при императоре Петре. Для особых поручений и расследований государственной важности.

— Как-то туманно… Это что-то вроде Охранки?

— Нет. Охранка гоняется за революционерами да иностранными провокаторами. А Священная дружина имеет дело с разными... аномальными опасностями. Какие-нибудь тайные, неучтённые Одарённые. Отступники. Особо хитрые демоны, пробравшиеся в обжитые людьми места. Упыри, в конце концов.

— Охотники на вампиров… — задумчиво пробормотал я.

— Вроде того. Ладно, с богом. Амалия, я отлучусь ненадолго. Если господин статский советник спросит — скажи, что я скоро буду.

Кабанов вышел, а я расположился на одном из резных деревянных стульев с мягкими сиденьями, установленных вдоль стены. Чуть поразмыслив, одним усилием развеял Аспект Зверя. Моя аура быстро превратилась в зыбкое бесцветное облако, и даже энергетические узлы было сложно разглядеть — они тоже стали почти прозрачными.

Без вампирского Дара я почувствовал себя неуютно — уши и ноздри будто заложило ватой, мышцы обмякли. Всё-таки волк внутри придавал злости, уверенности, силы. Этакий буст, как от солидной дозы тестостерона. Или даже скорее какого-нибудь бодрящего наркотика.

А к этому, оказывается, легко привыкаешь. Стоит быть осторожнее.

Аспект Зверя, конечно, штука полезная в опасных ситуациях. Но сейчас, в беседе со следователем, скорее помешает. Особенно если это и правда профессиональный охотник на вампиров и прочих одарённых ренегатов. Не хватало ещё привлечь к себе ненужное внимание.

Действительный статский советник… Насколько это высокое звание? Сильно выше обычного статского советника, например? Эх, надо срочно заполнять эти пробелы в знаниях. Иначе какой с меня наследник Василевского. Так, деревенщина…

Кочанов в кабинете пробыл недолго — от силы минут пять. Выскочил, как из бани — взъерошенный и раскрасневшийся, но довольный тем, что всё закончилось. Тут же дунул в коридор, на меня даже не взглянул.

Я не стал утруждать Амалию и прошёл в кабинет сам.

Увидев, наконец, следователя, я поначалу был даже несколько разочарован. Ожидал, что передо мной будет нефилим или, по меньшей мере, сильный Одарённый. Но Путилин оказался обычным человеком. Вот вообще обычным, без малейшей примеси эдры.

На вид ему было слегка за сорок. Может, и меньше, но возрасту добавляли длинные конусовидные бакенбарды. Как по мне, довольно-таки несуразные на вид — усов сыщик не носил, подбородок тоже был чисто выбрит, зато эти длиннющие космы на щеках опускались до самой шеи и делали его похожим не то на моржа, не то ещё на какую зверюгу. Впрочем, судя по следам застарелых шрамов на лице, возможно, он таким образом прятал какие-то изъяны.

Когда я вошёл, он, посасывая незажжённую курительную трубку, с интересом разглядывал экспонаты на полках, и даже не сразу повернулся ко мне.

Одет он был в довольно необычный по российским меркам костюм — чёрный, лаконичный, сверху напоминающий приталенный китель, но без пуговиц, перехваченный широким матерчатым поясом. Штаны же были, напротив, достаточно свободные, без стрелок, из мягкой бархатистой ткани. И ни шевронов, ни погон, никаких иных знаков отличия. Наряд вызывал ассоциации с Востоком. Китай или даже скорее Япония…

— А, вот и наш самый глазастый студент! — кивнул он, отвлекаясь от экспонатов.

Заложив руки за спину, подошёл ближе, осматривая быстрым цепким взглядом. На носу следователя красовались очки в тонкой металлической оправе, с узенькими, буквально в палец шириной, темными стёклами. И оглядывая меня, он чуть вскинул подбородок, чтобы посмотреть именно сквозь них.