Я не представляла, что привело Мэтта на ранчо одного. Он скользнул взглядом мимо меня туда, где возился с мотором его отец, и рассеянно почесал бородку. Я заметила татуировку на бицепсе: подробный ацтекский календарь с аббревиатурой общества Анонимных наркоманов в двойном кругу посередине — интересное смешение символов.

Со своей стороны, Рубен приложил все усилия, чтобы притвориться, что его изгнанного сына здесь не было, — он сосредоточенно разглядывал ящик с инструментами.

— Таллула… Я… — Мэтт поколебался, так же обескураженный присутствием отца, как и я его приездом. — Извини за вторжение. Я хотел заскочить до работы. — Он бросил взгляд на дом. — Я ищу Стива. Он не отвечает на звонки, а я знаю, что здесь у вас плохой прием. Ты его не видела?

— С тех пор как вы оба уехали в тот день, нет, — сказала я.

Бабушка Хелен обычно беспокоилась, когда дядя Стив не брал трубку. Когда она несколько дней не могла до него дозвониться, то буквально места себе не находила. Посреди ночи я слышала ее шаги вниз по лестнице и тяжелый стук бутылки виски по полке серванта. Сердце у меня екнуло.

— Ты волнуешься о нем? — поинтересовалась я.

— Да. — Мэтт снова глянул на отца.

Если слухи верны, то их дороги не пересекались уже много лет. Когда Рубен окончательно выгнал сына из дома, Мэтт перебрался в Викторвилл. Встав на путь исправления, он остался в городе и занялся ремонтом автомобилей, как и его отец; и у него под ногтями тоже всегда был неистребимый слой машинного масла. Он был очень похож на Рубена: те же блестящие черные волосы, пронзительные глаза, только лицо гладкое, без морщин.

В воздухе ощущалось растущее напряжение между отцом и сыном. Рубен продолжал греметь инструментами, но, раз он до сих пор не нашел затерявшийся предмет, его в ящике наверняка и не было.

Мэтт зацепил взглядом мой пикап и вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть его.

— Шариковый шарнир полетел?

— Похоже на то.

— Тебе нужна помощь? — спросил Мэтт. Он задал этот вопрос мне, но произнес его чуть громче, чем требовалось. — Я мог бы достать некоторые запчасти.

Рубен крякнул и пробурчал, стоя к нам спиной:

— Все под контролем.

Мэтт немного проехал вперед, медленно обогнув ореховое дерево, и высунулся из окна, чтобы лучше рассмотреть обнаженную ось.

— Дай догадаюсь, — крикнул он. — Он назначил цену триста пятьдесят?

— Четыреста за шарнир, — ответила я неохотно. Меня против моей воли втягивали в конфликт.

— Ни хрена себе, — присвистнул Мэтт, качая головой и махая рукой отцу. Он включил мотор и, брызжа гравием из-под колес, развернул машину носом к шоссе. — Вот почему никто не доверяет автослесарям, — заявил он, но явно не мне. Затем, повысив голос, добавил: — Ничего себе услуга по-соседски.

— Перестань, — сказала я.

Рубен сорвался с места и побросал инструменты через открытое окно пассажирского сиденья в кабину эвакуатора.

— Если тебе не нужна моя помощь… — Он обогнул кабину и сел за руль.

— Нет, Рубен, очень нужна. Пожалуйста, не уезжайте, — взмолилась я.

— Запчасти не могут стоить дороже девяноста баксов, — произнес Мэтт раздражающе спокойным и ровным голосом позади меня.

Рубен завел мотор и взялся за рычаг коробки передач.

— Вот он шибко умный, — процедил сосед, указывая подбородком в сторону Мэтта, — пусть все и починит.

— Может, и починю, — заявил Мэтт, в первый раз напрямую обращаясь к отцу.

— Изволь. — И, не сказав больше ни слова, Рубен проехал мимо машины Мэтта и направился к шоссе, поднимая за собой фонтан гравия.

Абигейл убежала с дороги, тряся хвостовым оперением.

— Ну и ладно! — крикнул Мэтт вслед отцу, но тот вряд ли его услышал.

Я накинулась на Мэтта:

— Какого черта? — Даже не выходя из автомобиля, он умудрился все испортить.

— Он же тебя чуть не надул!

— Так что, ты починишь мне машину? — Я указала на свой пикап, стоящий без колеса на домкрате.

Мэтт рассеянно оглядел пустыню:

— Мне надо найти Стива.

— Дьявол тебя подери, Мэтт! Ты не можешь оставить меня здесь с разобранной машиной. Мне еще нужен конвертер, его украли.

Он взял телефон, но, вспомнив, что на ранчо нет приема, бросил его на пассажирское сиденье.

— Мэтт!

— Извини, — ответил он. — Я остановлюсь у магазина, чтобы купить запчасти. Вернусь, как только смогу. — Он снова взглянул на свой телефон. — Не знаешь, где искать Стива?

— Не имею ни малейшего представления. — У меня создалось впечатление, что мои проблемы никого не интересуют. — Мэтт, я застряла здесь без машины.

— Я вернусь, — сказал он. — Не суетись.

И с этими словами он поднял стекло и укатил, оставив меня одну под ореховым деревом около разбитого пикапа.

— Твою мать, — снова выругалась я, глядя ему вслед.

У меня не было сил брать в голову чужие неприятности. Хреново, если дядя Стив опять сорвался, но я-то что могла поделать? И уж точно я не в состоянии заставить Мэтта и его отца наладить отношения. Единственной моей заботой было добиться от страусов кладки яиц. Но у меня связаны руки: пока не починят пикап, я не смогу снова поехать за витаминами на склад. От злости я затопала ногами. Мне нужны страусиные яйца.

И вдруг в моем мозгу пронеслась, как перекати-поле, мысль: в холодильнике лежали сотни яиц, собранных до середины сезона. Я ворвалась через огромную дверь в холодильную камеру и осмотрела ряды кремовых мячиков. Разумеется, они давно уже нежизнеспособны. Любой инспектор, знающий толк в птицеводстве, легко определит, что из них никогда не выведутся птенцы, но у меня созрел план.

Если получить хоть немного свежих яиц, их можно поставить в первый ряд инкубатора, а непродуктивные положить сзади. Вряд ли инспектор станет проверять каждое яйцо. Наверняка он удовлетворится осмотром нескольких выбранных наугад с первого ряда. Инкубационный период длится долго, так что к тому моменту, когда Джо Джаред обнаружит массу бесплодных яиц, я уже буду далеко в лесах Монтаны. По сравнению с общей ценностью ранчо убыток для Джо будет небольшой. Нужно только найти способ заполнить инкубатор. Иначе сделка провалится и никто не захочет приобретать ферму.

Я достала с полки несколько холодных яиц и, сложив их в подол рубашки, перенесла в амбар, где они легко соскользнули на поднос инкубатора. Потом включила механизм и стала смотреть сквозь стеклянную дверцу, как оживает красный огонек.

Конечно, я знала, что поступаю непорядочно, но какой еще у меня был выбор? Я схватила тачку и подсчитала, сколько яиц могла бы собрать за последние два дня, прибавила еще некоторое количество, поскольку сегодня я точно не смогу поехать на склад, то есть потерян как минимум еще один день. В целом я перенесла в инкубатор сотню яиц, но, поскольку круглое число явно свидетельствует об обмане, парочку убрала. Нужно соблюдать правдоподобие — зачем мне лишние вопросы? Я никогда не умела убедительно врать. Если проверяющий заметит неладное и потребует разъяснений, не уверена, что смогу сохранить невозмутимое лицо.

Я подумала о дяде Стиве. Пристрастившись к наркотикам, он здорово поднаторел во вранье. И не сосчитать, сколько раз он вешал нам лапшу на уши. В его машину вломились грабители. Его уволили за опоздание на смену на пять минут. Друзья тети Кристины по церкви настраивают сестру против него. Похоже, он всегда верил в то, что говорит, как бы невероятно это ни звучало. В том-то и фокус: чтобы казаться убедительным, обманщик должен сам верить в свою ложь.

Я закрыла глаза и представила, что взяла все девяносто восемь яиц из гнезд. В воображении я толкала тачку по песку в амбар и складывала теплые рыжеватые яйца в инкубатор. Затем я поморгала и попыталась представить лежащие сейчас под красной лампой яйца свежими, но ничего не получилось. Я знала, что на ощупь они холодные, что я принесла их из холодильника, а не из загона. У меня просто не было опыта содержания яиц в инкубаторе, а потому моим фантазиям не на что было опереться в памяти и убедить себя в правдивости выдуманной мной истории я не могла.