— Да. Правит у нас Малый Совет. Он состоит из драконов. В разное время их было разное количество, но сейчас пять. Кейбл — глава совета и по совместительству генерал, — Жослен нарисовал человека на коне, который объяснял толпе схематично прорисованных солдат, куда воевать. — Вот такой. Генерал. Веррион занимается экономикой, — на бумаге появился дракончик на груде золота, — Уэлл — хранитель знаний, наш великий библиотекарь.
— О, ты видела его! — радостно припомнила Росси. — Он пролетал над домом Амина. Ты бы сразу его узнала, он голубой, длинный и с короткими лапами.
— Да, точно. Еще есть старая Аррон, дипломат.
— Аррон? — Таня услышала знакомое имя, и ее сердце замерло.
— Да, ты помнишь ее? — голос Росси стал глуше, будто воспоминания были не самыми приятными для нее. — Зеленый дракон в доме Амина? Она приходила еще на встречу с Мангоном.
Перед Танины внутренним взором тут же встала картина и драконихи, что лезла через крышу, загребая лапами и извиваясь, и милую старушку в изумрудном платье с мундштуком в руках, с которой не решился спорить сам Амин.
— Помню, конечно.
— Ей уже давно пора на покой, она самая старая из драконов. Не помню, сколько ей точно, — сказал Жослен, рисуя дракона, стоящего на задних лапах. В одной руке он держал портфель, другой схватил за локоть человека.
— Лет четыреста, — сказала Росси, и Сен-Жан написал “400” и поставил восклицательный знак.
— Так много? — удивилась Таня. — Сколько они вообще живы?
— Только драконы знают, — пожал плечами Жослен. — Но обычно лет в триста они улетают, и им на смену приходит другой дракон. В этот раз что-то пошло не так, и Аррон все еще занимает свой пост.
— И плохо шутит, — проворчала Таня, все еще не простившая старой драконихе ее злую шутку. — Это четыре. А пять? Мангон?
— Именно. Адриан Мангон, кардинал Иларии. Он вроде как отвечает за храмы, веру и ритуалы, но фактически он еще занимается вопросами жизни людей. Проблемы с бедняками, стариками, бедствиями, новыми домами и работой — во все это сует нос наш Мангон, — на картинке закрашенный черным дракон сложил лапы в молитве.
— И как? Они хорошо стоят над людьми?
— Я не очень разбираюсь в политике, по мне, так это очень скучно, — усмехнулся Жослен, — но я знаю, что под Малым Советом есть еще Большой, или Сенат. Там заседает триста человек, самые богатые люди Иларии, и именно они принимают законы и отправляют драконам на согласование.
— Понятно, — сказала Таня, хотя понятного было очень мало, но ей не терпелось услышать главное. — Какой он, Мангон?
— О, Мангон, — начала Росси, а Жослен продолжал рисовать. — Никто из моих друзей и близко не подходил к нему, конечно, но я много слышала о нем, когда работала на Амина. Говорили, что Мангон холоден и строг. Тэссы жалуются, что его сложно соблазнить, хотя кому-то вроде удалось. В конце концов, он все еще холост. Богат и холост, а это просто неприлично, — она улыбнулась. — Мужчины говорят, что его сложно запутать или обмануть, он пытается все упростить, сделать прозрачным. . Ну, чтобы было видно саму суть. Говорят, он довольно жесткий, может быть, даже жестокий. И очень спокойный, будто бы из камня сделан.
На листе появилось острое лицо, равнодушные раскосые глаза, черточки прямых бровей, полоска рта. На нарисованный лоб упали чернильные пряди, чуть волнистые, непослушные, через плечо легла тонкая длинная коса. Красным росчерком горело перо на ее конце. С бумаги на Таню смотрел Мангон, и странное дело, в первую встречу он показался ей едва ли не отталкивающим, но набросок Жослена изображал красивого мужчину непривычно экзотической для ее восприятия внешности.
— Могу я позвать его жалобность, как думаете? — спросила Таня, отрывая взгляд от Мангона, что недовольно поджал нарисованные губы.
— Жалость дракона? — Жослен покачал головой. — Если бы речь шла об интеллигентном Уэлле, я бы и сомневаться не стал. Но Мангон… Бурунд разберет, что у него в голове.
— И зачем я ему нужна, — мрачно закончила Таня.
— Неужели никаких идей? — спросил художник, дорисовывая Мангону изящное жабо.
— Никаких. Я имею один шанс выбраться — знать драконий язык и находить помощь. Других шансов я не вижу.
— Тогда я тоже помогу вам. Это отличное упражнение для художника — рисовать необычные понятия. Например, нарисовать для Северянки смущение и стыд, объяснить их разницу. Ну и похожие вещи. Если честно, это необычно и интересно. Ну, и лишний повод напроситься в гости к прекрасным женщинам.
Его улыбка и лукавый взгляд говорили — Жослен флиртует, и Росси явно было приятно. Она улыбалась и поправляла прическу, и Жослен улыбался ей в ответ. И с того вечера визиты художника были не просто дружескими, но и полезными: часто он приносил с собой наброски, с которых на Таню смотрели лица с самыми разными выражениями от неуемной радости до крайнего отвращения. Жослен, как мог, объяснял значения новых для Тани слов, вскакивал, показывал пантомимы и махал руками. Росси сначала просто смеялась над сценками Жослена, а потом присоединилась к нему. На пару с Сен-Жаном они взяли Таню под крыло, и ее обучение объединило их не меньше, чем совместные ужины и шутки.
Если вечера дарили уют и веселье, то ночи приносили только холод и тревогу. Когда Росси наконец уходила в свою комнату и гасила свет, Таню навещал незваный гость. Он просто мелькал в окне, задерживаясь не больше, чем на несколько секунд, но их хватало, чтобы вселить страх, пробирающий до костей. Иногда он не приближался, оставался на стене или в караульной башне, и тогда Таня видела темный силуэт, кривой, сгорбленный, который выхватывал из ночной черноты факел или твераневая лампада, оставленная стражей. Хотелось задернуть шторы, чтобы не видеть, как, освещенная луной, появляется мрачная фигура в плаще, замирает, высматривая что-то в недрах ее комнаты, а потом растворяется в темноте. Но у Тани не было никакой уверенности, что это спасет ее от визитов незнакомца, а от мысли, что он будет там просто стоять и ждать, волосы вставали дыбом. Так продолжалось несколько дней, пока сон не пропал совсем, и Таня не превратилась в злобное невыспавшееся существо, бросавшееся на Росси, Жослена, Раду — всех без разбора. И тогда она решила действовать.
От дубленки, что Таня нашла в шкафу, пахло то ли мылом, то ли дешевым парфюмом. Она натянула ее и приоткрыла балконные двери, словно крышку кроличьего силка. Комнаты быстро выстыли, отдали все тепло ненасытной осени, монстрообразные батареи оставались ледяными, и приходилось кутаться. Она стояла за тяжелой гардиной и вдыхала успокаивающий аромат воротника. По всем расчетам ночной посетитель должен был вот-вот появиться. Росси спала, и из ее комнаты не было слышно ни звука. Мирно шелестели шестеренками часы. Что-то тихонько стукнуло на балконе, и сердце Тани пропустило удар. Против воли она сильнее вжалась в стену, теряя остатки решимости. Нужно было пригласить Жослена, чтобы он подстраховал ее, но тогда фигура могла и не появиться. Вдруг это всезнающий призрак, кто угадает?
Да, он был там, Таня чувствовала его присутствие кожей. Ей казалось, что она даже слышит дыхание и хлопки, с которыми треплет ветер его плащ. Конечно, воображение обманывало ее. Воображение и страх. Обратив все внимание к оконному стеклу, Таня не почувствовала, как взмокла, как по спине пробежала мерзкая капелька пота. Что-то качнулось за дверью, и через секунду Таня поняла, что он пришел, он высматривал ее, двигался вдоль окна, пытаясь увидеть, что происходит в комнате. Таня задышала часто и поверхностно, голова пошла кругом. Нет, она переоценила себя, она не готова, кто-нибудь, на помощь!
Повернулась ручка, тихо скрипнули петли. Черная рука схватилась за балконную дверь и шире отворила ее. Таня залепила ладонью рот, чтобы не выдать себя хриплым дыханием. Незнакомец медленно просочился в комнату, словно тень, встал, оглядываясь. Таня понимала, что нужно бежать, звать на помощь, и что ей потребуется несколько бесконечных секунд, чтобы справиться с щеколдой на двери. Нужно было выиграть немного времени, поэтому, пользуясь своим преимуществом, она ударила незнакомца правой ногой в бедро. Беспроигрышный прием, отточенный на тренировках, не подвел. Незнакомец охнул, схватился за левую ногу, сложился весь, согнулся, хрипло ругаясь, и Таня вырвалась со своего места, чтобы бежать. Она успела сделать буквально несколько шагов, когда ловкие пальцы ухватили ее за шикарный отороченный мехом капюшон и притянули назад. Таня развернулась, нырнула под его руку и хотела ударить кулаком в лицо, но не учла рост противника и промахнулась, попав куда-то под горло. Неудачный удар, но мужчина отпустил капюшон и отскочил назад, выставив вперед руки.
