Стражник с недовольным видом осмотрел её.

— Повозки? Товары? Животные? — раздраженным тоном поинтересовался он.

Таня беспомощно перевела взгляд с одного стражника на другого и плотнее запахнула плащ, глубже спряталась в капюшоне.

— Да что ты от неё хочешь? Она явно не торговец, наверняка нищая, спешит к началу служб, — ответил второй стражник и лениво переложил алебарду из руки в руку.

— Нищая? Ха-ха, ты посмотри на этот плащ! Купи я такой жене, она бы месяц из кровати за такой подарок не вылезала, — вдруг он схватил Таню за шкирку, притянул к себе настолько неожиданно, что та успела только пискнуть. — А ну признавайся, откуда у тебя плащ, воровка?!

Завязки больно впились в шею. Таня настолько замёрзла и устала, что покорно болталась в плаще, словно тряпичная кукла, не понимая, за что с ней так обращаются. В конце концов капюшон упал с головы, и она посмотрела прямо на стражников испуганными покрасневшими глазами.

— Бурундово отродье! — воскликнул стражник и откинул её в сторону, будто щенка, после чего показательно вытер руку о кирасу. — Что потаскуха делает в такой час у ворот?

— Возвращается с трудовой повинности? — предположил второй, усмехаясь в усы. — Посмотри, ну какая она потаскуха? Кожа белая, ровная, руки гладкие, вон на ногти посмотри. Спорим, зубы ровные, как твой забор? Может, любовница чья, говорят, дэсторы любят иноземок.

— Что то грязь, что это. У нее же отец есть, братья, — он с таким отвращением посмотрел на Таню, что у той мерзкие мурашки проползли по спине. Она схватила капюшон и натянула его на голову до самого носа, пытаясь спрятаться и пережить внезапную ненависть незнакомых людей.

— Видишь?! Точно-точно тебе говорю, из какой-нибудь приличной семьи, позорит фамилию. Если бы моя дочь пошла бы по мужикам, я бы ни на какие плащи не посмотрел, а положил бы ее поперек лавки да так бы отходил, что…

— Отстаньте от девчонки уже.

Голос не принадлежал ни одному из стражников, и тем более не принадлежал Тане. Он оказался очень хриплым, сиплым, но все равно властным. Мужчины вскинулись, принялись осматриваться по сторонам, и даже Таня высунула нос из капюшона. От стены отделилась тень, выбралась из полумрака и превратилась в странного человека. Когда-то он был высок, но неведомая болезнь согнула его, словно вопросительный знак. Длинные руки висели плетьми, лицо скрывал капюшон, а под ней — маска, натянутая по самые глаза. Вся фигура, пугающая, перекошенная, была облачена в черные одежды и плащ, напоминавший крылья летучей мыши. Незнакомец сделал несколько шагов, и оказалось, что он хромает на левую ногу.

— Тень! Не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал стражник с усами. — Ты обычно в день грома не появляешься.

— Планы изменились, — прохрипел Тень и, кажется, посмотрел на Таню, которая так и замерла на месте, уставшая и перепуганная. — Что случилось у вас?

— Иди своей дорогой! — посоветовал стражник, который пытался вытряхнуть Таню из плаща.

— Да ладно тебе, Ракх, это ж Тень. С ним любой стражник знается.

— Может, вы и знаетесь, только мне это ни к чему. Сомнительная он личность, и ни к чему хорошему дружба с ним не приведет. Да-да, все тебя боятся, да только я повторю, хоть в глаза глядя, — он обратился к Тени. — От тебя добра не жди, и якшаться я с тобой не буду.

Плечи незнакомца дернулись, будто он усмехнулся.

— Да я к тебе тоже в друзья не напрашиваюсь, — и проковылял мимо второго стражника прямо к Тане. Она сжалась, испытывая странную смесь из жалости, брезгливости и страха, представляя, каким изуродованным тело должно быть под всеми этими одеждами, отмечая, каким пугающе сильным оно остается.

— Тебя ждут, — похрипел Тень, глядя на девушку из-под капюшона. Таня отметила, что у него темные глаза и совсем не злой взгляд. — Сбегать нехорошо.

— Нет, — замотала головой она, вмиг поняв, что этот странный мужчина все знает и про нее, и про Амина. Ей стало еще страшнее, она затравленно перевела взгляд с Тени на стражников, которые с любопытством наблюдали за разворачивавшейся сценой. Не убежать, не спрятаться, эти противники слишком сильные для нее.

— Улицы опасны, Илибург сожрет тебя, — продолжал странный мужчина, и расслышать знакомые слова в его хрипе было практически невозможно.

— Я не идти, — выдавила Таня, и голос предал ее, дрогнул и заглох.

— У меня нет времени на капризы. Я забираю тебя, — он попытался схватить девушку за руку, но та с неожиданным проворством отпрыгнула в сторону, расставила ноги, будто приготовилась драться.

— Я идти там! — заявила Таня, указывая в сторону ворот.

— Ну, я бы поспорил… — протянул стражник.

— Я идти и имею дом!

— Глупая девчонка, — прошипел Тень, попытался снова ухватить ее руку, затем полу плаща, а когда Таня увернулась, быстрым движением цапнул ее за ворот. Даром что калека, Тень был на удивление ловок. — Ты не знаешь город, ты подохнешь на его улицах, и никто тебе не поможет. За красивыми фасадами бурлит грязь, и ты собираешься сунуться в ее центр, не зная языка. Самонадеянная… девчонка, — зашипел он ей на ухо, и не понимая ни слова, Таня оторопела от агрессии, которая сквозила в каждой фразе, вцепилась в его запястья, будто он душил ее. — Закрой рот и иди со мной, пока я согласен тебе помочь.

— Я… я идти там, — еле слышно повторила Таня, снова вытягивая руку в сторону города. Он пугал, этот незнакомец, и стража пугала, но непонятная затея Амина была куда страшнее цепких пальцев.

— Еще раз: ты там сдохнешь.

— Я. Идти. Там.

— Прекрасно, — зло процедил Тень, отпуская ворот плаща, отталкивая девушку от себя. — Впрочем, урок тебе не повредит, пожалуй, — он на секунду задумался, а потом подошел ближе к стражникам, так, чтобы они могли услышать его голос. — Ребята, пропустите нас в город.

— Это исключено, — сказал второй стражник. — Он и так наводнен потаскухами, эта пусть катится, откуда пришла.

Тень несколько мгновений смотрел на него.

— Ты дурак? Потаскух не видел в жизни?

— Но ее волосы!

— Пропусти нас, — попросил мужчина. — Я же все равно пройду, ты же знаешь.

— Ее надо передать городской страже или полиции, — стражник применил последний неубедительный довод.

— О, поверь мне, она у них окажется сама. Посмотри на нее: ходячее бедствие, — заявил Тень и заковылял к дверце в воротах, будто его проход был решенным делом. Он потянул за скобу, и дверь распахнулась, показывая нутро Илибурга. Тень обернулся. — Ты идешь?

Таня посмотрела еще раз на стражников. Они были недовольны, но и слова не сказали, поэтому она решила не искушать судьбу и быстро подошла к воротам, у которых ее ждал Тень.

— Прошу, — он даже поклонился, пропуская даму вперед. — Все неприятности столицы в твоем распоряжении.

Таня ожидала увидеть широкий проспект, такой, как у южных ворот, через которые выехал тверамобиль Амина несколько часов — целую вечность — назад. Но с восточной стороны город примыкал вплотную к стене и обрушивался на путника всей своей повседневностью. Каменные дома жались друг к другу, толкались покатыми крышами, иногда расступались, выплевывая улицу или переулок, а потом снова смыкались, пытаясь захватить каждый сантиметр ограниченного стеной города. Илибург начал просыпаться, поэтому одна за другой открывались ставни, появились первые люди, хмурые, как небо над головой, они шли по делам, которые в такой час навряд ли были радостными. А над простыми домишками взлетали башни особняков, далеких, но заметных от самой стены, но выше всех поднимались небоскребы, словно забытая деталь из другого пазла. Илибург вообще напомнил Тане фарш из самых разных строений и стилей, словно он никак не мог определиться, что же он такое на самом деле: средневековое европейское поселение, город богатых восточных купцов или пристанище передовых технологий. Таня неосознанно почувствовала, как столицу лихорадит, как по ней проходят невидимые волны, как внутренние процессы вырываются наружу уродливыми наростами и воспалениями. И посреди всего этого высятся небоскребы, сверкающие стеклом и металлом, горящие медью, словно факелы, насмешка над изнывающим городом.