Эдуард слушал и улыбнулся, – а как же я без рук буду есть, ходить в туалет, трогать женщину? Его лицо приняло задумчивое выражение.

Некоторые девушки закричали с места, – а давайте ему свяжем руки и посмотрим тогда, как он жить будет.

Эдуард глупо смотрел, и наверно внутренне переживал такое допущение, – да я лучше жить не буду без рук, – сказал он.

Преподавательница продолжила, – мы все зависим от того какая у нас ведущая модальность. И если прикрыть ее, у нас происходит перестройка психики. Но вы не переживайте, у нас здесь все под контролем. Наверно вы уже знаете, что уйти отсюда практически невозможно. Вы все подписали контракт, в котором об этом говорится. А если же захотите уйти, сбежать, то у вас скорее всего ничего не получится. Надеюсь, понятно я объяснила?

Кстати, а вы знаете, что западные ученые давно проводят эксперименты по программированию людей. Я имею ввиду психосоматику. Тем людям, которые владеют какой-то тайной, к примеру коммерческой, вводят программу, и им уже опасно разглашать. Представьте себе, человек выдал тайну и заболел. И … умер. Неожиданно, в расцвете сил.

Милая женщина на глазах превращалась в монстра. Эдуард красавчик мрачнел. Он попросил разрешения сесть, и пошел на свое место. Дальше лекция была скучной. Каждый задумывался, зачем я сюда попал? Что за дикие эксперименты с психикой? И как же можно отсюда сбежать?

Во время перерыва многие молчали, хотя некоторые обсуждали то, что говорила преподавательница. Вот и я прикидывал, как отсюда свинтить. Во-первых, нужен толковый товарищ, во-вторых, ему нужно доверять, а как же без доверия. Ну и в-третьих, нужно сделать всё так, что подольше не искали, да, еще, в-четвертых, нужно знать куда бежать. Домой? Нельзя, туда сразу заявятся. В деревню? Туда тоже. Все они пробили давно. Задача!

Наверняка многие решали ту же проблему. Но никто ни к кому не обращался с подобным предложением, по крайней мере ко мне никто не подходил, да и я тоже не горел желанием.

Вечером обычные посиделки перед домиком были грустные. Костер горел еле-еле. Ребята молчали, да и вообще на всей базе не было никакого звука. Странно, но вот так было.

Сразу после завтрака нас пригласили в соседний дом. Он назывался Вишневым, и был одноэтажным. Большой, по сравнению с нашими, он стоял ближе к лесу, к сосновому бору. Там располагался штаб, и большой зал для занятий.

Зал имел окна только на одну сторону, к центру базы. Сразу у входа стояли стулья и столы. А дальше в конце, доска и стол преподавателя. Какое-то несерьезное ощущение вызывала эта вся мебель. Будто в колхозный клуб попали.

Когда расселись, вошел начальник базы Дмитрий. Он вел это занятие. Сначала он сделал объявление. Нужно было сдать телефоны. Нехотя мы начали вытаскивать и выкладывать на край стола смартфоны. Началось ворчание, но начальник это пресек. Он сказал, что все в пределах контракта. Кто хочет, тот пусть читает. Желающих не нашлось.

Дмитрий на столе разложил несколько предметов. Какие-то тряпки, варежки, вату и пакеты.

– Начнем первое занятие. Но, прежде чем начать, прочитаю небольшую лекцию о наших чувствах.

Описание чувств началось со зрения, о том, что человек не воспринимает большинство цветов. Потом Дмитрий перешел к слуху, затем к обонянию и вкусу, и к осязанию.

Большинство готово было задремать, но тут Дмитрий произнес, – а сейчас мы будем распределять средства, которые вам позволят воочию убедиться, как это не иметь одно чувство.

Мы сидели смотрели по сторонам. Все-таки было утро. И некоторые не выспались.

– Итак подходите, и мы вам будем выдавать средства. Мы запишем за каждым свое, и его нужно будет не снимать в течение семи дней, – Дмитрий заулыбался, но улыбка его была странной.

Такого я еще не слышал. Что-то новое. Опасение, конечно, было, но так, немного. Наоборот, интересно, драйв какой-то. А что будет дальше.

Первой подошла девушка в красном спортивном костюме. Она назвала фамилию и ей вручили черный платок. Потом парню лет двадцати пяти выдали беруши. Скоро вещей на столе не осталось. Все сидели рассматривали полученное и пытались понять, а что дальше?

А дальше Дмитрий объявил, – всё, дамы и господа, сейчас мы все наденем, воткнем и так далее свои вещи, и не будем их снимать сутками. И так нужно будет пробыть в них неделю.

– Для чего это? – раздалось с места.

– Все свои ощущения и наблюдения вы сможете высказать через неделю, – Дмитрий, обезоруживающе улыбнулся, – такова программа курса.

– А как же занятия?

– А занятия, как обычно. Все будут приходить на лекции и заниматься по мере возможности, – Дима подозвал двух молодых людей, крепкой наружности, и что-то им тихо сказал.

– Ну, а если, к примеру, я захочу снять повязку с глаз, – раздался голос.

– Значит, давайте так. Я вас предупреждал, чтобы вы внимательно смотрели договор. Так вот там написано – тот, кто будет отказываться принимать участие в занятиях, тот будет лишен еды в течение недели. Следить за этим будут мои помощники, Василий и Алексей.

Начались возмущения. Один из ребят даже встал и сказал, – я в этом не участвую.

– Не хотите участвовать, это ваше право, хотя вас предупреждали, что автобус будет только через десять дней. Однако вы можете добраться сами. Мы дадим карту, запас еды и воды на восемь дней, и вы сможете дойти сами. Если хотите, то можете подобрать себе единомышленников, – Дмитрий закончил и попросил вывести мужчину из зала. Вслед им устремились еще две девушки и один парень.

– А сколько им идти? – спросила девушка.

– По местным масштабам совсем немного – сто километров, – Дмитрий снова улыбнулся.

– А медведи здесь есть?

– Конечно. И не только медведи. Волки, лисы зайцы …

– Так они погибнут?

– Нет, скорее всего нет. Звери летом не нападают.

Жестко. Ничего не скажешь. Почему я не прочел весь контракт. А может там еще что-то есть такое же.

Дмитрий подошел к девушке и повязал ей черную повязку на глаза. Он так же закрепил ее, чтобы не слетала и направился к следующему. Ему помогали помощники. И скоро вся группа сидела кто в черных повязках, кто в берушах, а кто-то в толстых варежках, причем большого пальца у варежек не было.

– А друг другу можно помогать? – спросила женщина в повязке.

– Это вы решаете сами. Хотите помогайте, хотите нет. Обычно люди помогали, – Дмитрий сел за стол и постучал по нему. – Кстати, не советую ничего снимать. Наказания будут жесткие. На первый раз виновник лишается обеда или завтрака, следующий раз лишается еды на сутки, а в третий раз до конца недели.

Мы сидели и молчали. Нам все больше и больше не нравилось. Обучение под насилием. И что из нас выйдет? Разве можно научить из-под палки? Хотя до палки не дошло. Но кто знает…

Дмитрий захлопал в ладоши, – а сейчас прошу сосредоточиться и начать слушать. После десятиминутного перерыва начнется лекция по психологии общения.

Читала лекцию женщина лет тридцати пяти. В очках, просвечивающей блузке, тесной юбке, она пыталась навести порядок.

Одни ребята крутили головами, трогали варежками стол, стулья. Другие, у кого были беруши в ушах, спрашивали о чем-то. Женщина громким голосом успокаивала учеников. Наконец вроде бы ей это удалось. Она начала лекцию.

Речь шла о практической психологии. Как начинать разговор, как знакомиться, как прощаться так, чтобы человеку захотелось вновь встретиться.

Те, кто слышал, но не видел, пытались записывать тезисы. Те, кто в варежках запоминали, и подсказывали незрячим. Глухие просто сидели и молчали.

Лекция длилась целый час. В конце у одной девушки случилась истерика. Она была в повязке на глазах. Постепенно она накручивала себя. И когда ее спины случайно коснулся рукой парень, который потянулся за ручкой, она завизжала и стала пытаться сорвать повязку. Та не срывалась, и девушка распалялась все больше. Однако помощники дали ей попить, и девушка потихоньку затихла. Повязку с нее так и не сняли.