Мозги парня лихорадочно работали, анализируя ситуацию. Вчера они выставили на круглую сумму один элитный магазинчик и удачно ушли от полиции. Бестолковые полицейские оцепили весь район, но банда из десяти человек спокойно прошла через оцепление. Проследили? Не могли они проследить, мы шли как надо и видели все. Черт, назад мне не выйти, остро куснула его неотступная мысль. Стреляли от всех четырех выходов сразу. Выход в канализацию – с другой стороны. Туда тоже, похоже, не пройти. Но они наверняка решат, что я сбежал. Поэтому надо затаиться тут, авось искать не станут. Кто-то нас сдал, не могли они все про Дом знать… Ладно, потом пробьем… Лишь бы сейчас не рюхнулись.

Лежавший в мусорном баке на груде мягкой, сочащейся вонючей жижей тухлятины парень был вором и насильником, жестоким грабителем и хладнокровным убийцей. Точно такими же подонками были остальные его сотоварищи из банды «Мертвая Голова», контролировавшей этот район города. Ни у кого из них не было ни родителей, ни близких родственников. Изгои общества, они добывали средства на жизнь воровством и грабежами, не гнушаясь при этом ничем. Жизнь приучила их не бояться ни бога, ни черта. Они жили по своим, звериным, законам, наводя животный ужас на законопослушных, добропорядочных граждан. Но сейчас нагрянувшие в их логово Охотники ловили их самих, грозу района, одного за другим, как цыплят. А тех, кого поймать не могли, безо всякой жалости убивали.

То, что убивали, Кабана совсем не удивляло. Как раз это было привычно и понятно. Он и сам убивал неоднократно. Мегаполисы кишмя кишели преступниками всех мастей, а подростковые банды стали настоящим национальным бедствием. Несмотря на неимоверные усилия, полиция справиться с бандами законными способами не могла. Когда угроза общественной безопасности достигла критической отметки, был принят закон, разрешавший полицейским физическое уничтожение бандитов. В соответствии с этим законом в полиции были созданы так называемые Эскадроны Смерти. Охотники из Эскадронов беспощадно уничтожали бандитов. Их отстреливали, как забредших в город диких зверей, каковыми они, в сущности, и являлись. В заброшенных кварталах, местах постоянного обитания банд, шла самая настоящая война. Кабана и его приятелей уже трудно было назвать подростками. Но таких, как они, отстреливали на общих основаниях. А вот зачем ловят?..

В уличных войнах выживали только самые способные. Кабан был именно таким: сильным, ловким и хитрым. Сам себя он любил сравнивать с крысой, зверем крайне осторожным, изворотливым, коварным и скользким. Именно он придумал и установил простую, но эффективную систему сигнализации, исправно оповещавшую всех о приближении чужаков. Он же подобрал трех маленьких щенков и вырастил из них отличных сторожевых псов, охранявших Дом. В банде его уважали и, что гораздо важнее, боялись.

Дом располагался в самой глубине заброшенного района, и не было в нем ни воды, ни света. Зато сюда никогда не забредали посторонние, и они могли спокойно спать, не опасаясь рейдов полиции и незваных гостей. Они разработали систему входа – «Улитку» и четко ее придерживались вот уже целый год. Система была общей тайной и ни разу не давала осечки, позволяя отследить хвосты, незаметно отойти и зайти преследователям в хвост. Это срабатывало всегда. А сегодня не помогло.

Кто-то тяжело спрыгнул на землю возле бака. Кабан крепко сжал в руке нож. Человек снаружи закричал:

– Гонза, тут их двое лежало! Одному ты башку прострелил, а второй вместе с ним упал! Я думал, ты одной пулей обоих убрал, а теперь второго нет! Сбежал, скотина!

– Ты смотри там внимательнее, никуда он деться не мог! Ищи, нам все нужны, что-то мало получается! Троих пристрелили, если этот жив – должно быть десять!

Кабан перестал дышать. Зачем живые? На органы разобрать хотят? Выходит, кроме Крэйзера, убили еще двоих. Кого? Рядом послышались шаги множества ног, и чей-то грубый голос крикнул:

– Давай всех сюда! Хмырь, где этот, сбежавший?

– Не вижу!

В железную стенку с силой ударил сапог. Бак опрокинулся, и Кабан выкатился наружу. Перед его лицом стояли два высоких, грязных, крепко зашнурованных солдатских башмака. И не успел парень мигнуть, как левый башмак без размаха ударил ему в физиономию. Кабан увернулся от удара и вскочил на ноги, выставив перед собой нож.

Криво ухмыляясь, перед ним стоял огромный детина в камуфляже, а рядом с ним – еще четверо таких же вооруженных громил. Здоровенные, рослые, коротко постриженные, все пятеро дышали физической мощью и излучали неприкрытую агрессию. Глаза у них были холодные и злые, как у змеи. За ними вдоль стены и лицом к ней со скрученными руками и заклеенными ртами стояли пацаны.

Кабан не испугался – драться он умел и даже любил, а с ножом чувствовал себя весьма уверенно. Стоявших перед ним он не боялся. Не боялся вообще никого – и не таких быков валили. Он крутанул лезвием и злобно прошипел:

– Иди сюда, козлина драная, я тебя… – но дальше сказать ничего не успел, потому что огромный мужик прыгнул на него, как кошка. Одним хитрым движением он увернулся от удара ножом, поймал вооруженную руку, вывернул нож и ударил парня в живот. Удар был настолько сильный, что Кабану показалось, будто он с разбегу напоролся на бревно. Мир перед его глазами померк.

– Вставай, тварь! – возвращая сознание, с двух сторон его поддели под ребра жесткие ботинки. – Кому сказано, урод?!

Упираясь лбом в грязный асфальт и подтягивая колени к животу, Кабан медленно поднялся, чувствуя, что руки уже намертво скованы за спиной, а рот заклеен. Мощный удар в спину впечатал его в стену возле Скелета.

– Всем повернуться направо! – подал команду кто-то главный из Охотников. – Тронулись вперед!

Пинками их погнали наружу. По дороге Кабан увидел одного за другим трех мертвых псов, а на выходе – нелепо изогнувшееся тело Хоря с торчащей из затылка металлический стрелой. Вот почему, выходит, не предупредил…

Их загнали в военный транспортер, повалили на пол и куда-то повезли. Сидевшие тут же Охотники поставили ноги им на спины и на головы. Громко болтая о выпивке и бабах, они жизнерадостно ржали, детально разрабатывая план похода в ближайший выходной сперва в кабак, а потом хором к какой-то Жабе. О том, куда они едут сейчас, никто не говорил.

Краем глаза Кабан старался рассмотреть их получше, и внезапно до него дошло, что никакие это не полицейские. Все пять человек были военными. Куда они нас везут? Зачем это мы понадобились военным? Мишенями, что ли, подрабатывать? Кабан никогда не слышал, чтобы за бандами охотились военные. Правда, если они все ловят так, как эти, то рассказывать о них просто некому. Как они нас, тринадцать человек, впятером упутали? Полицейские обычно приходят минимум пятеро на одного, чтобы все проходило без случайностей, ровно и гладко.

Железный пол резко вздыбился, и все покатились к задней стенке. Не открывая дверей, транспортер заехал в нутро не то самолета, не то военного бота. Сперва завыли, а потом заревели мощные двигатели. Дальше они уже полетели. Примерно через час летательный аппарат сел и выпустил из себя транспортер. Еще через десять минут езды они остановились. Водитель заглушил движок, кого-то обматерил, выскочил из транспортера, захлопнул свой люк, открыл задний посадочный и заорал:

– А ну, выходи по одному, уроды!

Не дожидаясь, когда бандиты поднимутся на ноги, солдаты начали вышвыривать их наружу, как котят. Упав на бетон и больно ударившись головой, Кабан быстро поднялся и оглядел ребят. Все изрядно помяты и побиты. Да и как было справиться с такими здоровыми мужиками?

Среди ребят не было Крэйзера, Пятки и Стрингера. Остальные девять – Лапоть, Крюк, Шплинт, Скелет, Дрын, Клык, Гвоздь, Кот и Бура – были тут. Рты у всех заклеены черной липкой лентой, переговорить они не могли.

Кабан огляделся. Вечерело, красное солнце висело низко над горизонтом, и высоченный забор отбрасывал длинную тень. Системы сигнализации поверху, повсюду видеокамеры и автоматические пулеметы на вышках. Похоже, какая-то военная база.