– Здравствуй, сын, – отец всегда говорил спокойно, что бы ни случилось. Ни разу за всю свою жизнь он ни на кого не повысил голос. Даже с теми бандитами держался достойно. – Как твои дела?

– Привет, пап, – ответил я. – Все хорошо. Немного приложило о «скорую помощь», предложили пару ночей поспать в отдельной палате в качестве извинений.

– Ты в обычной больнице? – отец улыбался, понимая, что я пошутил. – В городской или уездной?

– В космической, – в тон ему сказал я. – Не волнуйся и передай всем нашим, что я в порядке. Буду как новенький через пару дней.

– Хорошо, сын, – по телефону он никогда не называл меня по имени. Только лично, в живом общении. Просто папина прихоть. – Я отменил сегодняшний эфир с Толстовым, он не приехал, так как закрыли город. Перенесли на пятницу. Слишком все заняты происшествием, чтобы слушать о мировой политике.

– Спасибо, что позвонил, пап.

– Скорей возвращайся домой. Мама с Лизаветой купили индейку, без тебя не стали готовить.

– Привет им, – я улыбнулся, представив, как мелкая резала мясо, казалось, совсем недавно. С пыхтением, уставая, как после кулинарного марафона. А теперь ей пятнадцать. – И Васильку тоже.

– У него сегодня внеочередной музыкальный эфир, поддержи его, – вновь улыбнулся папа, а потом его голос погрустнел. – В память об Оле… Ладно, не буду тебя долго задерживать – отдыхай.

Вздрогнув от накативших мыслей, я положил трубку и увидел, что уже девять часов вечера. Обычно я в такое время еще не сплю, но сегодня меня неслабо потрепало, и организм просил покоя.

«Надо поговорить», – едва провалившись в сон, я услышал знакомый голос в голове.

После разговора с отцом я чувствовал умиротворение, даже вроде как уснул с легкостью, но в мое скромное убежище требовательно постучалась реальность. Представлял ее капитан Горин собственной персоной. Дерьмо Кингу! Вот как в таких случаях не ругаться?

Я стоял в той самой странной комнате с одинокой лампой под потолком, и в ее желтом свете виднелись очертания моей знакомой галлюцинации. Кажется, я увидел ряды железных кроватей вдоль стен, но не стал вглядываться. Сейчас главное совсем другое.

– Кто ты такой? – спросил я, понимая, что все это не просто сон, и шагнул вперед.

Теперь свет лампы не мешал мне, я стоял ровно на границе с тьмой и смог получше разглядеть лысого мужика. Лицо, одежда, мимика и жесты – все выглядело очень подробно и реалистично. Слишком реалистично для сна или галлюцинации…

– Хорошо, если тебе так удобно, давай заново, – тем временем ответил тот. – Меня зовут Борис Горин, я капитан полиции. Ты – Спринтер, игиг. Я как-то оказался в твоем теле и один раз даже перехватил контроль.

– Ты действительно это можешь? – я тут же напрягся. Неприятная новость, чего уж там говорить.

– Специально – нет, – Горин усмехнулся. – Механика нашего с тобой взаимодействия мне пока непонятна. Так, есть кое-какие догадки… Но если мы найдем с тобой общий язык, уверен, доберемся и до всего остального. А сейчас предлагаю не терять время и перейти к главному. Тот парень из кафе – ты не зря его тогда ударил. Вернее, я, но твоими руками… В общем, ты меня понял.

Значит, вот как отравление переросло в драку. Ничего не понятно, но мы говорили о деле, и это успокаивало. Словно просто еще одна часть работы.

– Рассказывай, – я кивнул своему странному собеседнику. Пусть так, поговорим.

– Когда вашей компашке принесли алкоголь, на дне твоего стакана лежала прозрачная таблетка, – принялся говорить Горин. – Я так понял, что это бармен тебе ее подсунул. А еще я, уж извини, периодически ловлю твои мысли… Не специально. Так вот ты очень часто думаешь о пожаре, ящерице и гадах. На правой руке у парнишки была выбита ящерица. Я сложил два и два, понял, что это может быть связано. Что скажешь?

С каждым словом лысого капитана я все сильнее холодел. Ящерица… Как у той страшной женщины с пожара.

– Я действительно ищу одного человека со значком ящерицы. На маске, но и рука сойдет, – задумавшись, сказал я.

– Тогда не тормози, – грубо отрезал капитан. – Просыпайся, надевай свой карнавальный костюм, и бегом в кафе. Скорее всего, этот чернявый уже слинял. Но шансы его найти еще есть. Через коллег или вещи проверим – прошло всего пять часов, никуда он не денется. Найдем, зажмем в угол и все выясним.

– Слушай, а ты все-таки кто? – мысль Горина показалась мне здравой, хоть и сумбурной на первый взгляд. – Я помню, что тебя зовут Борис, что ты из полиции… Но почему ты так странно разговариваешь, как будто не отсюда?

– Так я и не отсюда, похоже, – капитан со вздохом пожал плечами. – Мне кажется, я умер и попал сюда, к вам. Или брежу. Может, я в коме?

В голосе Горина прозвучала неприкрытая надежда.

– Ты не в коме, – ответил я ему. – Ты в моей голове, и мне это, скажу откровенно, не нравится.

– Знаешь, я тоже не очень доволен, – парировал Горин. – Но раз уж мы оба в такой ситуации, давай договариваться. Только сперва пообщаемся с тем чернявым. Просыпайся!

Капитан вдруг резко попер на меня, выбросив вперед руки, толкнул в грудь, выбивая из равновесия. Это было настолько неожиданно, что я не успел среагировать и ускориться. Или во сне ускоряться нельзя?

Толчок Горина отбросил меня от границы света и тьмы, где я стоял, прямо под лампочку. Она неожиданно оказалась чересчур яркой, даже ослепительной, мир вокруг начал блекнуть… Я почувствовал, что просыпаюсь, замахал руками и неожиданно ухватился за капитана, вцепившись в него изо всех сил.

Мы еще не договорили!

Вот только лампочке было плевать – свет окончательно прогнал сон, и я открыл глаза в своей палате. Естественно, никаких чужаков тут больше не было.

«А это ты хорошо придумал, – неожиданно прямо при свете дня… ну ладно, вечера… раздался голос Горина. – Коснулся меня перед выходом, и теперь мы можем общаться. Теперь точно не пропадем».

Я промолчал, отметив про себя еще одну особенность своего нового состояния. Первое правило: если я теряю сознание, Горин занимает мое тело. Второе: если я сплю, мы можем общаться. Третье: если я коснулся его перед выходом, мы сможем говорить и дальше. Чего ждать еще?..

Не знаю. Если бы не новость о ящерице, я бы уже отправился к корпоративному психологу, но пока моя личная шиза – или, может, лучше называть ее паразитом? – приносит пользу.

«За паразита ответишь!» – сразу среагировал капитан, а я сразу определился, как буду его называть.

Натягивая костюм, я быстро обдумал план действий и решил никому не докладывать о своей отлучке. На большой скорости меня просто не заметят, а маска игига не позволит мне даже случайно остаться на записи камер наблюдения.

«Объяснишь, что за маскарад?» – спросил Горин, когда я вышел в коридор, аккуратно затворил за собой дверь и ускорился.

Спустя всего пару секунд я уже был на улице, затем еще одна мне понадобилась, чтобы покинуть территорию спецбольницы «Рускосмоса». Потом я, не обращая внимание на что-то говорящего капитана, пробежался до «Оникса». На полной скорости – если верить смарт-браслету, триста сорок километров в час. По ровной поверхности, не по железнодорожным путям, я могу разогнаться сильнее.

«Черт побери, – старорежимно выругался капитан Горин, когда я остановился у входа в бар. – Объяснишь, что я сейчас видел? Это у вас все так могут? Или только ты?»

«Именно так – только я, – надеюсь, мой паразит видит сейчас эту улыбку. – Единственный бегун в Торжке, остальные в крупных городах. Самая быстрая в России – Пуля, ее скорость достигает почти пяти тысяч километров в час».

На этот раз Горин выругался настолько грязно и витиевато, что я не смог бы воспроизвести это с первого раза. Причем слова были явно русскими, но вот их немыслимое сочетание поражало.

«Какой сейчас год?» – успокоившись, спросил он. Я в этот момент открыл дверь и переступил порог «Оникса».

«Две тысячи двадцать третий», – ответил я все так же про себя. Начинаю привыкать. И уже вслух добавил, обращаясь к рыжей официантке: – Где бармен? Я хотел бы перед ним извиниться за сегодняшний инцидент…