Олег внимательно следил за моей реакцией, взяв за руку. Я чувствовала его силу, его монументальность. Такой мужчина мне, безусловно, интереснее, чем бесконечный детсад у меня дома. Но зачем мне это, тем более сейчас? Только вредить ему. Я, как минимум, для его карьеры могу быть опасна. Нужно все обдумать...

— Прости...те, мне нужно время все это переварить.

«Тем более, я не уверена, что тебя не приставили ко мне следить», — хотелось добавить.

— Я буду ждать.

— Не боишься, что как с Алексеем Алексеичем получится? Ему, кстати, ничего не грозит? Жалко мужика, я ничего такого не хотела. Все как-то само спонтанно получилось.

— Да что ему будет? Здоров, как бык. Ань, обещай подумать, ладно?

Кивнув, выскользнула из машины.

Глава 31

Я сидела на диване в домашней растянутой майке, тупо щелкая каналы телевизора, ничего при этом не видя и не воспринимая. Мои мысли были далеко отсюда. Не справилась. Я все запорола. Мне просто никто не поверил. Я пыталась вновь и вновь, пока не поняла, что люди, окружающие меня уже всерьез подумывают о том, чтобы вызвать санитаров.

— Ну, сколько можно? Ты собираешься здесь весь остаток жизни просидеть? — Рита вырвала у меня из рук банку с мороженым, которое я ела ложкой, также не замечая вкус.

— Дай, — я хмуро насупилась.

— Полай! В душ иди, сколько ты уже здесь сидишь? Скоро в комнату будет невозможно зайти. Или мне Мойдодыра в лице Сенсея пригласить?

Я поморщилась.

— А какое число уже?

— Лучше спроси какой месяц! Аня! Ну что это такое? Молодая, красивая, сильная духом девушка. Талантов целый вагон. Села и нос повесила. Да что ты вообще в этом Кремле забыла? Пошли они ...

Дверь приоткрылась, на звуки нашей беседы на повышенных тонах, пришлепала Соня.

— У нас контента нет. Оборудование нам вернули! А она тут сидит, морожко жрет! Хочешь жопу отрастить на тысячу пирожков? Быстро встала и пошла приводить себя в порядок.

Судя по тому, что девчата в пижаме, еще утро. Сколько же я реально здесь просидела?

— Анют, Рита права, пойдем, я тебе ванну набрала с пеной, полежишь, расслабишься, все мысли дурные и уйдут.

— О себе не думаешь! На себя наплевать. А как же мы? Ведь мы пошли за тобой! Аня! Мы тебя любим! Пожалуйста, хватит хоронить себя заживо! Ты нас пугаешь!

Я тяжело вздохнула.

— Простите, девчат. Вы правы, конечно. Помыться надо.

Я встала и подошла к ростовому зеркалу. Осунувшееся лицо, синяки под глазами, на голове растрепанная гулька, криво стянутая резинкой. Чья-то майка оверсайз, у меня такой вроде и не было.

Сильно меня подкосила вся эта ситуация с допросами и их решением. Когда Виноградов проводил свои тесты, как он это назвал, в «рабочей и располагающей атмосфере», естественно, результат лучше не стал. Мой внутренний резерв ведь так и не восстановился! Дурацкая ведьма подсуропила... Да и с чего бы мне знать ответы на тесты? Я не Ванга, и даже не Кашпировский. Мои методы убеждения, как я уже успела убедиться не единожды, — работают лишь тогда, когда угодно всевышним силам. Мои желания никого не интересуют. А тупой марионеткой быть откровенно надоело.

И когда я, сидя в его кабинете на кафедре криминалистики, увешанная с ног до головы датчиками, психанула и начала вновь жарко убеждать его о грядущих бедствиях и карах небесных для всего человечества, он меня, конечно, несколько минут послушал, потом мягко взял за предплечье:

— Аннушка, девочка, чтобы делать такие ужасные заявления, нужно иметь очень серьезные основания. Ты говоришь страшные, невозможные вещи, и если будешь продолжать это делать с таким упорством, тебя сочтут опасной для общества. Никто не позволит критиковать действующую власть, да еще и советы раздавать как и кому стоит управлять страной и госструктурами. Мне страшно от твоих слов, я допускаю, что они могут быть правдой. Но я не вижу пути, у меня нет для тебя совета. Ты хочешь раскрученный маховик остановить и запустить его вспять. По силам ли тебе эта ноша?

Мне хотелось кричать, плакать, вскочить и сорвать с себя все датчики. Мне хотелось сказать так много, но натянутая внутри струна в одночасье лопнула, а я опустила руки.

Все бесполезно. Я проиграла.

Если до этого я без конца думала, планировала, как оно будет? Что я могу изменить, на какие сферы повлиять, то сейчас на меня снизошло отупение. Создалось четкое ощущение, что этот мир не спасти, тем более мне, а вся моя мышиная возня смешна и нелепа. Строгие дяденьки в дорогих, строгих костюмах смотрели на меня даже не с умилением, как смотрят на нерадивых детей, я читала в их взглядах жалость вперемежку с презрением...

А вечером раздался звонок телефона.

— Алло, Аннушка, это Марина. Ты не поверишь. Приезжала какая-то проверка сверху, серьезные чины. Что тут началось! Головы летят, начальство трясется, мы все сидим ниже травы, тише воды... — щебетание девушки продолжалось довольно продолжительное время, но для меня и оно слилось и звучало белым шумом, — ... ну так что?

— Что? Прости, Марин, я задумалась, что от меня нужно?

Руководитель проекта «Битва экстрасенсов» всплеснула руками и недовольно начала разъяснять мне по новой,зачем позвонила:

— Я говорю: будут повторно проводиться съемки финала битвы. На этот раз все будет строго проходить, согласно зрительского голосования. Оставили, — она понизила голос до цедящего сквозь зубы шепота, — надзирателя, который проследит за должным исполнением предписаний. Иначе грозятся закрыть программу.

Я мысленно присвистнула.

— И когда же мне посетить это знаменательное событие?

— Так выходит, что уже завтра. Извини, что без предупреждения, мы сами до последнего не знали, а потом я никак не могла тебе дозвониться и застать тебя дома.

— Хорошо.

— Так просто? Я думала, тебя уговаривать придется! Документы еще забеги, подмахни. В бухгалтерии тоже кавардак устроили. Теперь за каждую закорючку трясутся и всем мозг выносят. — женщина повеселела, — Спасибо, Ань, увидимся!

Надо? Кому это теперь надо? Мне уже все равно...

А вот девчонки обрадовались не на шутку, воспрянули духом, вплотную занялись планированием моего сценического образа, да так увлеклись, что я обнаружила себя уже лежащей в ванне с маской из какой-то зеленой жижи на лице.

— Я точно в лягушку не превращусь?

— А ну, молчи, маска съезжает! И глаза закрой! Огурцы на них положу.

— Лучше в салат их покроши. Сонь, нам восемнадцать лет, нам еще не нужны никакие маски.

— Лежи, кому сказала!

Ах, если я думала, что «наведение красоты» — это испытание, то что началось, когда меня заставили перемерить весь имеющийся гардероб! Выяснили, что мне совершенно не в чем завтра идти на съемки финала, и нашу квартиру заполонил и поглотил хаос.

Я несколько раз пыталась несмело проблеять, что эффект маски для лица будет малоэффективным, если из-за примерок мы ляжем спать в три утра. К сожалению, услышали меня только с четвертой попытки, и спать меня отпустили нескоро.

* * *

Готический зал особняка Стахеева, вновь все в сборе. Смурные и недовольные лица. В воздухе разлиты страх и уныние. И я могла их прекрасно понять: на орехи досталось каждому. По допросам потаскали всех, вплоть до технички. Хотя и мне было немного обидно. Не я же себя сама зачморила, присудив себе проигрышное место.

Но сейчас, стоя здесь, не встретить ни единого доброжелательного взгляда было несколько обидно. Либо заискивающие, либо полные затаенного страха. Но все без исключения шарахались от меня как от чумной.

Соня сегодня превзошла себя. Белоснежное платье окутывало мое тело словно невесомое облако и стекало струящимися складками к ногам, подчеркивая тонкий силуэт и плавность форм. Что не могло не добавлять хмурых складок между бровей женщин, искр заинтересованности в глаза мужчин, и тяжких дум режиссеру, тщетно пытающегося меня хоть как-то гармонично вписать в линейку остальных участников, одетых в обычную, человеческую одежду.