Большие земли получил граф, а ему все мало; и надумал он забрать себе еще и земли по Лупье-реке, а тамошних мужиков сделать своими крепостными.

— Нельзя этого сделать, — говорили графу. — Теми землями владеет Пера-богатырь. Те земли ему самим прежним царем подарены, и есть у Перы-богатыря на те земли царева грамота.

— Выкрасть ту грамоту и сжечь ее! — приказал граф Строганов своим слугам.

Выкрали графские слуги грамоту у Перы и сожгли.

Тогда приказал граф прорубить через лупьинские леса просеку-грань, чтобы все знали: по ту грань — графские владения. А самого Перу-богатыря приказал граф прогнать из его родных мест.

Взяли графские слуги длинную железную цепь, пилы и топоры; одни впереди идут, тянут цепь через леса, через сосняки да березняки, через луга сенокосные да малинники частые; другие следом идут, вдоль цепи деревья валят — просеку делают, болота гатят, через реки мосты ставят.

В ту пору лесовал Пера в дальних лесах.

Возвратился он домой и вдруг видит: по сосняку да по березняку, по лугам сенокосным да по малинникам частым блестит-извивается, как гадюка, тяжелая железная цепь.

Сразу смекнул Пера, что за беда пришла на Лупью-реку.

Взялся Пчера своими могучими руками посредине цепи, поднатужился и разорвал цепь. А потом закинул концы разорванной цепи в болото.

Графские слуги, которые лес валили, так все шли и шли вдоль цепи, пока не уперлись в болото. «Наверное, за болото цепь-то пошла», — решили слуги и стали по кочкам через болото перебираться.

Болото зыбучее — того гляди, потонешь, насилу перебрались. Ищут, ищут — нет цепи!

— Что тут будешь делать! — говорят слуги. — Лешак ее знает, где она, цепь-то… А рубить нам, братцы, где ни то надо!

Начали графские слуги просеку наугад рубить, и пошла у них просека мимо Кузьвы на Усолье, а земли Перы в стороне остались.

Прослышал граф Строганов про то, как Пера его слуг отвел от лупьинских земель, разгневался. В гневе приказал он своим слугам убить Перу.

Опустили слуги головы, стоят на месте, переступают с ноги на ногу.

— Как нам сладить с ним, ведь Пера-то — богатырь?

Засмеялся граф:

— Сколько было силы у Перы, всю он оставил на лесных тропах, гоняясь за зверем, да на быстрых реках, добывая рыбу. Навалитесь на него всей толпой — не выдержит старик.

Темной ночью с рогатинами и ножами, как на медведя, пошли графские слуги на Перу.

Увидел их Пера, достал из клети свою старую боевую палицу.

Нет, не всю свою силу оставил Пера на лесных тропах, гоняясь за зверем, да на быстрых реках, добывая рыбу!

Навалились графские слуги на Перу-богатыря всей толпой, а одолеть не смогли, сами еле унесли ноги.

Побитые, покалеченные, кто с разбитой головой, кто со сломанной рукой, кто с перебитой ногой, охая, приплелись они к графу Строганову.

— Нет, не всю силу свою оставил Пера-богатырь на лесных тропах и на быстрых реках, — сказали они. — Побил нас Пера и прогнал.

— Ах вы, трусы! — закричал граф Строганов. — С каким-то мужиком справиться не смогли!

Послал граф против Перы своих слуг втрое больше прежнего.

Но и тех Пера-богатырь разогнал да еще крикнул вслед:

— Скажите вашему графу: если он будет снова на лупьинские земли зариться, я сам к нему в гости со своей дубинкой пожалую!

Испугался граф, отступился от земель по Лупье-реке.

Так оберег Пера земли и волю тамошних мужиков.

Долгие годы потом лесовал Пера в родном краю, и народ за ним жил не в обиде.

Но однажды Пера сказал людям:

— Много лет я прожил, много верст по земле исходил, много зверя промыслил, чем мог людям помогал, а теперь наступил мой срок.

Ушел Пера в парму, и больше его не видели. Говорят, на берегу Лупьи заснул он богатырским сном и окаменел. Стал богатырь крепкой скалой.

Бежит у ног его Лупья, плещут волны, рассказывая, что повидали на пути своем. Дуют ветры, приносят песни, что поют люди в ближних и дальних селениях.

А народ — от Кая до Камня, от Вишеры до Иньвы, и в пермских, и в зырянских, и в русских деревнях — до сих пор вспоминает Перу-богатыря с Лупьи-реки добрым словом…

Не забыли люди Перу. Народ-то, он добро всегда помнит!..