— Сейчас наши подойдут, немного осталось! — весело подмигнул мне Агафон, который держался за руль, как гонщик формулы один.

— Скоро всем звездец, — хохотнул Ханарр.

Выстроившись в колонну по трое, к нам на подмогу подбежали семь десятков стрельцов под командованием Федота. Всех своих бойцов старший стрелец выстроил в две шеренги напротив дверей ратуши.

— Первая шеренга на колено, фитили раздуть, приготовиться! — скомандовал Федот, — отъезжай! — махнул он Агафону за рулём.

Бронированная карета медленно сдала в сторону и створки деверей тут же распахнулись.

— Первая шеренга огонь! — выкрикнул Федот.

Все житомирские стрельцы, стоявшие на колене, громыхнули огнём и окутали остальных дымом от пороха.

— Первая, скуси патрон, заряжай! — командовал с боку Федотий Федотович, — вторая шеренга огонь!

Теперь громыхнули стрельцы заднего ряда, тоже выпустив кроме смертоносного свинца клубы плотного дыма.

— Вторая шеренга, скуси патрон, заряжай! — опять крикнул старший стрелец.

— Подбрось пару бомб, пока мужики готовятся к стрельбе, — попросил я Ханарра.

Но он и сам знал что делать, поэтому, как только вторая шеренга отстрелялась, коренастик выскочил из кареты и бросил сбоку в проём дверей две бомбы. Раздались взрывы, человеческие стоны, хрипы и отборный мат. Даже страшно стало представить, какой ад сейчас творится в здании, где тяжелее бумажек никто ничего раньше не поднимал.

— Бамс! — вдруг брякнула по броне кареты шальная пуля.

— Это откуда бьют? — я немного стал приходить в себя, силы и в том числе и магические постепенно вливались в моё тело.

— Из того переулка, — сказала Иримэ, злобно сверкнув глазами.

— Суки! Поцарапали! — выругался Ханарр, который ввалился в карету и показал кровавую сечку на руке.

— Неужто кто-то вырвался из мышеловки? — удивился Агафон.

— Или в неё не полез, — выдвинул предположение я.

— Не стреляйте! Мы сдаёмся! — заорали разрозненные голоса из ратуши.

— А нам пленные без надобности! — ответил Федот, — охранять вас некому и кормить вас нечем.

— Тогда отпустите нас, мы больше не будем! — выкрикнул кто-то очень «находчивый».

— Раньше надо было прощение просить! — хохотнул старший стрелец, — а сейчас, когда враг на пороге, ваше восстание воспринимается, как государственная измена. А с изменниками Родины у нас один разговор… Огонь!

Стрельцы разом громыхнули из мушкетов, и у меня на пару секунд заложило уши.

— Чего стоишь? — ткнула в Агафона кулачком Иримэ, — езжай вперед, нам этих стрелков нужно отловить и ликвидировать. Здесь и без нас разберутся.

— Точно, — поддакнул Ханарр, — те, кто сами в пекло не лезут, как правило, самые главные зачинщики и есть. В первую очередь их надо кончать!

Агафон пожал плечами и надавил на газ, однако я в очередной раз обругал себя за недальновидность. Броневик то мы сделали, я крепежи для факелов не предусмотрели. Вот куда сейчас заедем впотьмах? На этих мыслях карета врезалась в угол дома.

— Хан, Ири на выход! — ко мне вновь вернулись силы, — так их догоним пешком, как в эпоху доисторического материализма. Агафон, ну а ты пока разбирайся с техникой.

Мы выскочили из кареты.

— Куда бежать-то? — покрутился на месте коренастик.

— Я думаю, сначала в сторону речного порта, а дальше разберёмся, — пробурчал я.

* * *

— Ты зачем стрелял, идиот, — обругал Фомка Шрам своего шестёрку, когда они быстрым шагом по освещённой тусклым светом Марса улице, спешили в «Пенную кружку».

— За ребят отомстить, — пробурчал Кутеп Шило.

— Сейчас мы этого Иван Иваныча пошлём на свидание ко всем Святым, так и посчитаемся за братву, — прорычал раздосадованный Шрам, — это он нас сдал, сволочь. Насвистел в уши про новый мир, про жизнь княжью. А я идиот, уши развесил, ведь почти поверил. Эксплуататоров порешим, говорит, тогда и заживём.

— Чё, каких ксплаутаторов? — не понял Шило.

— Это по-нашему тех, кто всеми управляет грохнуть надо, для полного счастья, — зло хохотнул Фомка.

— А кто ж тогда будет управлять? — опасливо озираясь, спросил Кутеп.

— Вот и я о том же, тупое разводилово, — Фомкак повертелся на перекрёстке, решая, как лучше бежать в обход по хорошей дороге или наперерез собачьими тропками, — свобода, равенство, братство, красивые слова для лохов. А на самом деле одни суки хотят лишь нашими руками шлёпнуть старых хозяев, а потом сами сесть на их сытное и жирное место.

— Ничего, сейчас мы эту гадину порвём! — прорычал Кутеп Шило.

* * *

Мы неслись по пустому Житомиру подгоняемые лихорадочным охотничьим азартом.

— Тут срежем, — бросил я, увлекая друзей за собой на малозаметную тропку.

Глаза уже немного попривыкли к темноте, тем более Марс на небе бросал на Землю свой красный зловещий отсвет. Дальше тропа вывела на широкую знакомую улицу, по которой я постоянно ходил в порт разгружать торговые судёнышки. С левой и правой стороны потянулись ряды увеселительных дешёвых заведений. Но даже эти круглосуточные таверны и бордели сегодня были необычайно тихи.

— Куда дальше? — тяжело дышал запыхавшийся коренастик.

— Тихо, — сказала Иримэ и, медленно поведя носом, принюхалась, — туда, в «Пенную кружку»!

Знакомая забегаловка, хмыкнул я про себя, именно здесь я поил грузчиков бригадира Семёна. Интересно, где он сейчас со своими парнями? Может, уехал? А вдруг он там, в ратуше? В этом жестоком мире всё может быть.

* * *

Иоганн Бухенвальд тревожно ходил из стороны в сторону по своей небольшой, но уютной комнате. Сначала всё шло как надо, прозвучал взрыв, дающий сигнал к началу погромов, но затем что-то пошло не так. Где крики и визги горожан? Где отсветы пожаров? Где подъезжающие к харчевне телеги с награбленным добром? Где массовые убийства и изнасилования? И почему мне этой ночью снилось, что я пинаю голямбу, проклятая игра?

— Где же я ошибся? — лихорадочно соображал он.

Чтобы немного успокоиться Иоганн залпом осушил треть бутылки дешёвого местного креплёного вина. Вдруг дверь комнаты от громко удара отлетела в сторону. На порог влетели с пистолетом в руках Фомка Шрам и Кутеп Шило с заточкой.

— Сдал нас сука! — прошипел Фома.

— Дай я его лучше на шило посажу! — сделал шаг вперёд Кутеп.

— Я сдал? — неожиданно захохотал Иоганн, — да вас развели, как детей с этим шальным золотом!

До Бухенвальда мигом дошло, что случилось в городе. Уловка-то была примитивная. Другое дело, почему осталось в живых лишь двое? Что за дьявольский ум перемолол двести с лишним безжалостных головорезов? В городе же меньше сотни стрельцов!

— Кто мне днём доказывал, что сегодня возьмём золото, а завтра уже покуражимся? — наседал на бандитов Иоганн, — бараны!

Однако разговоры разговаривать товарищи разбойники были не в настроении. Кутеп резко прыгнул и, метя прямо в сердце, ударил своей отточенной до металлического блеска заточкой. Но залётный немец оказался не так прост. Он легко ушёл в сторону и полоснул бандита ножиком по горлу, который незаметным движением выскочил в ладонь из рукава.

— А-а-а! — схватился за порез Шило и грохнулся на пол, пуская кровавые слюни.

— Бу-уф! — выстрелил Шрам.

Но Иоганн не зря тренировался хитрым мордобойским приёмам последние годы на службе у Сатура. Пуля лишь царапнула его по щеке. И Бухенвальд хлёстким боковым ударом сбил с ног бандита. Шрам, падая, больно ударился головой о кровать, зато внезапно его рука нащупала отрезок какой-то медной трубу. Он знал, что шлюхи в дешёвых кабаках имели привычку прятать подобное оружие самообороны. Мало ли какие больные на голову клиенты с садистскими наклонностями могли заглянуть сюда на ночку другую. Иоганн же не спеша вытащил из сумки пистоль и взвёл курок.

— Ну что, Фома неверующий, — сказал он, — я тебе предлагал настоящее будущее, а ты променял его на фальшивое золото.