— Вам, как иностранке, позволительно, — обиженно засопел книгочей.

Я закончил превращать воду в кофейный напиток и чмокнул любимую лесовицу в щеку.

— Ири, крошка, — сказал я, — если зайдут воры, грабители или убийцы, то напоминаю у нас ко всем посетителям вежливое отношение. Не забудь сказать, здравствуйте я ваша смерть.

— Кого ты учишь! — Иримэ приподняла из-под прилавка лук и стрелы, — и поздороваюсь, и попрощаюсь, и провожу в последний путь по этикету.

Народу на базарной площади столпилось видимо-невидимо. Вот что значит, нет у людей телевизоров и интернета, подумал я. Сейчас бы запаслись попкорном и колой и лежа на диване, прослушали очередную порцию княжеских обещаний. В самую гущу я конечно не полез. Пристроился с краю, поближе к дому. Здесь ко мне и подошёл патруль стрельцов, который возглавлял сам старшина Федот.

— Что думашь скажет? — шепнул мне на ухо Федотий Федотович.

— Вон самоходная карет из белого города выехала, сейчас всё сами узнаем, — я кивнул в сторону главных ворот княжеского кремля.

Через какое-то время пока князь Игорь Всесветович с сыном и дочерью поднимались на деревянную трибуну, которую предварительно поставили слуги, раздались оглушительные и продолжительные аплодисменты. И чего народ хлопает, недоумевал я, может его сейчас культурно пошлют на три буквы. Или ещё хуже, поднимут налоги. Зачем хлопать раньше времени?

— Уважаемые граждане вольного города Житомира! — начал свою речь Игорь Всесветович, — братья и сёстры! Пришёл день, когда я должен уехать на лечение по состоянию здоровья. Грустно мне покидать свой Житомир. Сколько сил вложено в него!

— В замок свой под Владимиром улепётывает, — зашептал на ухо Федот, — стрелецкий полк развалил и линяет, гад! Кто границу охранять будет, сволочь!

— Очень мне горько прощаться с вами, дорогие мои! — князь пустил картинную крокодилову слезу, а толпа ответила ему громкими криками «молодец» и аплодисментами.

— Многие тут брешут, что князь бежит от войны! — выкрикнул Игорь Всесветович, — но это наглая ложь! Вот документ — это пакт о ненападении. Я ответственно заявляю — войны не будет, ура!

— Ура-а-а! — загалдела разом вся площадь и вверх полетели шапки и чепчики.

— Ура-ура в жопе дыра, — зашипел раздражённый Федотий Федотович, — горлопан!

— Я, конечно, хотел на княжении оставить своего сына Карла, — продолжил князь, когда народ немного успокоился, — но не считаю его готовым к этому! Ему ещё нужно многое познать. Поэтому временно городом будет управлять наш уважаемый бурмистр!

— Строгий, но справедливый, — засудачили рядом стоящие тетки, — сына свово не пожалел!

— Все жалобы и пожелания отправляйте ему! — князь пригласил подняться на трибуну главу городской администрации, — я, когда после излечения вернусь в Житомир, в них разберусь, всех выпорю, будете меня ещё за это благодарить!

— А кой кого можно выпороть прямо сейчас! — выкрикнул кто-то из зевак, и толпа разом заржала и зааплодировала.

— Ладно, все, что нужно я услышал, — я пожал руку Федоту, — через час, когда народ разойдется, ставьте здесь ворота, делайте разметку. Я приду, поколдую над полем, чтобы не было на нём острых камней и стекол. Играть ведь придётся босиком.

— Только, чур, играем без этих твоих волшебных штучек, — хитро улыбнулся стрелец.

— Без наших, — поправил я Федотия Федотовича.

Далеко за спиной остался шум с несанкционированного правительством Мирянского царства митинга по поводу проводов князя в столицу. Напротив моей конторы в одиночестве перед пустым прилавком сидел и держался за голову немного протрезвевший торговец свистульками.

— Здорово сосед! — я протянул ему руку, — сегодня будет игра в голямбойку. Сыграешь на дудке перед началом матча вот такой мотив: трам-там-трара-рам-та-там, трам-та-тарара-рам?

Я напел футбольный марш композитора Матвея Блантера.

— На дудке не знаю, но у меня есть медная труба, могу исполнить мелодию на ней, — прохрипел мужчина.

— Не переживай, может ещё всё наладиться, — я выкатил на прилавок одну серебряную монету, — примерно через час будь с трубой на базарной площади.

Глава 24

Иоганн Бухенвальд осматривал житомирский базар взором будущего завоевателя. Ещё два года назад он был примерным семьянином и мелким торговцем в портовом городе Любек. Однако желание быстро разбогатеть сыграло с ним злую шутку. Корабль с партией мехов, в которые он вложил все свои накопления, либо пошёл на дно, либо был разграблен пиратами. В общем, пустил небольшой процветающий бизнес под откос. Иоганн, конечно, не сдался, но пытаясь вырулить ситуацию, наделал такое количество долгов, что лучшим для него стало простое бегство под покровом ночи. И вот когда голодная смерть уже дышала в лицо, судьба вновь улыбнулась Бухенвальду своей кривой улыбкой. Его привёл к кучке необычных людей незнакомый собутыльник из кабака.

— Я всё про вас знаю! — сказал высокий черноволосый с огненными жёлтыми глазами человек в строгом деловом клетчатом костюме, которого все называли Сатур.

В маленькой церквушке под Гамбургом собралось порядка трёх десятков разорившихся торговцев, проворовавшихся чиновников, казначеев растративших полковую казну и прочих подозрительных личностей.

— Вы все хотели вести честную жизнь! — продолжал громко выкрикивать каждую фразу необычный оратор, — но мир оказался к вам не справедлив! Запомните не вы плохие, этот мир плох! Не ваша вина, что вам пришлось украсть, убить, предать и обмануть! В этом виновато не совершенное общество! И в наших силах перевернуть этот мир и создать новую счастливую жизнь!

Последние слова Сатур просто орал доводя себя до полного исступления. Иоганн, как и все присутствующие, были просто потрясены необычным человеком.

— Да-а-а! — кричали все, как заведённые.

— Новая! Счастливая! Жизнь! — верещал черноволосый мужчина.

— Да-а-а! — вновь вторили с огромным воодушевлением бывшие жулики и воры.

— Свобода! Равенство! Братство! — перейдя на визг, выкрикнул Сатур, как будто обращался с этим требования к самим небесам, ко всем Святым.

После судьбоносной встречи жизнь Иоганна Бухенвальда в корне изменилась, он стал пятиколонником. Работа, предложенная таким же, как он бродягам, была творческая, весёлая и хорошо оплачивалась. Если армия из уродиков Сатура квартировалась на границе с каким-нибудь графством, то они, пятиколонники входили в город первыми. Сначала шло сближение с криминалитетом, который за деньги маму родную продаст, затем искали недовольных ремесленников, крестьян и городскую голытьбу. А дней через пять разом начинались беспорядки, бедняки требовали хлеба, ремесленники требовали уменьшения налогов, бандиты грабили богатые дома и магазины. Голытьба тоже включалась в процесс и выносила из вскрытых лавок товары и продукты. Такой хаос творился около трёх дней, и тогда армия Сатура почти без сопротивления входила в город, как освободитель от грабежей и беспорядков. Быстрее чем за год Империя Сатура вышла к границам Мирянского царства. Первой должна была пасть Житомирская волость.

Сатур гениально провёл переговоры с местным князем, подписал с ним фиктивный пакт о ненападении, дал ему много денег, чтобы тот улепётывал ноги. Затем Иоганн и его подельники намекнули богатым купцам и дворянам, которые имели авторитет в обществе, чтобы они тоже увозили из города пожитки. Бандитов и воров даже уговаривать не пришлось, чтобы те, за небольшую плату, по отмашке в нужный день начали грабежи, разбои и изнасилования.

Но что-то шло не совсем так. Иоганн Бухенвальд спинным мозгом чувствовал, что народ здесь не правильный. Например, князь практически сбежал, а эти житомирцы устроили какую-то непонятную голямбойку. Весело им понимаешь. Где чувство угнетения и тревоги, где ощущение безвластия и вседозволенности? Может в городе очень умный и авторитетный бурмистр? С такими мыслями Иоганн протиснулся в первые ряды зрителей какой-то дикой местной забавы.