— Весёленькое дело, — с трудом выдавил я, — деньги поставили вы, а душат меня, давайте махнёмся.

Однако Мироедов стал что-то объяснять про нелёгкие времена, что на днях посетит мой торговый дом, но эти слова я уже не понимал, так как вновь стал терять сознание, да и ноги сами по себе повели меня дальше. Пришлось поднапрячь воображение, чтобы не упасть лицом в кровавые цирковые опилки.

— Феденька, души его голубчик, души как следует, я тебя умоляю! — заревел прямо в ухо какой-то ненормальный.

— Убей! Убей! — скандировали остальные мирные житомирцы.

Куда иду, зачем, бухало в моей голове, и когда это закончится?

— Эй, там, за хребтом, — прохрипел я, обращаясь к Федоту, — ты хоть тампон себе в нос вставь, уже всего меня кровью своей замазал. Где я мыться буду, когда в городе всего две бани?

— Сейчас тебя додушу и вставлю, — просипел от натуги стрелец, — сдавайся! Дело твое табак! Кстати, у нас в слободе баня хорошая. Приходи если выживешь.

— Хоп давай-давай, хоп давай-давай! — продолжала веселиться следующая трибуна.

Так я доковылял до цирковых кулис, где сидела моя Иримэ.

— Что тебе сказала эта кикимора? — зло бросила в мое покрасневшее от удушения лицо лесовица, кивая в сторону княгини Миранды.

— Замуж за меня хочет, спасу нет, — соврал я.

— Учти, если она тебя хоть пальцем коснётся, я ей все руки переломаю! — зашипела мстительно эльфийка.

— С местной магической медициной, это бесполезное дело, — захрипел я и от греха, чтобы не поссориться, пошёл на второй круг.

Вдруг меня качнуло и как-то сразу стало хорошо дышать. Я оглянулся посмотреть, куда подевался мой захребетник Федот, с которым я уже сроднился, и увидел его бесчувственное тело под моими ногами в опилках.

— В первом бою! — заорал в громкоговоритель директор цирка, — победу одержала команда купцов!

— У-у-у! — недовольным гулом ответили ему трибуны.

Я помотал головой и бессильно опустился на свою пятую точку прямо на манеж.

— Сколько пальцев видишь? — показал мне свою пятерню лекарский магик сэр Пилигрим.

— Примерно пятнадцать — двадцать, — не стал пересчитывать я бесконечные пальцы старика.

— Бум, — раздалось в моей голове, и я почувствовал себя, как новорожденный, в теле ничего не ныло, не болело, зубы не шатались, ребра, которые я починил сам абы как, стали как новенькие.

— Идите на х… со своей мордобойкой психи не нормальные, — прошептал старик в смешном колпаке.

Потом меня бросились поздравлять целые и невредимые мои боевые «колобки», минуту жал мою ладонь «штакетник» Севастьян. Но самым приятным стали поцелуи Иримэ, которые она, не стесняясь цирковой публики, подарила мне. При этом эльфийка бросила пару злобных взглядов в сторону княжны Миранды.

— Что вы радуетесь, как дети? — я попытался угомонить свою купеческую команду, — сейчас ещё второй тайм будет.

— Умеешь ты подбодрить, — загрустил сразу же «штакетник» Севастьян.

Но тут в зал забежал какой-то взъерошенный гонец, пересёк манеж и на ВИП трибуне что-то зашептал князю Игорю Всесветовичу.

— Неужели война? — пробубнил Булат.

— Кому война, а кому мать родна, — высказался Гаврила, — вон купец Мироедов, ещё четыре дня назад корабль пригнал с бочками пороха.

— Этот своего не упустит, — согласился с ним Аристарх.

— А чем стрелять-то будут, — усмехнулся Севастьян, — ядер-то нет. Я вам предлагал вскладчину обоз железа притаранить, вот теперь кусайте локти.

Тем временем князь подозвал директора цирка, что-то ему горячо объяснил и протянул кошель с деньгами. А к нашей компании подбежал взволнованный коренастик Ханарр.

— Воздухоплав в белый город прилетел с той стороны, — тяжело выдохнул он, — с флагом Сатура.

— А какой у него флаг? — спросил я.

— Обычный, — удивился коренастик, — красное полотнище, а на нём двадцать белых звёздочек.

— По количеству присоединённых областей, — пояснил символизм рисунка Севастьян.

— Ещё одну звёздочку добавить захотелось проклятому супостату! — высказался Булат.

— Если прилетел воздухоплав, значит ещё не война, переговоры переговаривать будут, — улыбнулся Аристарх, — может пока не поздно пригнать обоз с железом? Как, покумекаем мужики?

— Просьба ко всей честной публике! — заголосил в громкоговоритель директор циркуса, — разойтись согласно купленным билетам по своим местам! Сейчас будет сделано важно объявление!

Пока народ рассаживался, князь Игорь Всесветович со всем семейством и куртизанками через маленькую дверь в ВИП ложе уже покинул цирк. Хелена Ярославна с лицом, полной любовной тоски, вернулась к своему папеньке, а циркачи ушли за кулисы. На манеже остались лишь две наши мордобойские команды.

— В виду важных переговоров, чемпионат по мордобойке объявляется закрытым! — торжественно сообщил директор, — временным чемпионом города становится команда купеческого квартала!

— Фу-у-у! Фу-у-у! — недовольно ответили ему трибуны.

— Не честно! — дружно заорали стрельцы.

— Судью на мыло! — выкрикнул кто-то из толпы.

— На мыло! — обрадовалось остальное болельщицкое сообщество.

— Спокойно! — выбежал на центр манежа на своих коротких ножках директор цирка, — так как чемпион временный, денежный приз в десять золотых делится на всех участников финального боя!

— А кто получит главную премию, как лучший боец? — спросил какой-то правдоискатель из толпы.

— Ясное дело, лучший Федот! — ответили ему с другой трибуны.

— Накося, выкуси! Ваш Федот последний бой проиграл! — выкрикнули с дорогих купеческих мест.

— Я тебя запомнил! После циркуса поговорим! — показал кулак купцам здоровенный парень, — выкусишь у меня там!

— Главный приз, как лучшему бойцу вручается капитану команды купцов, который победил в последнем бою! — директор уже был не рад, что остался вместо князя решать, кто победил, а кто проиграл.

— Позор! — заорали недовольные несправедливостью трибуны.

Я вышел на центр манежа и взял громкоговоритель у руководителя бродячего цирка.

— Денежный приз, как лучшему бойцу мы с Федотом тоже поделим пополам! — крикнул я, — давайте обойдёмся без ненужной в мирной жизни мордобойки!

— Чемпионат объявляется закрытым! — тут же добавил в матюгальник директор.

— Вот так Михаил Андреевич, — сообщил мне доверительно руководитель цикруса, — стараешься, вселишь народ, а скажешь лишь одно слово не так, то сразу тебя же и на мыло. И никто не вспомнит, как хорошо ему было несколько часов проведённых здесь.

Глава 18

На четвёртый день после эпической бойни между купцами и стрельцами в циркусе, я наконец-то проснулся в своей собственной кровати. Целых три дня пришлось потратить на превращение второго этажа моего торгового дома «Рога и копыта», в уютное любовное гнёздышко. Во-первых, я установил дополнительную разделяющую надвое второй этаж стену. Если в первую половину, которая была ближе к лестнице на первый этаж, переехал рабочий стол и всякий нужный в хозяйстве инструмент, то во второй шириной два на два метра и высотой сантиметров в пятьдесят выросла встроенная в комнату кровать. Во-вторых, краснодеревщик с городского базара в спальне сделал гардеробную. Двадцать отделений для Иримэ и одно для меня. В-третьих, мне удалось отыскать шикарный матрас на независимых пружинах. Правда, он первоначально был в плачевном состоянии, от него несло мочой и крысиным помётом. Но в магическом мире нет ничего непоправимого. Поэтому в это первое в своей собственной комнате утро матрас благоухал французскими духами и сиял девственной белизной.

Я сладко потянулся и приоткрыл один глаз, так как солнце светило прямо в лицо. Завтра сделаю ставни, решил я. Или нет, ведь мой кошелёк с этим ремонтом очень сильно похудел. И я уже намеревался было встать и приступить к делам, как горячая рука возлюбленной лесовицы заскользила по моей груди, далее по животу и наткнулась на «особенную деталь», которой одарила всех мужчин шутница — природа.