Корс подчинился, вдруг почувствовав, как к его глазам прикасается что-то липкое, прижимается к векам и коже. Пластырь!

– А-а-а!

– Не ори! Это всего лишь пластырь.

– Но зачем? – закричал Корс, хватаясь за заклеенные глаза.

– Я собираюсь снять маску, – спокойно объяснил Ник, – ты больше не увидишь моего человеческого лица.

– Что?!

– Вспоминай теперь мое черное лицо, покрытое чешуей. И я, и Арел больше не люди для тебя.

– Змея и летучая мышь? – усмехнулся Корс, но усмешка вышла неубедительной. Внутри он был напуган и дезориентирован тем, что его ослепили.

– Не змея и не мышь, но ладно, пусть будет так, – согласился Ник, – приблизительно ты прав.

– Но я ведь и сам такой же, как вы! – отчаянно воскликнул Корс, – ты сказал, что у меня рога.

– Да.

– Значит, я козел, получается?!

– Козел, змея, и летучая мышь, – подытожил Ник, и Корс услышал, как они с Арелом негромко рассмеялись, – снимай свою мокрую одежду, – приказал Ник, и его голос снова стал серьезным, – её нужно развесить просушиться.

– Как я повешу свою одежду просушиться, если я не вижу ничего! – возмутился Корс.

– Вер позаботится о твоей одежде.

– Ну конечно! Он ничего не понимает! Он повесит ее слишком близко к огню. Он испортит дорогую кожу. Моя одежда требует специального ухода!

И Корс получил удар в голову, неожиданный и такой сильный, что отлетел к стене и упал на бок. Он даже не понял, кто его ударил, Ник или Арел, но это было очень болезненно. В висках зазвенело, и он просто каким-то чудом не потерял сознание.

– Прошу вас, не надо! – закричал он униженно. Корс боялся их и знал, что они чувствуют его страх. «Я хуже Эдриана, я такой же трус!»

– Сними мокрую одежду, Вер позаботится о ней, – повторил Ник без особых интонаций.

Корсу хотелось думать, что его все же ударил князь Арел, но он не мог знать этого наверняка, а их мысли были закрыты от него. Он принялся раздеваться, боясь получить еще удар. Может быть, нужно было снимать одежду быстрее?

Полностью раздевшись, он остался стоять на коленях. Они его не поторопили, не ударили и ничего ему не сказали. Корс услышал, как к нему подошел Верный. Он узнавал его по дыханию, по тому, как по-собачьи Вер сопел, и сейчас еще по отвратительному запаху мокрой псины. Корсу было холодно, его кожа покрылась мурашками, он мелко дрожал, воздух в палатке еще совсем не прогрелся. «Боги, только бы они не оставили меня спать вот так у входа, ну или хотя бы дали какую-нибудь шкуру, а лучше одеяло». Он почувствовал, как к его золотому ошейнику пристегивают цепь. Это сделал Ник, Корс не ошибся, потому что Ник сказал ему:

– Вставай на четвереньки и ползи за мной, – и он потянул за цепь.

Корс медленно продвинулся вперед, боясь удариться о топчан или стол. Сейчас он очень хорошо понимал Ника с его плохим зрением и невольно подумал: «Боги, как только он все это выдерживал на протяжении всей своей жизни?»

Чуть протянув руку, Корс беспомощно исследовал пространство впереди себя и наткнулся на деревянную ножку.

– Ложись на кровать, – сказал Ник, – укройся, согрейся, я не желаю тебе зла. Скоро будет ужин.

– Спасибо, – едва прошептал Корс. Нащупав рукой поверхность топчана, он поднялся с колен и аккуратно лег на него, заматываясь в одеяло, чувствуя, какое оно большое и мягкое. «Это же их пуховое одеяло, покрытое золотым атласом и парчовой тканью! Они спали под ним во дворце Рудного города. Значит, Ник приказал вытащить дорогую вещь из повозки, вот так, прямо в походе, посреди пути? Приказал накрыть роскошным одеялом походный топчан? Впрочем, какая теперь разница? Главное, что оно теплое». Корс накрылся с головой и лежал, пытаясь унять дрожь и ни о чем не думать, ничего не анализировать. Когда-нибудь Ник сменит гнев на милость, Корс в это верил. В конце концов, Корс сам виноват. Он смутно слышал их передвижения по палатке, но они ничего не говорили.

– Витор. Вставай! Держи, одень.

Ник толкнул его в грудь чем-то мягким, Корс понял, что это его белая батистовая рубашка с многослойным кружевом на воротнике и манжетах и бархатный камзол с золотым шитьем на лацканах, его штаны из замши. Все эти вещи не сочетались между собой, и мало того, надевать их сейчас, в походной палатке, было абсурдом, но Корс не возразил. Ни сказав ни слова, он надел то, что ему предложили. Он представил, как глупо смотрится с заклеенными пластырем глазами, растрепанным мокрым хвостом, цепью, свисающей с ошейника вниз, и при этом в дорогих кружевах. Ник дал ему его самую красивую одежду, ну, по мнению Ника, конечно, но это было уважительно, наверное… или напротив, это была издевка, Корс не понимал.

– Пойдем к столу, – сказал Ник и потянул за цепь.

– Мне снова ползти на четвереньках? – уточнил Корс.

– Нет, просто осторожно иди за мной.

На цепи, как пес, делая совсем небольшие шаги, Корс послушно направился за Ником. Ник вел его медленно, не поторапливал, лишь направляя натяжением цепи.

Наконец, дотронувшись чуть вытянутой рукой до края стола, Корс спросил:

– Я могу сесть?

– Да, конечно, – ответил Ник, – папочка, я не наказываю тебя, пойми.

И Корс услышал, как он вплотную придвинул к нему стул.

Корс аккуратно сел, и Ник положил его руку на деревянную столешницу. Корс сразу наткнулся на вилку, нащупал край миски с ужином. По резкому специфическому запаху он понял что в миске баранина. Аппетита не было, и даже не из-за того, что мясо воняло. За время, проведенное с нечистыми, Корс, в целом уже привык к их грязной еде. Резко отдернув пальцы от пищи, Корс уже увереннее продолжил водить рукой по столу, и, как и надеялся, сбоку от миски нашёл кубок с вином.

Так было лучше. Он сразу взял его, и, забыв спросить разрешения Ника, сделал несколько больших глотков, почти осушив до дна.

– Тебе нужно поесть, – заметил Ник.

– Я не могу… кусок не лезет в горло, – оправдался Корс, и он не лгал.

– Нет, так не годится, – не согласился Ник, – тебе нужно поесть, папочка, я сам покормлю тебя.

– Ник…

– Из моей руки, из моих пальцев ты возьмешь еду?

– Ник…

Корс почувствовал, как к его губам прикасается горячий кусок мяса. Невольно он попытался отодвинуть его от себя. Пытаясь убрать руку Ника от своего лица, случайно дотронулся до его запястья чуть ниже браслета. Сейчас, когда все чувства Корса были обострены до предела, он очень явственно ощутил под пальцами тонкую вмятину шрама. След от веревки. Корс испортил сыну запястья, постоянно крепко связывая ему руки в целях лечения и воспитания, и, увлекаясь в процессе, затягивал так, чтобы веревка буквально впивалась в кожу. Татуировки, как всегда, помогали скрывать ссадины, и Корс не задумывался о последствиях. Мгновенно он вспомнил, как Ник в те моменты, когда его руки были свободны, пытался растереть затекшие пальцы, морщась от боли тёр запястья, на которых остались глубокие борозды от шнура. А в Рудном городе Корс стянул ему руки за спиной тонкой железной проволокой. Что он натворил! Теперь такие же следы на руках ждут и его, Корс уже в этом не сомневался. И еще, сам не зная почему, он был уверен, что после ужина Арел его поимеет, или он отсосет им. Ник лукавил, папочка Корс был наказан. Но вот надолго ли?

– Ешь! – поторопил Ник, снова прижимая кусок мяса к его губам.

И Корс обреченно разомкнул их. Кусок баранины был небольшим, но очень горячим, обжигая небо и язык. Приоткрыв рот, Корс глубоко задышал, пытаясь остудить пищу:

– Горячо!

– Прости, держи, запей, – Ник легонько толкнул его кубком в грудь. Корс перехватил кубок и лихорадочно допил содержимое.

– Еще кусочек, – Ник снова дотронулся до его губ, и Корс покорно взял мясо из его пальцев.

На четвертом или пятом куске баранины он взмолился:

– Ник, прошу тебя! Я не могу больше! Меня выворачивает, тошнит.

– Хорошо, я больше не буду, – к радости Корса, отозвался Ник, – я налил тебе ещё вина.

Корс выпил.

– Папочка, тебе сделать укол?