И, как оказалось, единственным, кому нужно было вправить мозги, оказался я. Когда Лера рассказала мне правду, я едва мог выдавить из себя хоть слово в ответ. Осознание того, какой я жалкий урод, испортивший ей жизнь, захлестнуло. Я уже знал, что она мне скажет - Соболь выяснил, что в клиниках лечилась именно ее подруга, та самая Гуля, а эта мягкосердечная дурочка Талова лишь привозила ту на очередную реабилитацию от зависимости. В последних два раза ушлая Гуля назвалась именем Леры, это и ввело нас в заблуждение изначально. У меня вообще складывается впечатление, что эту самую " Гулю" не только не радовала помощь Леры, а наоборот, злила, заставляла завидовать, невольно сравнивать себе с более успешной девочкой из детского дома, чем она сама. Тогда хоть немного понятны и все ее поступки, и отчаянно желание хоть как-то подгадить Лере. Возможно, не открытое, а подсознательное. Будто тонула сама - и изо всех сил тянула за собой Леру, что сдуру протянула ей руку помощи.

Вчера, когда увидел в глазах Таловой влюбленность, когда услышал, но сделал вид, что нет, её признание, я ещё раз убедился в правильности своего решения. Нужно отпустить её, пускай живёт, налаживает жизнь, учится, влюбляется. Пусть это все будет искренним и добровольным порывом для неё, а не мучительным отсутствием выбора, принуждением, как в случае со мной. Гребаным Стокгольмским синдромом.

Когда я забирал ее из участка, и весь мучительный день после, я не мог избавиться от глупой, бессмысленной надежды - а вдруг она беременна? Тогда можно наплевать на голос совести, бесновавшейся внутри. Тогда все и дальше будет идти своим чередом- она- моя жена, ждёт ребёнка. Любовь? Она уже влюблена в меня, не любит, а именно, влюблена. Конечно, я понимаю, что это- нездоровая больная влюблённость. Что после тех уродов, которых ее психика, чтобы не ранить себя ещё больше, не желает вспоминать, я- ее первый мужчина. Да ещё и в таких тяжёлых морально условиях. Естественно, она привязалась ко мне. Ебаный Стокгольмский синдром, а не любовь!

Но ребенка не было, когда я забрал ее из участка, то ей провели полное обследование. Она, конечно, не помнит этого, потому что спала под действием снотворного. Но факт есть факт- Талова не беременна. И мне хочется выть от этого, лезть на стену.

Я не улетел в Штаты, остался в своей городской квартире, глушить боль расставания алкоголем. Даже баб вызывать не хочется, после Леры всё не то, все не те.

В последние наши минуты я видел, как она потянулась ко мне сердцем. Это было даже и без признания понятно- раньше, когда она не доверяла мне, в ее взгляде был вечный огонек опасения, испуг. А теперь, поверив в то, что я - не монстр, каким меня ей рисовали, а просто властный и узколобый идиот, что я никого не убивал и уж, тем более, никаких измен не было ни с моей стороны, ни со стороны Алёны, она успокоилась, расслабилась.

Возможно, я ошибся. Нужно было и дальше дать ей право меня ненавидеть. Бояться. Так проще и легче- она бы думала, что ещё легко отделалась. Силилась бы забыть все то, что произошло. Возможно, ходила бы к психологу пару вечеров в неделю....

Х@р его знает...

***

Х@р его знает, как оно всё пойдёт. Потом, впоследствии. Конечно, она выучится, найдет себе парня своего возраста, семью создадут. Я стану гребаным дядей или кем я там себя видел всего пару лет назад? Удивительно, как все резко изменилось так, что теперь одна мысль о том, что раньше было едва ли не мечтой, приносит боль.

Пить не хочется. Я почти насильно вливаю в себя то ли виски, то ли какую-то другую бурду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Вливаю, чтобы не сорваться, не броситься к Таловой, не утащить ее к себе и уже никогда не отпускать

Son

Спустя два года:

Валерия:

-Стелла, я немного не успеваю, у вас получится задержаться ещё на часик? - получив от новоиспеченной бабушки Артемки заверения, что она полностью свободна и готова сидеть с ним хоть до утра, расслабленно выдыхаю. Так, значит, могу снова вернуться к расчетам. Я ведь и за себя, и за того дядю работаю. Галерея пока что окупает лишь саму себя. Чтобы быть на плаву, нужно работать.

-Лер, ты тут?- раздается из коридора голос Артема, нет, не моего сына. Молодого художника и главной звёзды моей галереи, Артема Лайно, - его работы не раз уходили за большие суммы в коллекции любителей искусства по всему миру. Пару раз Артем даже выручал нашу скромную галерею деньгами. Иногда я думаю, отчего он не уедет? Ему приходили приглашения из множества зарубежных галерей, а ещё даже пригласили в какой-то Лондонский институт искусства как преподавателя. Но Артем с маниакальным упорством остаётся здесь.

Нет, я не совсем дурочка, что не догадываюсь - у него ко мне довольно теплые чувства. Вот только я ответить на них не могу. Не именно Артему- вообще, никому. После всего, что со мной произошло, после того, как я узнала о беременности, я пыталась связаться со Святославом. Даже, наплевав на гордость, приезжала к его дому, потратив несколько бессонных ночей на поиск адреса в интернете. Но смогла найти лишь примерные координаты и пару фото забора. Благо, Стелла, нахмурившись, с битый час вспоминала название улицы- и вспомнила.

Но приезжала я зря- механической голос охранника по домофону сообщил, что Соболева нет, и когда он вернётся - никто не знает. Телефон, который он оставлял Стелле, молчал. Я попыталась даже через банк передать сообщение ему, как открывателю моего счета, но на меня лишь с недоумением покосилась сотрудница, сообщив, что таких опций у них нет.

Я попыталась связаться через все возможные номера и почтовые ящики его известных интернету фирм, но и там - тишина или же скупое " с вами свяжутся при необходимости"- я даже через трубку слышала, как с насмешкой закатывает глаза секретарь, услышав неизвестно от кого " я- хорошая знакомая Соболева, потеряла его контакты, нужно срочно связаться....". Да и, потом поняла, что таких знакомых, скорее всего, у него было превеликое множество.

Вот и все. Соболев не увидел, как родился Артёмка, не держал его на руках после. Как там? Не увидел первые шаги, первый зубик? Да, и это тоже. Та жгучая волна ненависти, в которой я купалась с головой в первое время после того, как все это произошло, постепенно стихала, оставляя вместо себя лишь грусть и непонимание - отчего он так? За что? Взял и вышвырнул, вычеркнул из своей жизни, бросив следом хорошие отступные, чтобы остатки совести не грызли?

-Лер, ау?- высокий стройный, Артем больше похож на модель, нежели на художника- Спустись со своих небес к нам, простым земным жителям - с усмешкой протягивает он, глядя на то, как смаргиваю, пытаясь избавиться от образов перед глазами, грустных воспоминаний, что не желают уходить.

-Извини, Тём, устала просто. Тут ещё - киваю на стол- столько разбирать. А Аня в декрете, у Юли дочка заболела

-И я всё сама, сама, пока не упаду как загнанная лошадь?- иронизирует Артем, приподняв бровь.

-Ну, не так, но примерно - с лёгкой улыбкой вторую ему я.

Артем, усаживаясь на стул напротив меня, улыбается во все тридцать два:

-Я ведь знал, что ты так скажешь. Поэтому и приехал помочь. Кстати, через пять минут еду доставят- видя, как я недоуменно хмурю брови, он поясняет- Ну тебя скоро ветром сдувать начнет. А я не хочу потерять такого офигенного владельца галереи- смешно разводит руками он.

Я не могу сдержать ответной улыбки- конечно, он мне безбожно льстит. Наоборот, это я должна мечтать удержать его всеми силами.

-Так, что у нас там? Давай-ка сюда - он придвигает к себе ноутбук и кипу бумаг, погружаясь в ненавистные мне сметы, цифры, столбики. А я откидываюсь на стуле, расслабленно наблюдая за тем, как кто-то делает мою работу. Оказывается, это чертовски приятно.

Через несколько минут он отправляет меня встретить доставку, естественно, как мужчина он уже все оплатил, мне нужно лишь открыть дверь и забрать пакеты у курьера.