Таким образом, морская торговля между Китаем и странами Южных морей в конце XIV — начале XVI в. не была однородной. Помимо меновых операций, сопровождавших посольские отношения, и параллельно с ними велась централизованная, государственная торговля. Кроме того, существовала частная морская торговля, которая могла вестись как одновременно с посольским обменом (торговля членов посольских миссий и прибывавших с посольствами купцов), так и самостоятельно.
Касаясь качественного состава торговли Китая со странами Южных морей, можно отметить, что наряду с «предметами роскоши» из стран Южных морей ввозились различные материалы, служившие сырьем для китайского ремесла и мануфактуры. О потребности Китая в иноземных товарах, среди которых немалую долю составляли товары из стран Южных морей, свидетельствует следующая запись в источнике: «Как известно, различные иноземные товары необходимы Китаю и их нет в Китае. Поэтому иноземцы неизменно хотят продавать их, а Китай неизменно хочет приобретать их»[674].
Выгодность торговли с Китаем для стран Южных морей также не подлежит сомнению. Об этом свидетельствует «нарушение» сроков доставки «дани» в сторону учащения и стремление иноземцев торговать в Китае, единодушно отмечаемое многими китайскими источниками. Таким образом, данные внешнеторговые связи отвечали интересам обеих участвовавших сторон.
Кроме того, если обмен «данью» и «дарами» не был прибылен для китайского правительства, то этого никак нельзя сказать о сопровождавшей посольские связи централизованной торговле, которая подразумевала изъятие половины товара в виде налога и беспошлинный ввоз приобретаемых за морем на казенные средства товаров. К тому же основная прибыль от внешней морской торговли сосредоточивалась не в руках центральных властей, а попадала чиновникам и «сильным домам» приморских провинций. О выгодности же частноторговых связей между китайцами и населением стран Южных морей не приходится говорить, ибо в противном случае эти связи не существовали бы.
Отмеченное различие форм, в которых осуществлялась внешняя торговля Китая со странами Южных морей, необходимо учитывать при рассмотрении внешнеторговой политики минского правительства в конце XIV — начале XVI в. Вкратце цель этой политики состояла в том, чтобы как можно больше ограничить частную торговлю и тем способствовать монопольно высоким прибылям от поступавших на внутренний рынок через централизованные каналы заморских товаров. Однако эта общая линия допускала колебания под давлением обстоятельств и подразумевала различное отношение к торговле членов посольских миссий и купеческой торговле, к торговле иноземных купцов в Китае и китайских — за рубежом. Эти различия видны на примере приведенных выше законоположений, которые были призваны регулировать ту или иную форму торговли. В целом оии сводились к стремлению соблюдать определенный срок в обмене «данью» и «отдариванием»; обеспечению централизованной торговли иноземных послов в Китае и китайских за рубежом; известному ограничению торговли членов посольских миссий; допущению под строгим контролем с уплатой налогов и другими ограничениями частной торговли иноземных купцов в Китае; запрещению по мере возможности частной китайской купеческой морской торговли.
Комплекс мероприятий правительства, которые подразумевает последний из вышеизложенных пунктов, вошел в историю под названием политики «морского запрета» (хай цзин чжэн цэ). Она сводилась к частичному или же полному (в зависимости от времени) юридическому запрещению жителям приморских провинций Китая уходить в заморские страны для торговли[675]. Практическое соблюдение запрета должны были обеспечить местные власти приморских провинций. Но, хотя запрещение частным лицам выходить в море без специального разрешения формально не отменялось, местные китайские власти не всегда ревностно относились к исполнению этой обязанности. Для их побуждения требовалось периодическое вмешательство центральных властей, которые издавали «запретительные» указы и реже командировали на места специальных эмиссаров для неукоснительного проведения в жизнь этих указов[676].
В «Мин ши» мотивы политики «морского запрета» трактуются весьма расплывчато: «Ввиду возникновения прецедентов сношения с иноземцами [действия] вероломных купцов огранчивались запретительными законами. Эти меры предпринимались для того, чтобы уничтожить раздоры среди них»[677]. Однако здесь симптоматично употреблено слово «прецеденты». Оно довольно точно отражает причину появления на свет «запретительных» указов, которые чаще всего вызывались именно возникновением каких-либо прецедентов, становившихся известными центральному правительству. Поэтому, когда не происходили острые стычки купеческих флотилий с кораблями и постами правительственной береговой обороны и Китаю не грозило нападение «японских пиратов», а также внутри страны не было борьбы за престол, китайское правительство начинало смотреть сквозь пальцы на не перестававшую считаться незаконной частную морскую торговлю. Отсюда периодически появлявшиеся «запретительные» указы нужно расценивать как ограничительные меры временного характера, которые не были в состоянии остановить частную внешнюю торговлю.
Мотивы, вызывавшие появление таких указов, могли быть весьма различны. Обнародование того или иного «запретительного» указа не всегда было вызвано непосредственным стремлением минского правительства к основной цели своей внешнеторговой политики — ограничению частной и развитию централизованной морской торговли. На появление многих из этих указов оказывали влияние конкретные обстоятельства внутриполитического и внешнеполитического свойства.
Первый «запретительный» указ относительно выхода частных китайских торговцев в море, изданный минским правительством, относится к 1371 г.[678].
Издание этого указа ставится в «Мин ши» в прямую связь с мерами Чжу Юань-чжана, направленными против его соперников в борьбе за власть — Ши Го-чжэня и Чжан Ши-чэна, которые укрепились на прибрежных островах и «вошли в сговор с японскими пиратами»[679]. Сохранилось высказывание самого Чжу Юань-чжана о том, что «запрет» 1371 г. вызван опасениями перехода прибрежных провинций на сторону Ши Го-чжэня и Чжан Ши-чэна[680]. Как видим, введение запрета на выход в море с самого начала существования минского правительства было предпринято как мероприятие, преследовавшее не только меркантильные, но и чисто политические цели — укрепления у власти победившей группировки Чжу Юань-чжана. Интересно отметить, что в 1371 г. минское правительство еще не отказалось от политики активного завязывания внешнеполитических и торговых связей с заморскими странами. Наоборот, запрещая китайским торговцам выходить в море, правительство в том же 1371 г. специальными указами предписывало местным властям освободить от всяких налогов торговые корабли Тямпы и Палембанга, приходившие в Китай[681].
Решительный шаг к общему сокращению внешних связей был сделан тремя годами позже — в 1374 г., когда китайское правительство попыталось ограничить число и сроки прибытия посольств из иноземных стран и закрыло управления торговых кораблей. Последняя мера ударила как по дипломатическим связям, так и по торговле иноземных послов и купцов в Китае. В 1375 г. специальным императорским указом для Тямпы и других стран запрещалось присылаемым оттуда послам привозить с собой торговцев[682]. В данном случае опасения правящей верхушки Китая за свою власть достигли таких размеров, что запретительные мероприятия коснулись не только китайского на «селения прибрежных провинций, но и иностранных купцов и отчасти даже послов. Одновременно был вновь подтвержден строгий запрет жителям прибрежных районов и командирам и солдатам постов береговой обороны частным образом вступать в какие-либо связи с заморскими странами[683].
