В воззвании перечислялись пороки «героев», захвативших власть в разных частях Северного Китая: Кого Темур обвинялся в том, что фамилию своих китайских предков изменил на «звериное имя варваров», Ли Сы-цзи и другие — что они «подкупом приобретают звания и титулы, стремятся увеличить [свои] силы и выжидают [удобный момент] для (172/173) междоусобной войны». И делался вывод: «Стремясь [якобы] защитить народ, они ведут междоусобную войну и, наоборот, наносят великий ущерб людям. [Поэтому] все они не могут быть правителями Китая».

Далее восхвалялись заслуги Чжу Юань-чжана: «Я — простолюдин с правобережья Хуай[хэ]. Когда Поднебесная взбунтовалась, народ выдвинул [меня вождем]…» Перечислялись территории, которыми Чжу владел к началу Северного похода. Однако, «видя, что мой народ в Чжунъюани (Северном Китае. — Л.Б.) давно уже не имеет правителя, я очень страдаю. [Поскольку] я почтительно принял повеление Неба, то не смею успокаиваться. Сейчас хочу послать войска на Север изгнать варваров, избавить народ от поругания, возродить величие китайцев… Тот, кто покорится мне, навеки будет спокойно жить в Китае. Тот же, кто отвернется от меня, сам себя изгоняет за Великую стену. Небо повелело мне, человеку Срединной империи, успокоить народ империи. Разве могут варвары владеть и править ею?

Я обеспокоен тем, что земля Китая за долгий [срок господства варваров] сильно загрязнена, жизнь народа беспокойна. Поэтому я веду храбрецов очистить [ее]. Я хочу изгнать варваров, ликвидировать смуты и беспорядки, так чтобы все имели жилище, [хочу] избавить Китай от позора, и народ должен это понять. Что же касается монголов и сэму, то хотя они и не китайцы, но все же рождены под небом и на земле, и, если среди них есть знающие ритуалы и обряды и желающие быть [моими] подданными, [я] не буду отличать их от китайцев. Поэтому [все] это я объявляю и хочу, чтобы все знали» [76, гл. 5, 2б-4а].

Можно согласиться с У Ханем, что воззвание проникнуто идеями конфуцианства. Однако неверно его утверждение о том, что изложенное в воззвании требование «изгнать варваров и возродить Китай» по сравнению с лозунгом восстановления династии Сун, выдвигавшимся Лю Фу-туном, явилось «прогрессом в тысячу ли» [124, 117].

Предложенный Лю Фу-туном лозунг восстановления династии Сун фактически кратко сформулировал то же самое, что было сказано в воззвании Чжу Юань-чжана; этот лозунг поднял на борьбу миллионы китайцев. Под этим лозунгом фактически вел борьбу в предшествовавшие годы и сам Чжу Юань-чжан. Именно восстание Лю Фу-туна нанесло решающий удар монгольским правителям Китая и создало основные предпосылки для победы движения, возглавленного Чжу Юань-чжаном. Другое дело, что, стремясь к власти и убив Хань Линь-эра, с которым возродилась «династия Сун» в Китае, Чжу Юань-чжан не мог не отказаться от лозунга восстановления Сун, дабы подготовить условия для воцарения собственной династии. (173/174)

Выдвинутый крестьянскими повстанцами император Хань Линь-эр не устраивал больше возглавлявших движение Чжу Юань-чжана наньских феодалов. Хань Линь-эр был главой общества «Белый лотос», носителем враждебной феодалам идеологии крестьянских повстанцев. В этом отношении воззвание Чжу Юань-чжана очень показательно: место фраз о пришествии будды Майтрейи, отталкивавших от «красных войск» конфуцианцев, заняли призывы к возрождению старых конфуцианских норм и обычаев.

Всем своим духом и конкретным содержанием воззвание обращено к китайским и даже монгольским феодалам, рассчитано на привлечение их на свою сторону. Интересы крестьян отражены в воззвании лишь постольку, поскольку оно призывало к изгнанию иноземных угнетателей.

Воззвание было рассчитано на население не только Северного Китая, но и всей страны. В этом заключалась идеологическая подготовка к созданию империи Мин, к провозглашению Чжу Юань-чжана императором.

Вероятно, это обращение к феодалам Северного Китая способствовало успехам армий Чжу Юань-чжана, выступивших в Северный поход. Однако в источниках нет данных о том, чтобы ханьские феодалы добровольно переходили к Чжу Юань-чжану; если они и сдавались, то лишь убедившись в своем полном поражении.

Кроме идеологической подготовки Северного похода Чжу Юань-чжан и его окружение еще более серьезно занимались военной подготовкой, снаряжением войск и разработкой стратегических планов.

Был принят новый план Северного похода, авторство которого опять приписывалось лично Чжу Юань-чжану: разгромить сначала юаньских генералов, занимавших Шаньдун, Хэнань, Шэньси; только потом наступать на юаньскую столицу [98, гл. 1, 14б-15а].

В феврале-марте 1368 г. (2-я луна 1-го хун-у) армия Стой Да и Чан Юй-чуня освободила Шаньдун, в апреле — мае (4-я луна) —Хэнань. В мае — июне (5-я луна) был взят Бяньлян, переименованный в Кайфын, армия Фэн Шэна заняла Тунгуань. 15 сентября 1368 г. (день чэн-у 8-й луны) армия Сюй Да вошла в Даду, переименованный после этого в Бэйцзин (Северная столица). К концу года Кого Темур, потерпевший поражение от Сюй Да под Тайюанем, отступил в Ганьсу. К империи Мин была присоединена Шэньси. К концу 1369 г. была освобождена вся северная часть Китая, и в первые месяцы 1370 г. начат поход на Сычуань. К концу года эта провинция также вошла в состав империи Мин.

Однако объединение всего Китая завершилось лишь к концу 70-х годов. (174/175)

Итак, Северный Китай, где экономические и политические позиции монгольских феодалов были наиболее сильными, а положение податного крестьянства и зависимого от монгольских феодалов населения — наиболее тяжелым, стал колыбелью освободительного движения китайского народа. Именно здесь повстанцы впервые выдвинули лозунг свержения иноземного ига и нанесли монгольскому владычеству решающий удар.

Носителями идеи освобождения стали китайские крестьяне, влачившие полурабскую и рабскую жизнь. Господство завоевателей более всего касалось их, усугубляя социальное угнетение. Ханьские феодалы, ставшие главными пособниками монгольских правителей, приняли сторону иноземцев против крестьянских повстанцев.

Поскольку здесь, в Северном Китае, национальные противоречия в значительной мере совпадали с социальными, не удивительно, что борьба крестьянства против иноземных правителей в то же время имела крайне острый антифеодальный характер. То была смертельная схватка армий китайских крестьян с армиями монгольских и поддерживавших их ханьских феодалов. Лозунг пришествия будды Майтрейи отражал яснее всего антифеодальную направленность восстания.

В Центральном Китае восстание «красных войск» Сюй Шоу-хуя — Чэнь Ю-ляна, как и самостоятельные движения Чжан Ши-чэна и Фан Го-чжэня, носило преимущественно характер классовой борьбы крестьян против феодальной эксплуатации со стороны «своих», китайских феодалов. Антиюаньская направленность борьбы «красных войск» здесь была выражена слабее. Это вело к тому, что вожди не принадлежавших к «красным войскам» групп повстанцев — Чжан Ши-чэн и Фан Го-чжэнь — в трудные для них моменты шли на номинальное признание власти юаньского правительства.

Китайский феодальный класс, положение которого в Северном и Центрально-Южном Китае было различным, неодинаково проявил себя в ходе восстаний. В то время как ханьские феодалы спасали монгольских правителей от «красных войск» Лю Фу-туна, наньские феодалы в силу острейших противоречий с монгольским правительством выступили против династии Юань и постарались использовать крестьянское восстание в собственных интересах, в целях восстановления китайского, разумеется феодального, государства.

Наньские феодалы сумели прибрать к рукам и направить в нужное им русло один из потоков народного движения (175/176) в Центральном Китае, где выразителями их интересов стали повстанческие лидеры Го Цзы-син и Чжу Юань-чжан. Руками Чжу Юань-чжана наньские феодалы подавили восстание «красных войск» Сюй Шоу-хуя — Чэнь Ю-ляна, а также восстания Чжан Ши-чэна и Фан Го-чжэня. В то же время они создали предпосылки для свержения династии Юань.