Историкам известно, что до начала 60‑х годов в китайской исторической литературе существовала единая научная оценка монгольского господства в Китае и других странах как эпохи завоеваний чужеземных захватчиков, принесших бедствие покоренным народам, в том числе и китайскому. Однако, официальная китайская наука, отступая от своих прежних принципов в угоду усилившемуся великоханьскому шовинизму и открыто экспансионистской политике пекинских правящих кругов, решила в корне пересмотреть прежнюю оценку монгольских завоеваний, не считаясь абсолютно ни с чем — ни с историческими фактами, ни со здравым смыслом. Нетрудно догадаться, что замысел подобных «новшеств» в китайской историографии кроется в попытках «научного» обоснования далеко идущих экспансионистских планов Пекина.
У читателей может возникнуть полное недоумение: на каком же основании китайцы претендуют на историческое «наследие» монгольских хаганов — Чингиса, Хубилая и других.
На этот вопрос нынешние китайские историки отвечают по-своему очень просто, опять-таки прибегая к грубейшей фальсификации истории. Так, например, Цю Шушэнь, сделавший недавно очередную попытку пересмотреть историю завоеваний монгольских хаганов в соответствии с новыми политическими установками китайского руководства, в частности, вышеупомянутой концепцией «единой государственной нации», пишет следующее: «Монгольская народность есть национальное меньшинство Китая. Предки монголов трудились, жили, росли на китайской земле, Чингис-хаган есть монгольский хаган, и поэтому он же является хаганом, пришедшим к власти (Китая) в качестве представителя одного из древних нацменьшинств Китая. Монголов на протяжении всего исторического периода существования ни в коем случае нельзя считать иностранным государством».[20]
Так, с легкой руки доказав «китайское подданство» Чингис-хагана, китайский автор делает весьма далеко идущие выводы, отвечающие интересам великоханьского шовинизма и экспансионизма нынешнего руководства Пекина: коль скоро монголы являются нацменьшинством Китая, издавна находившимся на китайской земле, у них нет ни своих земель, ни собственного государства, а монгольские хаганы, в первую очередь, Чингис, были в конечном счете китайскими хаганами, «внесшими великий вклад в историческое развитие всего Китая».[21] Цю Шушэнь пишет, что никогда в истории Китая не было такого национального «единения» в Китае, как при династии Юань, основанной Чингисом и Хубилаем. Такого «единения» не было ни при Хане, ни при Тане, и это «единение» на самом деле сыграло великую роль в укреплении нашего многонационального государства».[22]
Кроме того, продолжает автор, «при оценке Чингис-хагана очень важно принять во внимание такой факт, что в течение более шестисот с лишним лет после столетнего управления Юаньской династии в истории Китая не было сколько-нибудь продолжительной раздробленности в Китае». Это, по мнению автора, означает, что со времени Юань «великая китайская многонациональная семья еще более укрепилась».
Вот как расценивают Чингиса и Хубилая нынешние китайские историки. Тем самым китайские историки полностью извращают историю как монгольского народа, так и самого Китая.
В этом нетрудно убедиться при первом же обращении к историческим фактам. Если взять древнюю историю МНР, то как видно из вышеизложенного, она никогда не была частью истории Китая, а монгольский народ всегда являлся хозяином своих родных земель и творцом своей собственной истории. Если быть объективным при толковании истории, то следует сказать, что историю так называемого Автономного района Внутренняя Монголия вплоть до последнего времени, т. е. до 1915 г., когда по хорошо известному Тройственному Кяхтинскому соглашению она оказалась в составе Китая, невозможно отделить от истории всего монгольского народа, от истории МНР и, тем более, невозможно рассматривать ее как часть истории Китая.
Даже в период маньчжурского господства, когда Монголия была разделена на Внутреннюю и Внешнюю, обе части Монголии не теряли своих родственных и иных уз и делили общую, горькую судьбу под чужеземным гнетом. Народы обеих частей Монголии особенно тесно объединяли национально-освободительное движение против маньчжурских завоевателей и китайских милитаристов и совместное стремление к национальному и социальному освобождению. А тот факт, что ныне монголы во Внутренней Монголии в силу многих исторических обстоятельств являются одним из нацменьшинств КНР, отнюдь не дает права нынешним китайским историкам изображать историческую действительность так, чтобы не только сама Внутренняя Монголия, но и МНР якобы извечно находились в подчинении Китая. При этом характерно, что Цю Шушэнь и другие китайские авторы, полностью игнорируя существование независимой социалистической Монголии в лице МНР, и не заикаясь ни словом о ней, с великодержавно-шовинистической бесцеремонностью твердят, будто «Монголия издревле находилась в подчинении у китайских правителей, а земли обитания всех монгольских племен всегда находились под управлением китайских династий».[23] Так китайские шовинисты не только фальсифицируют историю монгольского народа, но и с наиболее откровенным цинизмом стремятся отрицать самостоятельную историю монголов и их право на веками населяемые ими земли! Вот до чего доводят нынешних китайских историков маоистский шовинизм и экспансионизм! Это и есть открытое посягательство китайских экспансионистов на соседнее суверенное социалистическое государство — равноправного члена великого содружества социалистических стран. Логика мышления маоистских историков не выдерживает никакой критики и вносит полнейшую неразбериху и путаницу в историю народов мира. Это не все. Историки-маоисты фальсифицируют и историю самого Китая, надругаются над традицией освободительной борьбы китайского народа против чужеземных захватчиков. История неопровержимо свидетельствует, что Юаньская империя монголов в Китае отнюдь не была эпохой «великого единения Китая» или «укрепления великой китайской многонациональной семьи», наоборот, являлась тяжелым периодом угнетения и порабощения китайского народа монгольскими феодалами-захватчиками и их союзниками — китайской военно-феодальной бюрократией, пришедшей на службу монгольским хаганам.
Вся политическая и государственная деятельность Хубилая была направлена на укрепление монгольского господства и беспощадное порабощение китайского народа.
Следует заметить, что Хубилай в своей политике подчинения Китая придерживался больше всего пробуддийской ориентации. Источники свидетельствуют, что Хубилай использовал буддизм как сильнейшее идеологическое оружие для закрепления своей власти в покоренной стране, а также для противостояния в какой-то мере сильному натиску местных культурно-политических традиций в Китае. Он объявил буддизм государственной религией своей империи. Именно при Хубилае получила свою законченную форму так называемая концепция «двух принципов» (светский закон плюс закон «Дхармы»), в разработке которой большую роль сыграл Пагба-лама, тибетский Государственный наставник Юаньской империи. Хубилай даже отказался от использования китайской письменности и ввел новую, так называемую «квадратную письменность», обязательную для всех подданных империи.
В первые годы монгольского владычества гибли вместе с населением города, приходили в упадок целые области. Победители обсуждали предложение одного из полководцев «обратить все земли в пастбища, согнав с них китайских крестьян». Широко распространилось рабство, долговая кабала, всевозможные поборы и повинности. Ремесленников из покоренных стран, в том числе и из Китая, насильственно переселяли в Монголию.
При Юаньской династии проводилась дискриминационная политика в отношении китайского народа. При Хубилай-хагане население империи было разделено на четыре категории:
