— Это не секрет — я профессор Герценовского института, что рядом здесь на Мойке — пояснил тот.
— Удивительно, но, в некотором роде, я тоже там работаю на факультете географии, но почему же мне никогда не приходилось вас видеть прежде?
Теперь пришел черед удивляться уже профессору, поскольку он также трудился на том же самом факультете и никогда раньше не встречал своего собеседника. Просто какая-то фантастика!
Кто же они были, эти вольнодумцы? Во-первых, — профессор Григорьев Алексей Алексеевич, известный отечественный географ, научные интересы которого концентрируются в области космического мониторинга Земли, изучения катастроф в истории человечества и экологических уроков исторического прошлого Земли. Во-вторых, — Семенов Сергей Петрович, кандидат географических наук, по совокупности своих заслуг в демогеографии и на учебно-методическом поприще давно заслуживавший звания «почетный профессор». Коллегам, несколько лет топавшим по одному и тому же коридору общего «колхоза», познакомиться друг с другом пришлось в «казенном» доме.
О каждом из них можно сочинять легенды. Когда «антипартийно» настроенного Сергея Петровича принимали на работу в качестве доцента, ему, явившемуся на прием к ректору Боборыкину в специально одолженном по этому случаю галстуке, был задан традиционный вопрос «хозяина»: «Я надеюсь, вы член коммунистической партии?» Ответ Сергея Петровича — «Ну, что вы —упаси Бог'.» — был столь наивен, сколь и циничен. Он потряс «хозяина» и очень долго «гулял» по главному коридору института, вызывая у многих неподдельную улыбку. Но эта фраза была озвучена Семеновым настолько миролюбиво и «ласково», что дерзость была пропущена начальством мимо ушей как ректором, так и присутствовавшим секретарем партийного комитета.
Поскольку наш опус имеет «баечно-юмористический» характер, постараемся припомнить хотя бы пару забавных историй, приключившихся с нашими «вольнодумцами». Где-то в 70-х годах Сергей Петрович по какой-то непостижимой разнарядке угодил в слушатели «университета марксизма-ленинизма», за что он никогда не забывал попенять автору. Откровенно говоря, нашей прямой вины в этом не было (инициативу проявили другие), хотя спасти товарища от примитивного партийного «агитпрома» можно было, но, увы, что-то тогда не сработало. Немаловажная деталь состояла в том, что Сергей Петрович мог с чистой совестью послать куда-нибудь подальше инициаторов его «заточения» в так называемый университет, потому что беспартийные имели полное право уклониться от этой «чести».
Учеба в таком заведении, сводившаяся к проповеди коммунистических идей, не подкрепленная ни успехами страны, ни личным примером лекторов-аспирантов, была сплошной профанацией. Учебный процесс в нем состоял из циклов лекций, семинарских и практических занятий, самостоятельной работы слушателей над произведениями «классиков марксизма-ленинизма», партийными документами, отчетами съездов партии, а также над учебной и исторической литературой. Будучи автором нескольких книг и вообще человеком широко образованным, он с юмором рассказывал о полуграмотных, недоучившихся аспирантах, не отрывавшихся от своих конспектов и «жонглировавших» цитатами из трудов партийных бонз (в том числе Брежнева).
После нескольких сцен, когда вольнодумец Семенов затеял идеологическую «бузу» на занятиях в университете марксизма-ленинизма и поставил в глупое положение лекторов, на факультет поступила неофициальная просьба «попридержать шибко умного» кандидата наук и порекомендовать ему вообще воздержаться от посещения занятий. «Это почему лее?Мне такая индульгенция не нужна» — обиделся Сергей Петрович. — Теперь я принципиально хочу сдавать выпускные экзамены и получить диплом об окончании университета марксизма-ленинизма и нагрудный значок». О том, чем закончилась эта «марксистская вылазка» вольнодумца история умалчивает.
Ушедший, как говорят сегодня, на заслуженный отдых Сергей Петрович мог работать и дольше, но причитавшиеся одному из ведущих демографов России ничтожные зарплатные «сребреники», оскорбляли его до глубины души. Уходя, он сказал, что с удовольствием поработал бы, например, почтальоном, принося реальную пользу людям и давая физическую нагрузку ногам. Ницше писал, что есть одно человеческое свойство, для проявления которого необходима гениальность — это справедливость. Это чувство в Сергее Петровиче развито до предела, и если наш пафос немного умерить, то мы готовы гениальность заменить на порядочность интеллигентнейшего человека.
Вольнодумство Алексея Алексеевича Григорьева во всем блеске проявилось еще в тот далекий год (близкий к распаду СССР), когда он, отчаянно борясь против бюрократической махины Минпроса и отстаивая интересы географической науки, запустил авторучкой чуть ли не в самого проректора герценовского заведения. Это был номер! И хотя этот дерзкий поступок стал причиной нашего четвертьвекового «закабаления» в должности председателя диссертационного совета, принципиальная позиция Алексея Алексеевича до сих пор вызывает у нас восхищение. Он не терпит спекулятивных дискуссий, напоминающих споры о количестве ангелов, которое способно уместиться на кончике иглы. Так было и есть всегда — на заседаниях разных ученых советов, редколлегии журнала «Известия Русского географического общества» и т. д.
Как многие творческие люди, Алексей Алексеевич не однажды попадал в эпицентр забавных историй. Расскажем об одной из них.
Собравшись прочесть очередную лекцию студентам Герценовского университета, он вдруг обнаружил отсутствие мела в аудитории № 15, что вовсе не входило в его планы. Бросив студентам реплику: «минуточку, профессор, вызвался сам решить возникшую проблему. Пройдя несколько шагов по коридору в поисках мела, он открыл следующую дверь, поинтересовавшись там наличием искомого изобразительного средства. Но, увы, это была все та же аудитория, с теми же самыми студентами, которые встретили просьбу профессора дружным хохотом (ах, мерзавцы!). Не разобравшись в ситуации, расстроенный Алексей Алексеевич, вернулся обратно и... вызвал очередной взрыв хохота, сообщив студентам, что и в соседней аудитории мела не оказалось.
Среди вольнодумцев есть и другие наши друзья. О них — в других сюжетах.
45. ТЕПЛОТА «ШАЕЧНЫХ» ОБЩЕНИЙ
Многим известен неприличный анекдот о пролетарии, лично общавшимся с Лениным и затем щедро делившимся с народом воспоминаниями о той незабываемой встрече с вождем, случившейся непосредственно ... в бане. Соль анекдота была в том, что «вакантных» шаек в бане на тот час, не оказалось, и все, якобы, из-за того, что пролетарий узурпировал сразу две шайки: в одной он мылся, а в другой парил ноги. На просьбу вождя мирового пролетариата поступить «по-коммунистически» и, все-таки, уступить ему одну из шаек, несознательный товарищ, якобы, отрезал: «Пошел на а то щас как ... шайкой по лысине!».
Некоторые весьма отдаленные аналогии с этим общением имеются и в нашем распоряжении — именно о них пойдет речь.
...Одним из оппонентов по нашей докторской диссертации был Дмитрий Алексеевич Ольдерогге— член-корреспондент АН СССР, выдающийся советский африканист, этнограф, историк и лингвист, один из основателей африканистики в СССР. Дмитрий Алексеевич, предки которого жили в Голштинии, всю жизнь опасался за свою судьбу, поскольку отец-эмигрант (к тому же еще и барон) жил в Париже, а дядя — царский генерал, хотя и перешел на сторону большевиков, не смог избежать расстрела в 1931 г. «Я— шансонетка» — шутил Ольдерогге, намекая на то, что при всех своих заслугах, у него нет никаких шансов «пробиться» в Академию наук (впрочем, здесь он, к счастью для него, просчитался). С 1946 года и до конца жизни (1987 г.) он заведовал кафедрой африканистики Восточного факультета ЛГУ, и без его участия «рождение» нового африканиста высшей квалификации в Ленинграде было просто немыслимо.
Так вот, получая из его рук благожелательный отзыв на собственную диссертацию, черт дернул меня за язык удостовериться у Алексея Дмитриевича в том, действительно ли его фамилия упоминается в сочинениях самого Ленина (о чем мне не без лукавства в свое время таинственно поведал проф. Дмитревский). Ученый сразу как-то скислился, погрустнел и посоветовал обратиться за разъяснительной информацией к тому информатору, кто мне сообщил об этом.
