– Не прост ты, Николас, – задумчиво произнес Теобальд, впервые назвав меня полным именем. – И земля у тебя во Франкии была, и даже виноградники. И вряд ли ты настолько беден, что не смог купить себе новых рабов.

Надо же. Уже и о виноградниках настучали.

– Смог бы, – словно нехотя проговорил я.

Надо импровизировать. Минуту молчания еще можно списать на нежелание делиться тайнами. А вот больше…

– Ладно, – будто наконец решившись, сказал я. – Хочешь правду, так слушай. А потом можешь меня выгнать. Синьора я своего убил. Барона. Это он отправил меня в Париж. Сам остался, меня послал. Обещал моих защитить, а сам, когда отряд норманнов набежал, в замке отсиделся. Его не тронули, норманнов немного было, а округу разграбили. Людей перебили, кто убежать не успел, дома сожгли. Король Карл от норманнов откупился, они ушли, а нас – по домам. Вернулся, а там… – я махнул рукой. – В общем, пошел я к синьору и высказал всё, что думаю. А он меня за дерзость в цепи велел. Только не вышло у него. Сначала я его людей убил: трое их было, а потом и его. Еле справился, – «признался» я. – Силен был мой синьор.

– Выходит, ты убил своего господина? – с неопределенной интонацией проговорил Теобальд.

– Я не раб! – возразил я. – Я клялся следовать за моим синьором и биться за него. Он клялся защищать меня и моих родных. Он предал клятву и перестал быть моим синьором.

– И ты его убил. И сбежал, – констатировал Теобальд.

Я пожал плечами:

– Не хотел, чтобы убили меня. У него – сильная родня, а у меня – никого. Я тот, кто кормится с меча.

– У себя на родине ты тоже кого-то убил, верно?

Не совсем. Но именно эту байку я ему и выдал в начале знакомства. Теперь надо срочно ее расписать… Блин! Мне бы отлить. И поспать еще минуток триста, а не фантастические истории рассказывать.

– Убил. Человека, который похитил мою жену.

– Ты был в своем праве, если не врешь, – заметил Теобальд. – У нас в Нортумбрии тебя не осудили бы.

– У нас тоже, не будь этот человек из клана Уи Нейллов, да еще близким родичем самого Маэля Шахланя.

Спасибо тебе, Грихар Короткий, за подробности твоей бурной юности, и надеюсь, что я ничего не напутал.

– Похоже, ты не слишком везучий человек, Николас, – сделал вывод из сказанного Теобальд. – Еще что-нибудь скажешь?

Я задумался. Мысль о том, как выручить Рагнара, не оставляла меня. Может, если эти нортумбрийцы узнают, кого они сцапали, то не станут его убивать. Скажем, обменяют за хороший выкуп? Нет, торопиться я не буду. А вот намекнуть – самое время.

– Сдается мне, сэр, я видел этого пленника во Франкии, у стен Парижа.

– И кто он? – сразу возбудился Теобальд.

– Я попытаюсь вспомнить, – пообещал я. – Это важно?

– Еще как! Этот язычник так и не проговорился. И пытать таких бесполезно, знаю эту породу. Если вспомнишь, сразу ко мне! И вот еще… Можешь спать спокойно. – И повысил голос: – На твое имущество больше никто не посягнет!

Замочек я, однако, запер.

Остаток ночи прошел спокойно. И утром я понял почему.

Вместо завтрака нас всех выстроили на местном плацу, где уже находился Тирел, привязанный лицом к столбу.

Горластый глашатай прокричал суть преступления: кража у королевского гвардейца и намерение сбежать со службы с похищенным имуществом. А затем приговор: пятьдесят плетей и отсечение правой руки.

Уже после первого удара, выбившего из спины вора кровавые брызги, я понял, что это казнь. Растянутая во времени, потому что палач не спешил: процесс бичевания продлился не меньше получаса. Хотя уже после десятка ударов Тирел потерял сознание. Прав был Теобальд. Умереть от потери крови намного легче. После плетей Тирела подтащили к колоде и отрубили руку. Обрубок прижгли факелом. Для остановки кровотечения, надо полагать. Страдалец даже не дернулся. Может, уже отмучился.

Правосудие свершилось, и мы нестройной толпой отправились завтракать. Не туда, где вчера пировали, а в по-мещение поменьше и попроще: без резьбы, гобеленов и трофеев.

Я прикинул: если все присутствующие были королевскими гвардейцами, то гвардия короля Эллы составляла порядка двух сотен. Не считая тех, кто находился в карауле или еще где-нибудь. Невелик хирд. Впрочем, кроме гвардии была еще армия. И дружины вассалов. И просто ополчение.

Еда была нехитрой, но сытной и накладывали ее сами. Уже на раздаче я обратил внимание, что бойцы держатся от меня на дистанции. Обижаются за друга Тирела?

За столом тоже никто не сидел ближе десяти метров.

Так было, пока напротив не уселся Теобальд. У командира гвардии была такая же миска и такая же кружка, как у всех. И наполнение такое же. Демократичненько.

– Не вспомнил? – без прелюдий обратился он ко мне.

Я помотал головой.

– Расскажи еще о франках.

Почему нет? Мне, в общем, даже придумывать ничего не надо. Только флаги руководства мысленно поменять. Так что я, не мудрствуя, изложил историю нашей ночной стычки с разбойниками, которые оказались людьми местного феодала. И о последующем захвате его замка, который принес нам тогда неплохую добычу, а моему воспитаннику Скиди – жену благородного сословия.

Понятно, что в этой сказке я действовал в составе королевского патруля, возглавляемого мной, благородным шевалье. И лишнего насилия над лидером разбойников никто не чинил. Просто отрубили голову, да и всё. А замок остался на попечение его вдовы.

Идею выдать себя за разбойников для проникновения внутрь замка Теобальд похвалил и предположил:

– Ты придумал?

Я кивнул.

– Голова у тебя работает, – похвалил командир. – Не оступишься – недолго тебе в воинах ходить. Десяток получишь. Впрочем, – продолжил он, поднимаясь, – ты можешь получить его быстрее. Если вспомнишь, кто таков пленник. А пока ты просто керл, познакомься со своим десятником. Малоун, поди сюда.

Ну и рожа у этого Малоуна. Грубый шрам пробороздил ее поперек – от правого виска, рассек бровь, повредив веко, изуродовав нос и оставив длинную голую полосу в бороде до самого подбородка. Глаз уцелел, но застыл в вечном ироническом прищуре.

– Николас, – представил меня командир гвардейцев. – Проверишь его в строю и верхом. Если окажется вполовину так же хорош, как на мечах, будет в первой шеренге. И вот еще: сегодня после обеда твой десяток заступает в личную охрану короля.

– Почему мой? – проворчал «сержант». – У меня всего шестеро осталось, причем двое – ранены.

– Уже семеро, – уточнил Теобальд. – И у всех так. Тебе что-то не ясно?

– Нет, мой лорд! – под суровым взглядом командира Малоун подобрался, и лицо его приняло выражение «всегда готов». Только поврежденный глаз портил картинку «безупречный служака».

– Пожрал? – спросил мой новый начальник, когда Теобальд ушел. – Тогда пошли. Нечего штаны протирать.

Не знаю, как я ему, но он мне понравился. Основа. На таких и держится войско, что бы там ни думали всякие короли-конунги.

Сначала мы отправились к королевским конюшням, располагавшимся метрах в двухстах от королевской резиденции. Выбирать мне лошадку. В кредит. Средства позволяли заплатить прямо сейчас и за небольшой табун, но – нефиг.

Лошадку выбирал сам и остановился на крупном крепком жеребце, не особо грациозном, но явно строевом: с потертостями там, где крепится нагрудник. В пасть себе жеребец заглянуть не дал, но с виду ему было лет пять-шесть. Ухоженный, упитанный. На меня косился хоть и без злобы, но с предупреждением. Мол, учти, человек, я тебе не деревенская кляча.

– Зовут его Олень, – сообщил конюх, который приволок седло и все прочее. – Не гляди, что он с виду тяжел. Так-то прыткий.

– Хозяина убили? – поинтересовался я.

– Ага. Уже год как.

– А что не купил никто?

– Так дорогой, – конюх хотел оседлать жеребца, но я его остановил. Сам. – А вдова ни в какую сбрасывать не хочет.