Мы очень дружно живём с дедом. Помогаем друг другу во всём, а уж если что обещаем, хоть умри — сделай. «Кто слова не держит — от того добра не жди», — говорит дед частенько. И я с ним соглашаюсь.

Дед мой знает каждый цветок, каждую травинку в поле. Теперь и я запросто отличу «ласточкины веснушки» от «голубиных глаз», а уж «журавлиный горох» издали увижу и другим покажу.

— Не зря люди каждому цветку название придумали. В названии свой смысл, свой намёк, — любит повторять дед. — Вот, смотри, подорожник, к примеру, неслучайно распластался вдоль дороги. Идёт усталый путник, натрёт себе ногу или ушибёт её, а лекарь рядом, только руку протяни. Приложишь к ранке прохладный, широкий, добрый лист подорожника — боль и утихнет, ранка и затянется, — иди, человек, дальше, продолжай свой путь.

Дед маленький, худенький, бородка у него белая-белая и лёгкая. А глаза весёлые, лукавые, и улыбка добрая и ласковая. Вот какой мой дед.

Нынешнее лето стояло сухое, жаркое; только в августе, и то в конце, прошёл дождь с грозой.

Дед сокрушался:

— Как ещё нужен дождик! Неужели мы с тобой нынче и за грибами не сходим?

Мы с дедом любим ходить за грибами, и каждый день просыпались с надеждой: а вдруг небо заволокло тучами и мелкий дождик моросит? Грибы любят такой дождь — мелкий, тёплый, недаром его грибным называют.

Но небо, как назло, не хотело хмуриться, и солнце сияло вовсю и манило скорее на речку, в поле, куда угодно, а нам с дедом хотелось в прохладную сырость леса, где пахнет прелыми листьями и грибами.

Прошло лето, кончились каникулы. Я стал ходить в школу.

Однажды утром мама посмотрела в окно и сказала:

— Куда пойдёшь в школу? Из дома не выйти — проливной дождь с ночи идёт.

— Пойдёт, пойдёт! — засмеялся дед. — Небось не соль, не растает. Плащ на что? А дождь этот мы вон сколько ждали. Хороший дождь, нужный! Напоит землю всласть. Грибы будут!

— Опять ты со своими грибами, — отмахнулась мама.

— Грибы будут — урожай будет! — не унимался дед.

Три дня шёл дождь. Да ещё какой умный и догадливый дождь! Как в школу идти — он прекращался. Только за парты успеем сесть, он с новой силой припустит, стучит в окна, бьётся, будто к нам просится. И льёт, и льёт, вот уже последний урок кончается, а дождя вдруг и след простыл. Солнышко выглянет из-за туч, весело улыбается. А ветер сушит тропинки, чтобы нам идти было хорошо.

— Природа жалеет вас, озорников, — говорил дед. — Ну уж теперь-то мы с тобой сходим за грибами!

В воскресенье встали мы пораньше и пошли в лес. Стая галок пронеслась над нами, у стогов важно прогуливались голуби.

— Вчера, когда ты в школе был, я в лес наведался. Грибов мало ещё, — вздыхает дед. — А сегодня ночь сырая, тёплая, наверняка появились.

В нашей стороне смешанный лес. Осинки, ёлки, а то и сосны большие и дубы — не обхватишь, такие широкие. И вдруг в ворохе листьев я увидел гриб и закричал громко и радостно:

— Дедушка! Грибы!

— Не кричи так, грибы убегут! — тихо сказал мне дед и погрозил пальцем.

За первым грибом появился второй и третий, а потом мы их и считать перестали. Корзина наша быстро наполнилась. Дед сел покурить, а я начал собирать калину. Люблю пироги с калиной, для неё и мешочек захватил. Горстями, горстями, гроздьями, гроздьями складываю в мешочек.

— Пора и домой идти, — говорит дед, вставая, — всё лесное богатство нам с тобой вдвоём не унести. Посмотри, какой добрый и щедрый лес: и человека накормит, и птицу, и зверя — никого голодным не оставит.

Обратно идём не спеша. Вот и опушка леса — мелколесье пошло. Вдруг что-то зашевелилось в кустах. Дед шепнул мне:

— Зайчонок это — листопадник.

Рванулся я — так мне захотелось зайчонка поймать, но где там! Только его и видели!

— Дедушка, а почему ты его листопадником назвал? — спросил я.

— Зайчиха за лето трижды зайчат приносит. Тех, что весной родились, настовиками называют. Теперь они большие, быстрее ветра бегают. Летние — это колосовики. И правда, они в рослых хлебах под колосьями вырастают. А листопадники осенью родились, когда листья стали падать. Вот мы с тобой листопадника и видели.

Мне стало жаль зайчонка.

— Маленький он совсем. Наступят холода — замёрзнет! Погибнет зимой!

— Не погибнет! — успокоил меня дед. — Зайчата быстро растут. До холодов ещё время есть — шерстью и пухом обзаведётся косой, все лесные хитрости узнает, глядишь, и перезимует.

Любит дед лес и всё-всё про него знает: и кто живёт там, и что растёт, и про разные лесные премудрости может часами рассказывать. Вот какой у меня дед!

— Бабушка, а бабушка…

— Что тебе?

— Расскажи сказку!

— Все сказки мои я давным-давно рассказала.

— Нет. Ты ведь много их знаешь.

— Ах ты надоедник! Ну, слушай. Жил, говорят, один Журавль, ел, говорят, песок, речной водой запивал…

— Знаю, знаю я эту сказку!

— Ну, вот ещё… У попа, говорят, была пёстренькая кошечка. Повадилась она на рыбалку ходить. Вот однажды, говорят…

— И эту знаю.

— Теперь сам видишь — всё я тебе порассказала.

— Нет, нет, не всё!

— А вот, послушай-ка. Вырос в саду, говорят, куст малины. Пушистый, развесистый. Смотрели все на него и радовались — уж больно хорош. Весной он одевался в белую рубашку, вот как ты в праздники, а летом угощал всех сладкими ягодами. Вот как! И полюбился малиновый куст птице одной. Свила она там гнездо — мягкое, удобное, со всех сторон ветками укрытое. Положила туда яички и приготовилась высиживать птенцов.

Только повадился туда мальчишка-озорник. Глазастый такой — приметил-таки гнездо. Мало того, вынул яички, стал рассматривать, да одно и раздавил. А тут и птица прилетела. Озорник яички обратно уложил, сам домой убежал. Небось стыдно стало. А птица села на краешке гнезда и призадумалась: «Разорит меня этот негодный мальчишка, улечу-ка я отсюда». Расправила крылышки и была такова.

Каждый день прибегал мальчишка к малиновому кусту — всё ждал, когда птенцы вылупятся. Только не вылупились они — высиживать-то птенцов некому. Бросила их мать — глупый мальчишка спугнул её.

Замолчала бабушка, вздохнула и на меня внимательно посмотрела.

— Это про меня сказка? — спросил я совсем тихо.

— Про тебя, так про тебя. Хорошо хоть догадался. А может, и про твоего приятеля Мишку.

— И он так сделал, бабушка, да?

— Кто сделал, так пусть не делает больше. Последнее это дело — птичьи гнёзда разорять.

Я задумался. Оказывается, и про меня можно сказку рассказать. Но почему-то меня это не обрадовало.

С соседским мальчишкой Микуськой мы из лесу орехов принесли. Да не простых, а белкиных. Залезли в дупло старой липы и натаскали оттуда.