1

Я полностью обнажена.

Только ноги почти не касаются земли — лишь носочки. Потому что на них туфли на безумно высоком каблуке.

На глазах черная повязка, но она не все скрывает, кое-что видно.

Кожа горит от прохладного воздуха, всему виной мои собственные ощущения. Обнаженное тело. Туфли. Повязка.

Клиент не любит, когда женщина одета.

Клиент любит белую кожу, светлые волосы и дизайнерские туфли.

Поэтому, стоило только мне прийти в клуб, как сразу отвели в душ, а потом отобрали всю одежду, но… принесли в бархатном ящичке черные туфли, усыпанные бриллиантами.

— Наденешь это. Он хочет тебя именно так.

Я замираю, не в силах отвести взгляда от переливающихся всеми цветами радуги бриллиантов, от лаковой кожи, от шпильки, которая просто страшит. Чувствую, как горят щеки от стыда и унижения.

Чего ты хотела, Алиса? Он столько заплатил, чтобы купить твою девственность.

Ты сама подписала договор, сама согласись продать себя на всю ночь тому, кто согласится цену повыше. И плевать всем, что деньги нужны для лечения маленького племянника. Нужно срочно, иначе…

Я сглотнула. Это всего лишь ночь. Потом можно забыть обо всем, забрать деньги и стереть из памяти как кошмарный сон.

Здесь пахнет чем-то очень сладким, ванилью и чем-то ещё, от чего идет голова кругом. Я знаю, что тут царит полумрак. Зажжены свечи и камин. Под ногами что-то мягкое: то ли ковер, то ли шкура какого-то зверя.

Я с трудом держу себя в руках, надеясь, что со стороны не видно, как меня колотит дрожь. Мне страшно. Какой он? Что будет делать? Я прекрасно понимаю, что эти туфли — всего лишь прихоть избалованного богача. Если он может купить себе девочку для развлечения за такую сумму. Возможно, он извращенец? Садист?

Снова вдох и попытка успокоить колотящееся сердце. Всё же я что-то совсем не о том думаю.

Дверь открывается.

По телу пробегает дрожь. Невольно прикрываю грудь руками. И тут же жду резкого оклика и грубости, чтобы не смела закрывать «товар». Но… Он молчит. Молчит и смотрит.

Дверь еле слышно закрывается.

Мне кажется, что в аромат ванили вплетается что-то более тяжелое. Табак. Корица. Миндаль.

Чувствую его взгляд. Голодный. Жадный. Бесстыдно скользящий по мне от макушки с белокурыми локонами до кончиков пальцев.

Меня изучают, смотрят, как на добычу, за которой столько времени гонялись, а теперь, наконец-то, смогли поймать и заключить в клетку. Пытаюсь отмахнуться от глупых мыслей. Это все страх и моя фантазия. Никто за мной не гонялся и не выслеживал.

Только почему всё равно я чувствую себя ланью в когтях тигра?

— На колени, — говорит он хриплым, пробирающим насквозь голосом, не отводя взгляда.

Этот взгляд я чувствую буквально физически.

Голос чарует, несмотря на ситуацию, в которой я оказалась. Если бы меня не купили, и я не стояла, стараясь не показывать свои страх и стыд, то всё бы могло быть иначе. Голос завораживает. Бархатный баритон, сказочный тембр, который может сделать красавцем любого мужчину.

— Мне надо повторить дважды? — в голосе появляются стальные нотки.

Мне становится страшно. Нельзя злить клиента.

Я спешу выполнить его указание. Стараюсь осторожнее, чтобы случайно и неловко не упасть.

«Не думай, не думай, не думай, — стучит в голове только одна мысль. — Это всего лишь часть того, что он купил. Он имеет право на всё.

— Умница, девочка. Люблю послушных, — говорит он. — Ведь ты же знаешь, что я буду делать с тобой всё, что захочу? Всё, что только взбредет мне в голову?

2

Я вздрагиваю и шумно выдыхаю, словно получив пощёчину, которая возвращает в реальность. Он — хозяин, я — бесправная рабыня. И цена моей гордости и свободы им заплачена сполна.

Прочь мысли о том, какой он. Можно только надеяться, что не старый, не уродливый и не… извращенец.

Он подходит. Сквозь ленту не рассмотреть лица, но я смутно вижу силуэт. Это высокий мужчина в прекрасной физической форме. Ширину плеч можно оценить даже так. Скорее всего, он занимается каким-то спортом или боевыми искусствами. От такого не сбежишь. Лучше покориться.

Он сжимает пальцами подбородок, поднимает моё лицо. Невзначай пробегает кончиками пальцев по губам и щеке.

— Какая дивная куколка. Не думал, что сейчас остались такие, которые берегут свою девственность. Неужто никого не нашлось бы, кто бы захотел попробовать этот сладкий ротик? — Большой палец проводит по моим губам, немного надавливая, заставляя приоткрыть губы. — Неужто не хотел узнать, на что способен язычок?

Я вспыхиваю, невольно сжимаю губы, палец касается моего языка. Тихий бархатистый смех заставляет пробежать по спине мурашки.

— Девочка с характером. Посмотрим, что можешь.

Щелкает пряжка ремня.

Дышать становится невозможно. Паника накрывает с головой. Чувствую, что сейчас он прикажет открыть рот, чтобы удовлетворить его орально, он…

Снова смешок.

— Ты так сладко боишься, что мне хочется оттянуть момент, когда я тебя начну трахать, и посмотреть подольше, как ты меня ещё порадуешь.

Сволочь. Значит, страх ему нравится.

Он смотрит на меня. Пусть я не вижу этого взгляда, но мне жарко. Очень жарко. Что за реакция? Мои скулы заливает румянец.

— Да, малышка, да, — шепчет он. — Не пытайся даже скрыть, какая буря у тебя сейчас внутри, какая горячая, унизительная и безумно сладкая картина перед мысленным взором. Все вы, женщины, одинаковые. Все вы сопротивляетесь, отказываетесь, выстраиваете каменные стены, но покорно сдаетесь тому, кто сможет превратить эту стену в пыль и взять своё по праву. А тут сама пришла и продала себя.

Его пальцы больше не касаются моих губ. Я еле слышно выдыхаю.

Но тут же вздрагиваю, когда ледяная металлическая пряжка ремня прижимается к моей щеке. Она скользит по скуле, переходит на шею, замирает там, где бьется пульс, спускается ниже.

— С тобой когда-нибудь играли, девочка? — спрашивает он охрипшим от желания голосом.

Пряжка обводит ямку между ключицами, холодит кожу, которая, как мне кажется, горит огнем.

Я сглатываю.

Звонкий хлопок по ягодице заставляет вскрикнуть.

— Отвечай, когда я спрашиваю. — Его голос обманчиво ласков, как мед, скрывающий жалящую остроту красного перца. — Отвечай.

— Н-н-нет, — еле слышно произношу я, с ужасом понимая, что вымолвить слово — проблема. — Никто и никогда… Я ни с кем…

— Что же так? — Лёгкая насмешка и хищный интерес. — Не желала? Не поверю, что не предлагали. Никто не пройдет мимо таких белых кудрей, шелковой кожи и очаровательной задницы.

— Работа… Учеба… — выдохнула я, понимая, что сгораю со стыда. — Просто… не могла…

Какая ему разница? Зачем все эти слова, ведь если бы я не была девственницей, то сейчас не стояла бы перед ним на коленях с повязкой на глазах.

— Вот как. Какая старательная малышка. Хочешь поиграть?

Пряжка прижимается к груди, задевает сосок, и с моих губ срывается стон.

3

— Я…

На этот раз понимаю, что нельзя молчать. Он уже дважды дал понять, что не собирается ждать долго ответа на свои вопросы.

— Я сделаю всё, что вы пожелаете.

— Хозяин. Называй меня хозяин.

— Да… — Я делаю вдох, заставляя себя подчиниться, и тут же быстро исправляюсь: — Да, хозяин.

Я слышу, как он отбрасывает ремень. Широкая, чуть шероховатая ладонь накрывает мою грудь, чуть сжимает. Внизу моего живота внезапно появляется жар. Бесстыдное горячее желание.

Я в ужасе понимаю, что его прикосновения пробуждают чувственность и плотскую жажду.

Ладонь перемещается на живот, спускается к паху, замирает, почти коснувшись, ох…

— Да, реагируй, я хочу слышать все, — выдыхает он.

Обжигающие губы накрывают мой сосок. Я всхлипываю. От его ласки идет голова кругом, перед глазами все плывет, хоть и так не видно ничего через повязку. То есть не всё… ох…

Он довольно хмыкает и проводит языком по другой груди, после чего втягивает сосок в рот и легонько посасывает.